Ланкаст. Третья планета (СИ) - Григорова Юлия - Страница 21

Мужчина напрягся, словно оголенный нерв, не почувствовать этого было невозможно, как и огрубевшей кожи, покрывшейся рубцами из-за ожога. Прикосновение явно болезненно и человек не притворяется, как и все остальные раны на нем совершенно реальны, не грим. Вспомнив, что у него есть еще и переломы, стало стыдно в том, что я усомнилась в нем. Сглотнув ком в горле и вернув все на место, как можно менее болезненно, глаза наконец встретились с его, так мне хотелось показать, что он может мне довериться.

– Вы слышите меня? – голос дрожал, так как говорить приходилось шепотом. Нельзя беспокоить других пациентов и привлекать внимание случайных прохожих из коридора. Он никак не ответил и это напрягало. Вероятно голосовые связки были повреждены и говорить больной вовсе не может, ну хоть рукой там махнуть или шелохнуться. Повторив свой вопрос, чуть приблизившись к его лицу, я сжала пальцами простынь от волнения, и парень заметил это. Глаза закрылись и тут же открылись снова. По спине пробежала капелька пота, я не заметила, когда в палате стало так жарко, но назад дороги не было. Руки дрожали не знаю почему, ведь ничего страшного в разговоре с пациентом нет, мы часто общаемся с ними.

– Хорошо, моргаете – это значит да, не моргаете – нет. Договорились? – он так же медленно моргнул, вероятно даже столь незначительные движения причиняли парню боль, но он превозмог ее. Неужели ради меня? Откинув эту мысль, пришлось вернуться к тем, с которыми я сюда пришла, – Вы знакомы с Анастасией? – никакой реакции. Пациент все так же внимательно смотрел на меня с присущей его взгляду злобой и яростью. Вероятно нет, что радует в какой-то мере, – А с Калленом? – это имя давалось тяжело, больше походило на Американское или фиг знает чье. В нашей стране такие имена всегда резали слух, особенно тем, кто никогда не бывает за границей и путешествует только благодаря просмотру фильмов. Одно дело слышать его из телевизора или компьютера, а другое на улице или у себя дома. Глаза парня закрылись и снова открылись, а я поймала себя на мысли о том, какие же у него длинные ресницы и почему они не обгорели? Встряхнув головой и снова возвращаясь к теме, вдруг вспомнился первый подслушанный разговор здесь же, в палате, – Сия, вы знаете Сию? – так Каллен назвал Настю и сразу показалось тут что-то не так. Больной снова моргнул, подтверждая мою теорию. Это имя он прежде слышал, но никак не то, которым она назвалась мне и какое я видела в паспорте с почти не похожей на нее фотографией. Взгляд мужчины сам вдруг изменился, теперь он словно светился от радости или счастья. Словно добился цели к которой шел долгое время и видишь перед собой конец пути.

– Вы участвуете в розыгрыше? – веки моего собеседника не сдвинулись с места, он по прежнему смотрел на меня, словно надеясь, что сама расскажу ему все, что бы он хотел знать. Вот только я не знала, что именно. Сглотнув подступивший к горлу ком, пока в голове рождался главный и окончательный вопрос к нему. Задай я его простому человеку, он бы явно посмеялся надо мной и пошутил в ответ, или же наоборот покрутил бы пальцем у виска. Но если он знаком с Настей и ее новым другом, самыми странными людьми, которых я знаю, то вероятно такой реакции не последует, – Вы с другой планеты? – это уже было мало похоже на реальность, но как по другому сформулировать вопрос, чтобы он донес весь требуемый смысл, мне неизвестно. Когда глаза больного закрылись и открылись снова, сердце чуть не остановилось. Вскочив с края его кровати и сделав шаг назад, я чуть не споткнулась о соседнюю койку. Руки дрожали сильнее, чем в начале беседы, во рту пересохло. Все это казалось просто дурным сном или неудавшейся шуткой, но кто пойдет на такое извращение ради шутки? Подговорить настолько раненого человека так ответить на мои вопросы, если я приду? Это каким надо быть монстром, чтобы издеваться над ним, ведь каждый раз, когда веки больного опускаются – это причиняет ему боль. Да я и сама не лучше тогда тех, кто его подговорил. Рука пациента сильнее сжала перстень, именно это движение заставило меня очнуться и снова встряхнуть головой, в надежде, что мысли тут же разлетятся по полочкам.

