Никому не скажем (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 33

И Стася неровным почерком с третьего раза все же пишет нам заявление.

— Отлично! — зажимаю ей ушки ладонями. — Вы ж его задрочите теперь? — разжимаю ушки.

— Обязательно. Я б его еще в камеру на недельку посадил. Но папа не даст.

— Да нам не надо. Там отец вернется, подключит свои связи, местного прокурора и будет парням весело. Обоим. Благодарю за содействие, — протягиваю руку коллегам.

— Удачи. До свидания, Станислава.

Она удивленно оглядывается. Редко ее полным именем называют.

Выходим на улицу. Пока я курю, она лепит снежок покрасневшими пальцами. Забираю, выбрасываю. Он попадает в дерево и рассыпается комьями вперемешку с белой снежной пылью.

— Ну чего ты делаешь? — прячу ее руки к себе в карман. — Садись в машину. Я сейчас отца наберу, отчитаюсь и поедем в кафешку, кормить тебя буду. Или с собой закажем? Ты как больше хочешь?

— С собой.

— Окей. Бегом греться! — подталкиваю ее к машине.

Закрываю за ней дверь, завожу тачку и снова выхожу на улицу. Отец не берет трубку. Пишу ему сообщение, что все сделали. Сажусь в теплый салон, включаю ее любимое радио, а там играет этот проклятый «дельфин»:

«… А ты знаешь, что дельфины без любви не живут?

В одиноком и холодном море не согреться…»

Малышка грустно улыбается, поглядывая на меня, и подпевает, шевеля обветренными, искусанными губами.

Столько смысла для нас в этой песне. Забавно, но я вдруг проникся и даже сделал трек громче, за что меня тут же чмокнули в щеку, коснувшись кожи холодным носом. Тут и слова не нужны. Сердце отбивает: «люблю». А ее, я уверен, слышит.

Подмигнув мышонку, примеряюсь, где бы удобнее припарковаться возле кафе.

Скрестив пальцы в замок, в ароматно пахнущее помещение с тепловой завесой над дверью входим как пара, а не как брат и сестра. Лично у меня именно такие ощущения. Я стал чувствовать себя ее мужчиной.

Стася долго рассматривает меню, выбирая между салатом и горячим. В итоге заказываю все, добавляя к этому еще пару фирменных десертов и кофе на вынос для себя.

Через сорок минут мы снова в дороге. Добираемся до съемной квартиры. Поднимаемся на этаж. Под ее внимательным и немножко ревнивым взглядом, орудую ключами. Пропускаю ее вперед.

— Ты здесь пропадал тогда целую неделю? — кричит она из спальни. — Я нашла твой одеколон, — заглядывает ко мне на кухню.

— Давай не будем о том, что было. Ладно? Мне капец как надо было исчезнуть и разобраться в том, что было в моей голове.

— А что там было? — она садится на табуретку, подтянув к себе одно колено и устроив на нем подбородок.

— Там была война между тем, что есть, тем, что я хочу и тем, что могу себе позволить. Энергия, которая скапливалась внутри, требовала выхода. И все. Мы эту тему закрыли. Поняла меня?

— Да поняла я, поняла. Не ворчи, — показывает мне язык и стаскивает сухарик из «Цезаря».

— Точно «мышонок», — улыбаюсь тому, как смешно она им хрустит, положив за щеку.

— Так, малыш, мне с дороги очень надо в душ. Я со вчерашнего дня накатался туда-сюда. Сам чувствую, как от меня воняет. Фильм пока выбери. Я быстро.

Ополаскиваюсь, смывая с себя запах бензина, пота и улицы. Торопясь к Стасе, натягиваю на влажное тело прилипающие к коже джинсы и чистую футболку. Вешаю полотенце на шею, чтобы вода с волос не затекала за шиворот. Захожу в комнату и в груди сердце делает сальто от щемящей нежности. Стася выбрала нам фильм. Она даже перенесла всю еду с кухни на маленький столик на колесиках. Все красиво разложила и … уснула. Обняла подушку, забилась с ней в угол между стеной и спинкой кровати и сопит, чему-то улыбаясь во сне. И я улыбаюсь, ощущая себя счастливым идиотом.

Стася

Мне же можно его поцеловать? Кусаю губы, чтобы не улыбаться, глядя на Захара.

