Тэсса на краю земли (СИ) - Алатова Тата - Страница 37

— Послушай меня, — сказала Тэсса, — у меня, конечно, отношения были так давно, что я уже и забыла тех, кого любила или вроде того. Но почему бы тебе не отправиться к Кенни и не выложить все как на духу?

— И напугать его до смерти? Да ни за что! — ужаснулась Фанни.

Дверь распахнулась, и вошли пухленькие Милны. Их уши пушисто кудрявились.

Просто ходячий календарь Нью-Ньюлина.

— Не подумайте, что я жалуюсь, — решительно заговорила Дебора, — но я жалуюсь! Этот ваш знаменитый художник забрал у нас картину якобы на реставрацию, но так и не вернул ее! Что будет, если он ее сопрет?

— Сопрет — сядет в тюрьму, — заверила ее Тэсса.

— Но что он с ней делает так долго?

Как объяснить, что Холли вчера был очарован рассохшимся деревом, а сегодня его захватили страдающие моллюски?

— Работает над ней с утра до вечера. Глаз не смыкает. Ночей не спит. Даже похудел от усердия, — бодро соврала Тэсса.

— Ах вот как, — удовлетворенно заулыбалась Дебора. — Значит, картина станет еще лучше и дороже?

Когда-нибудь непременно. Когда Холли извлечет ее из оберточной бумаги, например.

Как можно быть таким непоседливым? Он же мчался сюда ради картины Милнов, а теперь и близко к ней не подходит.

— И пора что-то делать с Кевином, — заявил Билли Милн, — он прозрачный со вчерашнего дня. Я заглянул с утра в магазин за табаком, и смею вас заверить, что продавец-невидимка сбивает с толку!

— Фанни с этим разберется.

— Да? — Фанни взволнованно вскочила на ноги, снова села, а потом опять вскочила.

— Ну мы же не можем оставить Кенни в таком состоянии на веки вечные, — заметила Тэсса. — Билли это неудобно.

— Жаль, что невидимость не заразна, — вздохнула Фанни. — Иногда я очень завидую Кенни.

— Все мы иногда завидуем Кенни, — кивнула Дебора и невольно коснулась своих мохнатых ушек.

Фанни понадобилось не менее десяти минут, чтобы решиться войти в магазинчик «У Кенни». Она понимала, что торчит посреди улицы как дурочка и ее долговязая фигура вызывает любопытство у соседей.

Камила наверняка и вовсе прилипла к окну, чтобы ничего не упустить.

Но Фанни все равно никак не могла заставить себя шагнуть вперед.

Она чувствовала себя жалкой, неуверенной, глупой.

Что ей сказать Кевину? И что получится услышать в ответ?

Никогда прежде Фанни не доводилось кому-то навязываться, и теперь она очень боялась оказаться прилипалой.

Но ведь она всего лишь спросит, почему Кевин прозрачный со вчерашнего дня. Просто по-дружески.

И ни за что не будет говорить про Мэри Лу.

Решительно расправив широкие плечи, Фанни поправила прическу и двинулась вперед.

Звякнул колокольчик над головой.

Магазинчик был небольшим, и прилавок начинался почти сразу у порога. Только и оставалось немного места на кофейный столик у окна и пару кресел.

Прилавок был той самой границей, которую посетителям пересекать строжайше запрещалось. Там, в глубинах помещения, прятались разные чудеса — по крайней мере Фанни всегда так казалось.

Крутая лестница на второй этаж, в жилище Кевина, скрывалась за полками с коробками, и Фанни многое бы отдала, чтобы однажды подняться по ней.

— Кенни? — крикнула она. — Милый, ты здесь?

— Да-да, прямо за прилавком, — очень близко ответил он.

Фанни вздрогнула: прежде ей не доводилось видеть, чтобы Кевин становился абсолютно прозрачным. Обычно он всего лишь просвечивал.

— Ого, — воскликнула она потрясенно, — ты вышел на новый уровень!

— Ты что-то хотела, Фанни? — тусклым голосом спросил Кевин. — У тебя, наверное, закончилась мука, ты давно ее не покупала.

— Да-да, мука, — растерянно отозвалась она. — Именно за ней я и пришла.

Послышался звук легких шагов, и пакет с мукой буквально из ниоткуда вдруг шлепнулся на прилавок. Все, к чему прикасался Кенни в таком состоянии, становилось невидимым тоже.

Фанни вытаращила глаза, а потом расхохоталась.

