Никому не скажем (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 9

Сколько у меня теперь защитников…

— Вы случайно с Захаром не сговорились? — подозрительно кошусь на Зорина. Он только загадочно улыбается и невнятно машет головой, продолжая жевать.

До конца занятий все время где-то рядом. С народом знакомится. Девочкам нашим нравится. Он хорошенький и умеет быстро расположить к себе, так что фанатками в лицее обязательно обзаведется.

На литературе с его подачи вместо темы урока мы обсуждаем последнюю комедию и смеемся всем классом, а сразу после звонка на выходе из кабинета меня ловит Анастасия Сергеева.

— Стася, завтра вместо последнего урока зайди, пожалуйста, к нашему психологу, — просит куратор.

— Зачем? — сразу становится не по себе.

— Поговорить хочет. Не бойся. Ничего страшного там не будет, — Анастасия тепло касается моего плеча. — Если тебе что-то не понравится, ты всегда сможешь уйти.

— Ладно…

Попрощавшись с ней, в полной растерянности возвращаюсь к друзьям, пытаясь разобраться, что я такого сделала, чтобы меня отправили на разговор к психологу. Вроде веду себя, как обычно, и ничего не натворила.

Я в этих расстроенных чувствах едва не забыла про цветы. Пришлось вернуться за ними в кабинет куратора. Клим тут же забрал у меня тяжелый букет. Недовольно скривился, вдохнув лекарственный запах. Вызвал нам такси.

Сначала проводили Сашу, постояв у ее подъезда, потом Зорин решил проводить меня.

— Ты же не из-за меня перевелся, правда? — эта мысль все еще не дает мне покоя.

Захар в своей опеке вполне мог договориться с парнем. Или даже сам папа. Они вечно переживают, что я как—то не так переношу переезды. Сложно, конечно, но не до такой степени, чтобы надо мной трястись, как над фарфоровой.

— Честно? — улыбается Зорин. — Мне все равно, где учиться. Для меня аттестат номинален. Я дальше не пойду. Буду расти как спортсмен. Если не выйдет, окончу курсы и стану тренером. Так как мы часто переезжали одно время, друзей нормальных у меня не сложилось. То есть зацепиться не за что. Так что нет проблем с переводом. А ты милая, говорила, что придурки всякие достают. Я посидел, подумал и вот, притащил свой зад к вам.

— Звучит очень грустно. Без друзей плохо.

— У меня есть брат. Мы с ним лучшие друзья. Может с тобой тоже подружимся, — хитро щурится он.

— Может быть, — забираю свои цветы и еще раз улыбнувшись Климу, забегаю в подъезд.

Мучаюсь с кнопкой лифта. С охапкой ромашек нажать на нее оказывается не так просто. «Взлетаю» на наш этаж и вынужденно ногой стучу в дверь.

Мне долго не открывают. Приходится повторить настойчивее.

— Ой, — вздыхает мама, пропуская меня в квартиру. — Откуда это счастье?

— Гриша подарил… Блин! — спотыкаюсь об чью-то обувь. — Возьми, пожалуйста. Только осторожно. Тяжелые, — отдаю маме букет.

Разуваюсь, разглядывая черные замшевые сапоги на тонком каблуке явно не из наших. Мама успевает унести цветы. Возвращается с растерянным взглядом. Мне даже кажется, она плакала, и становится очень беспокойно.

— Что-то случилось?

— Гости у нас, — шепчет она, заламывая пальцы.

Оставляю куртку на вешалке, прохожу на кухню и застываю ледяным изваянием, глядя на до боли знакомую брюнетку, сидящую за нашим столом.

— Привет, — улыбается она. — Ты так выросла.

— Зачем ты приехала, Алиса? — не узнаю собственный голос. Он дрожит и срывается на хрип. — Мама, зачем ты ее сюда впустила?!

Стася

У меня никогда даже в мыслях не было намеренно ударить человека. Ее очень хочется. Алиса смотрит на меня снисходительным взглядом, как на глупого наивного ребенка. Кажется, еще секунда, и она махнет своей изящной рукой, выгоняя меня из кухни, чтобы не мешала взрослым разговаривать. Только я никуда не уйду! Если от «мимолетных» и «безымянных» Захара у меня все горит внутри, тот от этой конкретной особи выжигает напалмом.