– Благодарю вас за ответы, прошу прощения, – произнеся это с замиранием сердца при каждом слове, выскочила из палаты и понеслась сама не знаю куда. В голове пульсировала одна мысль – бежать, как можно дальше от этих людей, если они вообще люди. Выгнать из своей квартиры, квартиру продать, переехать в другой город, что бы не знали, где я и не нашли при необходимости. Да не может такого быть, просто! Резко остановившись на ступеньках между третьим и вторым этажами больницы, я медленно спустилась по стене на пол, обхватив колени. Просто разыгралась фантазия, или может, не дай бог, вчера под впечатлением от всего, я снова напилась и сейчас валяюсь в полубреду у себя в комнате? Что за фильм творится вокруг? Мое воображение всегда было хорошим, но блин не на столько!

И вдруг меня осенило. Разум словно очистился, дрожь прошла. Никто не требует моего вмешательства в их дела. Кем бы они все не были, ко мне это не имеет никакого отношения и моя жизнь не должна быть ими задета. Пусть себе живут в моей квартире в соседней комнате, а я буду продолжать жить так, как хочу, получая лишние деньги. Где бы они их ни брали. Встав на ноги и отряхнувшись, мне такое решение казалось правильным, вот бы не сорваться и придерживаться этой позиции. Откуда бы они ни были, это только их дело, а не мое. Сейчас единственное, что должно волновать меня – это Антон, вспомнив про которого, я тут же выхватила телефон и написала сообщение с извинениями. Идти на пары уже поздно. Лучше будет, если я просто сейчас вернусь к работе, и уйду в нее с головой.

***

Вот только если бы все было так просто. Дала себе установку не во что не лезть и жить дальше. Однако мозг не понял и посылал сигналы совершенно противоположного характера. Особенно замечая странности в поведении нового гостя, рот то и дело открывался, чтобы задать вопрос, но я вовремя одумалась и все так же молчала. Антону тоже не нравилось мое нынешнее поведение, и то как часто мысли летали где-то далеко и ему приходилось приводить меня в чувства толчком в бок или каким другим контактом. Все это продолжало казаться просто сном, пока однажды придя на работу я не увидела мужчин в костюмах, разговаривающих со старшей медсестрой и врачом в ожоговом отделении, где по прежнему лежал принц, как его называл Каллен. Проскочив мимо места допроса, как про себя я его обозвала и скрывшись в комнате персонала, прям чувствовала, как сердце бьется сильнее прежнего.

С чего только в голове появилась мысль, что те двое здесь именно из-за пришельцев у меня в квартире? Никто ведь, и не подозревает об этом, или это просто я такая наивная, а окружающие давно все поняли, но забыли рассказать? Выпив кофе для успокоения и переодевшись, заступила на дежурство. Сегодня в задачах нужной палаты не оказалось, а из-за присутствия посторонних лиц рисковать и соваться туда без достоверного оправдания слишком опасно для меня. Знай Антон, о чем думает его девушка почти постоянно, уже непременно счел бы ненормальной и бросил бы.

Выкроив пару минут и закончив с основными поручениями и задачами, я сама не зная, зачем, направилась искать старшую медсестру, надеясь, что ее уже опросили и она откроет мне глаза на происходящее. Женщина нашлась в служебном помещении с чашкой кофе в руках. Она перекладывала ее из ладони в ладонь, словно грея или успокаивая руки. Этот жест был мне знаком. Дождавшись, пока мы не останемся вдвоем я подсела к ней за столик.

– С вами все хорошо? Что происходит? – решив спросить напрямую, а не подходить окольными путями, я попыталась заглянуть ей в глаза, но медсестра упорно не хотела поднимать взгляд. Наконец сделав глоток, она отрицательно покачала головой, встала из-за стола и направилась к раковине.

– Ничего не происходит. Ищут пассажиров самолета, который рухнул, но пострадавших так много, что трудно сказать, кто был на борту, а кому на голову он упал. Занимайся своим делом, – сурово ответила женщина, помыла чашку и ушла, а мне вдруг стало за себя стыдно. Кровь так и прилила к щекам. Не смотря в зеркало можно сказать, что я покраснела. Как далеко меня заведет паранойя и любопытство? Пора с этим заканчивать и действительно не лезть не в свое дело. Тяжело конечно жить привычной жизнью и соблюдать данное себе обещание, когда вокруг творится не пойми что. Взглянув на часы и посчитав оставшееся время смены, я покинула служебное помещение и продолжила свою работу. Ближе к вечеру, совершенно случайно оказавшись в ожоговом отделении, относя туда гору карт, мои глаза встретились с его.