— Ты ведь мог бы, — воскликнула она, — снимать ролики для ютуба!

— Мука, — сухо напомнил Кевин. Фанни не удержалась и вслепую попыталась поймать прозрачную руку, но у нее не получилось.

— Ну что за глупости, — осуждающе сказал Кевин.

— Ладно, — мужественно проговорила Фанни, сразу почувствовав себя отвергнутой, — спасибо за муку. Я пошла.

— Конечно-конечно. У Тэссы теперь столуется много людей, вам нужно больше еды.

— И не говори, — подхватила Фанни: желание пожаловаться на жизнь тут же пересилило в ней обиду. — Этот Фрэнк меня пугает! Я думаю, что у Тэссы посттравматическое расстройство. Она привыкла иметь дело с монстрами, вот в чем все дело! Иначе как можно было выбрать этого уголовника? У него лицо маньяка-убийцы.

— Конечно, — странным голосом поддакнул Кевин, — Холли Лонгли куда милее.

— О! Ты же еще не знаешь главную сплетню дня: Камила нацелилась на нашего чокнутого художника. А ведь всем известно, что он совершенно отказался от секса! Но нет, наша мисс злюка полностью уверена, что он падет перед ее чарами! Понятия не имею, как она собирается его соблазнять, — от нее же веет арктическим холодом.

— Отказался от секса? — голос Кевина дрогнул. — Совсем?

— Ну да, — беззаботно согласилась Фанни. — Он же чокнутый.

— Тогда зачем ты его так страстно обнимала?

И тут Фанни обрадовалась, что не может его видеть. Было странно, конечно, разговаривать с человеком, который вроде как есть, а вроде как и нет его, но так было гораздо легче. Как будто вы общаетесь по телефону.

— Что ты делал под моими окнами, Кенни? — тихо спросила она, и тут ее руки что-то коснулось. Легкое тепло от кончиков пальцев.

— Сам не знаю, — так же тихо ответил Кевин, — просто я испугался за тебя. С чего это тебе понадобилось выть, Фанни?

Это был тот самый вопрос, ответ на который так многое значил.

Тэсса велела быть честной, напомнила себе Фанни.

А Тэсса ведь мэр и шериф Нью-Ньюлина.

Ее надо слушаться.

— Мэри Лу призналась тебе в любви. Вот что меня расстроило, — выпалила Фанни и притихла, ожидая реакции.

— И что с того? — с неожиданным спокойствием уточнил Кевин. — Это же вовсе не значит, что я люблю ее тоже.

— Не значит? — ликуя, переспросила Фанни. — Но ведь Мэри Лу так добра и так красива! Каким сухарем надо быть, чтобы не ответить ей взаимностью? Да ты просто балбес!

— Подожди минутку, — быстро сказал Кевин, и его шаги сначала унеслись прочь, а спустя несколько минут снова приблизились.

Фанни за это короткое время успела несколько раз умереть и воскреснуть.

Куда он убежал?

Зачем?

Что это значит?

— Вот, — с запинкой произнес Кевин, и на прилавке появилась маленькая коробочка. Такие бывают в ювелирных магазинах. — Это просто безделушка, я тебе давно купил. Только никак не осмеливался отдать.

— Мне? — поразилась Фанни и открыла коробочку.

Там сверкали сережки — длинные и яркие, и они самым волшебным образом подходили характеру Фанни. А потом все размылось, а на изумруды упала слеза.

— Кенни, — пролепетала Фанни, — мне очень-очень надо тебя обнять.

У Тэссы болело все, и она видела только растресканный кафель, заляпанный кровью. Кто-то крепко удерживал ее за руки и за плечи, и она четко ощущала, как к ее шее прикасается холодное лезвие.

— Малыш Фрэнки, — тот, кто говорил, неприятно и явно издевательски растягивал слова, перекатывал их на языке, как жвачку, — почему же ты такой глупый? Ведь я говорил тебе — не сметь поднимать на меня свои глаза. Говорил тебе — смотреть только в пол. Тебе следует извиниться, малыш Фрэнки. Как следует извиниться. На коленях, малыш.

Кто-то сильно дернул Тэссу, лезвие вошло глубже, и холодная расчетливая злость разгулялась в голове. Ненависть превращалась в четкость мышления, а страх — в желание действовать.

Это была реакция обученного бойца, не привыкшего сдаваться.

Тэсса вслушивалась в дыхание противников, предугадывая их движения, выжидая ошибки и выискивая слабости.