Красавицы Бостона. Злодей - Шэн Л. Дж. - Страница 16

– У тебя есть список. – У меня отвисла челюсть.

Ну конечно, у него был список. Я была всего лишь одной из многих женщин, которые удовлетворяли всем требованиям великого Киллиана Фитцпатрика.

Я задумалась, какими же были эти требования?

Наивная?

Отчаявшаяся?

Глупая?

Симпатичная?

Я сглотнула, но ком так и остался стоять в горле. Я чувствовала себя такой же бросовой вещью, как подгузник, и настолько же желанной.

Киллиан окинул меня ледяным взглядом.

– Иди, листай свой каталог невест из брачного агентства, Киллиан. – Я посмотрела на него с прищуром. – Я сообщу свой ответ.

Я смотрела, как он уходит, унося мою свободу, мои надежды и возможности в кармане своего дизайнерского пальто.

А еще знала, что не имело значения, приму я его предложение или откажусь – любой вариант станет ошибкой.

На следующий день я пришла на работу в платье, испачканном пятнами кофе, и с покрасневшими глазами. Я позвонила Сейлор, проглотив свою гордость, чтобы сделать то, что обещала не делать – попросить у нее денег в долг. Но прежде чем я успела произнести хоть слово, она сказала, что чувствует подозрительные спазмы в животе, и я не смогла заставить себя озвучить просьбу.

В обед я обзвонила всех кредиторов Бостона. Большинство вешали трубку, некоторые смеялись, а несколько из них выразили сожаление, но сказали, что вынуждены отказаться от содействия в моем деле.

Я даже пыталась позвонить Сэму Бреннану, но напоролась на электронное сообщение с требованием ввести код, чтобы с ним связаться.

У меня не было доступа к самому таинственному человеку Бостона.

Пускай я с детства была лучшей подругой его сестры, он в упор меня не замечал, как и остальных моих подруг.

Когда я вернулась домой, Белль еще была на работе. Я порадовалась этому, потому что возле двери в квартиру ждала коробка. Посылка была адресована мне, поэтому я открыла ее. Внутри лежали два предмета нижнего белья.

Я вынула черные кружевные стринги и поняла, что в них была завернута пуля.

Бирн.

Я побежала в ванную, где меня вырвало той скудной едой, которую я сегодня съела.

Запихнув в рот пачку крекеров, я проглотила маленький кусочек сыра и запила все это апельсиновым соком.

Забралась в кровать Белль все в том же рабочем платье. Она была холодной и пустой. Дождь, стучащий в окно, напоминал мне, насколько я одинока.

Мама с папой перебрались в пригород пару лет назад. Переехав сейчас к ним, я бы принесла на их порог беду – смертельно опасную беду – и не могла так с ними поступить.

Сейлор вышла замуж и ждала ребенка, вела успешный кулинарный блог и тренировала юных лучников в рамках благотворительного фонда, который сама основала. Ее жизнь была полной, целостной, хорошей.

Эш была занята тем, что строила планы по завоеванию Сэма Бреннана, училась в мединституте и превращалась в одну из самых фантастических женщин, которых я встречала.

А Белль строила свою карьеру.

Неподвижно лежа в темноте, я наблюдала в окно, как леди Ночь сменяет все свои наряды. Небо из полуночного стало ярко-голубым, а потом, наконец, оранжевым и розовым. Когда солнце начало сантиметр за сантиметром подниматься над небоскребами Бостона, словно королева, встающая со своего трона, я поняла, что нужно принимать решение.

На небе не было ни облачка.

Тетушка Тильда не поможет мне выпутаться. Это мое решение. Моя ответственность.

В квартире стояла звенящая тишина. Белль вчера не вернулась домой. Наверное, нежилась в постели какого-нибудь красавчика, разметав свои кудри, подобно произведению искусства, которым он мог бы восхищаться.