Так хочется поцеловать эту колючую щеку. Ему определенно пора побриться. И волосы смешно растрепались во сне. Ресницы дрожат, рот слегка приоткрыт. А дальше смотреть становится немножко неловко. Как сестра, я его миллиард раз видела и с голым торсом, и в трусах, и даже в полотенце, а как девушка еще нет и это такое интересное чувство. Оно покалывает под кожей в районе живота и на кончиках пальцев.

Боясь его разбудить, пока не трогаю, но все же решаю аккуратненько рассмотреть. Везде.

Выдохнув, веду взглядом от его губ по шее. Ключицы красивые. Идеальные! Сильная грудь без волос с затвердевшими сосками и выпирающим рельефом.

Блин! Ну почему мне так стеснительно?! Я же знаю, что там, немного ниже. Хорошо прокаченный пресс, пупок. От него вниз идет едва заметная дорожка волос и прячется под ремнем. Повторяю прокрученный в голове маршрут взглядом и упираюсь в… ой!

Нет, оно не «ой», называется, конечно. И как будущему медику мне прекрасно знакомо слово «эрекция», но все равно ой! Потому что штаны обтянули все!

Тааак. Я успела зажмуриться. Теперь аккуратно открываем один глаз. Ну я же большая девочка. Я все знаю про секс и про физиологию, и… Открываем второй глаз. Ну красивый же. Захар у меня очень красивый. Везде.

«Да - да» — говорю порхающим в животе бабочкам. — «Самый лучший».

Бабочки со мной согласны. И моему телу нравится все, что я сейчас рассматриваю. Мне так сладко и немножко щекотно внутри. Внизу живота приятно тянет и я ощущаю влагу между бедер. Мое дыхание изменилось, и щеки горят сильнее.

Я продолжаю бессовестно смотреть на выпуклую ширинку Захара и смущенно улыбаться. Он что-то урчит во сне. И его эрекция дергается, сильнее натягивая ткань штанов. Между моих бедер стреляет кипятком. Я сжимаю их плотнее. Изо рта вырывается неожиданный для меня стон. Зажимаю ладошкой рот, чтобы не разбудить Захара.

Хотела ведь всего лишь поцеловать!

— Ты так дышишь, что я сам сейчас кончу, — хрипло заявляет он.

В этот момент подо мной должна была воспламениться простыня.

— Все рассмотрела? — улыбается.

Теперь мне хочется не поцеловать его, а хорошенько треснуть! Прямо туда! По ужасно, неприлично выпирающей ширинке!

Захар садится, обнимает меня за талию и переворачивает на кровать, подминая под себя. Теперь его эрекция упирается в низ моего живота. Там и так очень-очень жарко. И я перестаю справляться с этим ощущением. Начинаю ерзать. Захар стонет, на секунду закрыв глаза.

— Это было опрометчивое обещание, — смеется он, впиваясь губами в мою шею. Откинув голову, сама подставляю ее под поцелуи. Мне так хочется. Я не могу это контролировать.

— Ты о чем? — выстанываю, выгибаюсь и прижимаясь к его торсу теснее.

Соски ноют. Он словно знает, что мне нужно. Пробирается под футболку и едва касается груди, как по всему моему телу вновь проносится электрический разряд.

— Черт, мышонок… Какая ты у меня чувствительная.

Зажимает подушечками пальцев сосок и слегка оттянув его, перекатывает, пощипывает. Я хнычу. Ноги раздвигаются сами. Губы Захара оставляют влажные поцелуи на моих губах. Наши языки сталкиваются всего лишь кончиками и новый разряд электричества поднимает все волоски дыбом у обоих.

Он задирает мне футболку и припадает губами к груди, втягивая в рот ареолу вместе с соском. Прикусывает его зубами.

— Ай-яй, — вновь выгибаюсь я.

Эта пакость довольно улыбается, взглянув на меня, и ведет губами между грудей вниз, к животу. Очерчивает пупок. Вылизывает его. Моим бабочкам до жути щекотно. А еще я начинаю переживать, как бы они не сгорели там заживо. И я вместе с ними.

Горячий язык «брата» проходится по самому низу живота возле кромки трусиков. Не помню, когда я осталась только в них, да сейчас это и неважно. Его лицо находится так близко к самому интимному местечку.

Он проводит ладонями по внутренней стороне бедер, разводит мои ноги шире, отодвигает вбок перешеек трусиков, и я не успеваю хорошенько покраснеть от того, что так открыта перед ним и он все-все там у меня видит, как горячий влажный язык Захара касается моих не менее влажных складочек, давит на них, толкается глубже и медленно водит по самым чувствительным закуткам.