Сложив руки на груди, облокачиваюсь плечом на деревянную рамку в арочном проходе и открыто рассматриваю бывшую своего брата. Стерва похорошела. Сменила прическу, краситься стала иначе. На ней стильная шелковая блузка с закатанным рукавом и кожаные узкие брюки.

Алиса и два года назад была эффектной, сейчас тоже повзрослела, наверное. В ней появилось больше именно тонкого, женского шарма. Это чувствую даже я и уже ревниво представляю как на нее будет смотреть Захар.

— Больше не бегаешь хвостиком за старшим братом? — смеется она.

И это, черт бы ее побрал, идеальный смех! Я ненавижу ее еще больше, всю такую красивую и такую мерзкую. Предательница! Дважды предательница!

— Зачем ты здесь? — повторяю свой вопрос.

— Приехала поговорить с родителями и Захаром. Ты все еще дуешься на меня? — улыбается она.

В смысле, я дуюсь?! Что за странная формулировка? Будто она мне на ногу наступила, а я два года на нее обижаюсь.

— Дуются дети, а ты меня бесишь.

— Стась, — тормозит мама, положив руку мне на плечо и отрицательно качнув головой. — Иди к себе, я тебе сейчас туда обед принесу. Хочешь?

Я чувствую себя ребенком. Меня просто выгоняют из кухни, чтобы не слушала взрослые разговоры. Так обидно становится.

— Ее обедом покорми. И можно яду подсыпать. Может успеем труп вынести до возвращения Захара!

— Стася! — вскрикивает мама.

Что, Стася?! Стася защищает брата, но ее никто не слушает!

Ухожу к себе, сажусь на кровать, подтягиваю на колени дельфина и обнимаю его обеими руками. Захару сейчас звонить бесполезно, до шести он вне зоны. На часах уже практически три. То есть Алиса будет сидеть у нас до его возвращения? Серьезно?!

Шмыгнув носом, решаю позвонить папе. Может хоть он возьмет трубку, приедет и выгонит ее отсюда. И к сыну своему не подпустит. Пусть стерва возвращается домой первым же рейсом. Так хорошо без нее было. Захар перестал быть тенью, между нами появилась какая-то очень глубокая, пока плохо объяснимая связь, и я даже готова потерпеть его гиперопеку, лишь бы не вернуться назад, особенно в первый год после их расставания.

Включив на громкую, нервно глажу дельфина и слушаю длинные гудки в трубке.

— Что-то случилось, маленькая? — тепло и по-доброму спрашивает папа. Один, наверное, у себя в кабинете, вот и напоминает через слова, как он на самом деле меня любит.

— Алиса приехала, — чувствую, как голос дрожит сильнее.

— Твою мать… — выдыхает он. — Она у нас что ли?

— Да, — всхлипываю, не в силах больше держать эмоции внутри.

— Чего ей надо? — его голос перестал быть теплым. Сейчас об него можно порезаться.

— Поговорить с вами и Захаром. Мама с ней на кухне, — сдаю любимую родительницу. — Пап…

— Ч-ч-ч, ну ты чего, детка? Не реви, — он старается быть мягче. — Разберемся.

— А можно ее просто выгнать? Желательно сразу в аэропорт. Ты же можешь?

— Стась, давай я с мамой сейчас поговорю, ладно? Потом приму решение. А ты прекращай слезы лить и садись заниматься лучше. Сейчас твои мысли должны быть только об учебе. С остальным разберутся взрослые.

— Да я тоже взрослая! — подпрыгиваю на кровати.

— Взрослая, — снисходительно и с улыбкой. — Все, детка, мне пора. Не грусти. Маме наберу сейчас.

Ложусь на кровать в обнимку с плюшевым подарком Захара. Слышу, как у мамы звонит телефон. Как она проходит мимо моей комнаты, уже разговаривая с отцом. На меня вдруг впервые накатывает ощущение, что я тут чужая. Оно такое болезненно-острое. Зарождается в животе и расползается по всему телу.

Это ведь моя семья, у меня другой нет. Я их очень люблю и знаю, они меня тоже, но вот в этой ситуации кажется, что меня отделили от семьи, отодвинули в сторону. Они же сами все решают, они все взрослые, а меня отправляют делать уроки, будто мне семь. Наверное, чтобы не мешалась.

Если бы я не смотрела на дверь, вряд ли бы услышала, как в комнату заходит мама. Она тихо подходит к кровати, садится рядом и гладит меня по волосам.

Дурацкое ощущение сразу проходит.