Лин-ли (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 65

— Спасибо, — вежливо поблагодарил и снова устремил взгляд в темноту.

Лина потопталась рядом. Сама она надела плащ, но холод пробирался даже сквозь него, и ей пришлось запахнуться потуже, обняв себя руками.

— Я должна извиниться, — сказала через несколько минут показавшегося бесконечным молчания.

Линден повернул к ней голову, усмехнулся.

— Не должна.

И Линетта досадливо закусила губу.

— Я неправильно выразилась. Не "должна", а "хочу". — Он все еще пристально смотрел на нее. — Прости меня, — искренне попросила Лина. — Я так не думаю. — Айрторн изогнул бровь. — Ну… то, что я сказала. Я так не думаю. Не считаю, что ты получил все, что имеешь, только благодаря отцу. И я не думаю, что у тебя никогда не было проблем. — Ну вот, сказала. — Простишь меня?

Улыбка лорда сделалась кривой на один бок.

— Ну, я же не нежная барышня, чтобы от пары слов свалиться с разбитым сердцем.

На губах улыбка, взгляд открытый, голос спокойный — все, будто ничего особенного не произошло.

Ничего особенного, конечно, он просто так разбил тарелку и выскочил на улицу, даже не одевшись.

— Мне правда очень жаль, — сказала Линетта. — И если я как-то могу загладить свою вину…

— Все хорошо, — заверил Айрторн, все еще глядя на нее снизу вверх. — Просто вспылил.

— Не просто, — возразила она.

Он дернул плечом.

— Ну, может, не просто. Иди спать, нам завтра к Ризалю, надо выспаться.

— А ты?

— Тоже скоро пойду, — с привычной улыбкой пообещал Линден. — Куда я денусь? Проветрю голову и приду.

Он отвернулся, уставился в темноту и замолчал.

Наверное, ей и правда стоило уйти — довольно, уже натворила дел. Уйти, лечь спать и наутро сделать вид, что ничего не произошло. Играть роль… Как с родителями, все время пытаясь соответствовать их представлению об идеальной дочери. Как с сестрами, которые нуждались в ответственной и серьезной старшей сестре. Как с соседями, которым был нужен тихий и покладистый жилец, которому можно было бы оставить грязную посуду и без спроса поменяться дежурствами. Как с Андером, которому нравилась ее улучшенная версия — более мягкая Лина, более спокойная, более рассудительная, не ляпающая что-то не подумав, не бросающая глупые шутки…

Линетта уже взялась за ручку двери и замерла. Ногти второй руки до боли вонзились в ладонь.

Нет, ни за что.

Только не с ним.

Она отвернулась от двери, подошла и села рядом.

Айрторн покосился на нее с усмешкой, но ничего не сказал. Однако не ушел сам и не стал прогонять.

Ветер гнал по дороге сорванную с какого-то столба рекламную листовку и сухие шуршащие листья. Вдалеке виднелись светящиеся окна домов на противоположной стороне улицы. Где-то справа залилась лаем собака и быстро замолчала, получив порцию хозяйской брани — слов было не разобрать, но интонация мужского голоса говорила сама за себя.

И все, снова тихо, только шорох ветра и кружащийся в темноте белый бумажный листок.

— Я седьмой ребенок в семье, — вдруг заговорил Айрторн, и Лина едва не вздрогнула от неожиданности. Перевела на него взгляд, но он не смотрел на нее — тоже провожал взглядом листовку. Сидел в той же позе, в какой она его застала, только придя, — локти упираются в колени, руки свешены между ног. Только сейчас пальцы сцеплены в замок. — Пятый сын. У меня четверо старших братьев и две старшие сестры.

— Я почему-то думала, что ты старший наследник, — пробормотала Линетта.

Он покачал головой.

— И близко нет. Младший ребенок. Последний. — Усмешка вышла совсем невеселой, и Лина затаила дыхание, чувствуя, что за ней последует что-то нехорошее. — Мама умерла при родах, — продолжил Линден, все так же гипнотизируя взглядом не желающую улетать от крыльца бумагу. — Шесть легких родов. Никто и подумать не мог, что что-то пойдет не так. Вызвали посредственного белого мага, который и раньше оказывал семье услуги. А он — не справился. Слишком сильное кровотечение. Пока искали кого-то сильнее, пока он добрался… В общем, я родился, а она умерла.