Выбравшись из постели, я босиком пошла в кухонный уголок, затем включила кофеварку и винтажный радиоприемник Белль. На радиостанции восьмидесятых, которая неизменно поднимала мне настроение, прозвучали последние ноты песни How Will I Know Уитни Хьюстон, а за ней зазвучал прогноз погоды, в котором предупреждали о надвигающейся грозе.

На столе стояла ваза со свежими розами, подаренная одним из многочисленных поклонников, которые часто захаживали в «Мадам Хаос» в надежде привлечь внимание моей сестры.

Цветочница.

Я вынула одну из белых роз. Ее шип уколол мне большой палец. Между лепестками показалась капля крови в форме сердца.

– Выйти замуж за любимого злодея Бостона или не выходить? – Я сорвала первый лепесток.

Выйти за него.

Второй лепесток.

Не выходить.

За ними третий.

Четвертый.

Пятый…

К тому времени, когда остался последний, мои пальцы дрожали, сердце бешено колотилось, а все тело покрылось мурашками. Я сорвала последний лепесток белоснежного цвета свадебного платья.

Судьба сказала последнее слово.

Впрочем, это не имело значения, ведь мое сердце уже знало ответ.

Решение принято.

Теперь мне придется столкнуться с последствиями.

Киллиан

– Хорошая тренировка, мистер Фитцпатрик. Вы один из самых талантливых наездников, которых я встречал. У вас потрясающие навыки, сэр. – Один из прыщавых конюхов, нанятых мной, плелся позади, высунув язык, как нетерпеливый щенок.

Я направился из конюшни обратно к своей машине, сунув узду ему в грудь вместе с щедрыми чаевыми.

То, что я был неприлично, неискоренимо, омерзительно богат, помимо всего прочего означало, что люди всячески стремились сообщить мне, что я лучший во всем, будь то верховая езда, фехтование, гольф или синхронное плавание.

Синхронным плаванием я, конечно, не занимался, но был уверен, что получил бы золотую медаль, стоило мне попросить.

– Благодарю за чаевые, мистер Фитцпатрик! Вы лучший босс, который у меня…

– Если бы я хотел, чтобы мне целовали зад, то выбрал бы кого-нибудь более фигуристого, светловолосого и с совершенно другой репродуктивной системой, – резко бросил я.

– Верно. Да. Простите. – Он покраснел и, поклонившись, открыл дверь моей «Астон-Мартин-Ванквиш».

Я сел в машину и завел двигатель.

Приложение на телефоне сообщило, что возле моей входной двери ждал посетитель.

Сняв перчатки, я бросил их на пассажирское сиденье и провел пальцем по экрану.

Мне не нужно было считать пульс, чтобы понять, что он превышал привычные пятьдесят ударов в минуту. Я был прекрасно подготовленным наездником, прирожденным спортсменом. Но сейчас мой пульс отбивал не меньше шестидесяти двух ударов.[16]

Я повел себя как последний идиот, отдав предпочтение одной потенциальной невесте над другой притом, что ни одна из кандидаток в моем списке не пойдет со мной к алтарю ни с радостью, ни с большой охотой.

У них у всех были свои причины согласиться, но ни одна из этих причин не имела отношения к моему неотразимому обаянию, уму или безупречным манерам.

Персефона Пенроуз была первой, к кому я обратился с предложением. Ей была нужна финансовая помощь так же сильно, как мне – хороший пиар-ход и пара детишек.

А еще она была, как бы мне ни претило это признавать, моей предпочтительной кандидаткой. Добродушная, более-менее вменяемая, с лицом ангела и телом, способным соблазнить дьявола.

Она была совершенна. Даже слишком. Настолько идеальна, что порой мне приходилось отворачиваться, когда мы оказывались в одном помещении. Я бессчетное количество раз отводил от нее взгляд, предпочитая наблюдать за ее болтливой сестрой. А глядя на ходячую катастрофу, коей была Эммабелль, я вспоминал о том, что ни в коем случае не хотел, чтобы ДНК Пенроуз смешалась с моей.