Он замолчал, а Линетта не знала, что сказать. Поэтому молча протянула руку и коснулась его кисти.

Линден тихо усмехнулся, расцепил руки и переплел ее пальцы со своими.

— Отец очень любил мать, — продолжил, теперь смотря на их руки. Провел большим пальцем по уже почти зажившей царапине, полученной от битвы с тарелкой. А она слушала, не испытывая ни малейшего желания отстраниться. — Для него ее смерть стала шоком, ударом. А я — причиной этой смерти.

— Но ты же понимаешь, что ни в чем не виноват, — Лина даже сама удивилась, как хрипло прозвучал ее голос.

Он невесело усмехнулся.

— Понимаю, конечно. И отец это всегда понимал. Но с чувствами не поспоришь. А я, словно в насмешку, еще и унаследовал ее тонкую кость и цвет волос. Тетушка в детстве смеялась, что, наряди меня в платье, не отличишь от матери в моем возрасте. Все братья и сестры чернявые, смуглые — в отца. Он у меня еще здоровый, как медведь, плечистый. Братья такие же… А еще дар.

Лина нахмурилась.

— У остальных его нет?

Айрторн покачал головой.

— Ни у кого. У моей бабки, материной матери, был девятый уровень дара, но она вышла замуж за обычного мужчину без крупицы магии, и родилась моя мать — тоже без дара. В роду отца магов и не было никогда. И шестеро их совместных детей родились самыми обычными. Никто и не ожидал. А тут… я.

Конечно, в те времена Лины и самой еще не было на свете, но она все равно могла представить, каково это — рождение темного мага в знатной неодаренной семье. Двадцать пять лет назад быть черным считалось все равно что быть проклятым. Гонения со стороны общества и государства, обязательное ношение ограничивающих-артефактов в виде серег, которые срабатывали от применения магии по направлению к бездарным или светлым магам: одна попытка — предупреждение вместе с адской болью, с которой звено серьги вплавлялось в шею, исчезая из связки, третья ошибка — мучительная смерть.

Если род Айрторнов действительно так знатен и влиятелен, как рассказывал Андер, то в то время рождение ребенка — черного мага стало для них не только ударом, но и чуть ли не позором.

— Он… — начала она и не нашла слов.

Линден понял сам.

— Обижал меня? — Чуть улыбнулся, бездумно поглаживая ее ладонь. — Нет, конечно. Не бил, не морил голодом, не держал в подвале и даже не сыпал обидными словами. Просто… не любил. Ничего такого. И ты была права: у меня с детства все было: деньги, няньки, воспитатели. Так что не придумывай драмы. Отец вел себя достойно. Только… равнодушно. Старался, чтобы я не попадался ему на глаза.

— А сестры и братья?

Айрторн хмыкнул.

— Дети более жестоки, чем взрослые. Но, опять же, ничего такого, — поспешил заверить, пока она опять не придумала, как он до этого выразился, драмы. — Брошенные исподтишка слова, пока отец не слышит, и только. Когда мне проверили уровень дара и убедились, что он выше среднего, отец мудро нанял и приставил ко мне учителя. Правда, сам он не особо жаждал вникать в магические дела. Или просто выбрал надежного человека. — Линден качнул головой, отчего слабо держащаяся в хвосте прядь волос выбилась и упала вдоль лица. Он не стал поправлять. — В общем, учитель оказался с четвертым уровнем дара и понятия не имел, что делать с девяткой. Так, общие правила безопасности: никого не поджарь, никого случайно не прокляни. Большую часть времени я занимался зарядкой колец-накопителей, и все были довольны: отец получал прибыль от их сбыта, а я сливал резерв, и родственники опасались меня чуть меньше.

— Ужасно, — выдохнула Линетта.

Он бросил на нее взгляд сквозь светлую прядь. Качнул головой.

— Еще нет. Ужасное случилось потом. — Снова уставился на их переплетенные пальцы. — Как-то я бросил заряженные кольца на столе в детской, а служанка пришла делать уборку. Ну, они же притягивают бездарных…

— Она погибла? — прошептала Линетта, сразу же вспомнив о том, что Айрторн ответил ей, когда она удивлялась, что он всегда снимает кольца после работы, — мол, так безопаснее.