Костер на берегу (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 36

Следом всё перескакивает на прошлогодний автосалон в Риге. Как вживую вижу папу и маму рядом с Руссобалтовским «Гайдуком», жёсткие, рубленые черты отцовского лица, его взгляд, когда он доказывал маме, что нам рано ещё машины менять. Да, на счёт неразумных трат, папа прижимист, настоящий русский приказчик. Прощай моя родная Россия. Занесло меня неведомо куда.

— Почему Сергей Леонидович так радовался, когда снял трёхкомнатную квартиру? — задаю глупейший вопрос.

— Не снял, он квартиру «получил». Как понимаю, у них как у немцев, частных домовладельцев мало, почти все жилье принадлежат государству, а чиновники уже распределяют. — Максим задумчиво трёт подбородок. — У вас есть социальное жилье для бедных?

— Есть, конечно. Дома «муравейники» экономичных серий. Половину квартплаты покрывают земства, благотворители и государственные фонды, ещё четверть за счёт соцстрахования. Ты думаешь?!

— Да. Ты верно заметила. Главный инженер большого предприятия радуется «получив» тесную халупу. Где же и как тогда живут его рабочие?

— Это ужасно.

— Лена, для них это нормально.

— Ещё хуже.

На меня вмиг накатывает глубокая депрессия. Яркий солнечный антураж лагеря уже не кажется таким радостным и беззаботным. Где-то там совсем рядом суровый мир с далеко не детскими проблемами и бедами. И это не игра. Если ничего не произойдёт, если не выпутаемся, нам здесь жить.

— Лена, — Макс берет меня за плечи, смотрит в глаза — скажи, Даша из твоего мира?

— И да, и нет.

С губ Максима готов сорваться следующий вопрос, но нас бесцеремонно прерывает сама Даша. Как будто почувствовала, что разговор о ней.

Натягиваю на лицо искусственную улыбку и иду за подругой в следующий кружок. Дима уже принёс два ведра чистой воды и глядит на помещение взором полным вселенской грусти. Счастливый он человек, ему бы наши проблемы. Вспоминается вечное: многие знания — многие печали.

Вечером после ужина мы с Максимом отделяемся от друзей и возвращаемся в библиотеку. Поговорить с Дашей так и не получилось. Впрочем, подруга не вспоминает про наш дневной разговор, ведет себя естественно, даже слишком непосредственно. Стоило бы побеспокоиться, но времени нет.

На подходе к администрации натыкаемся на Анастасию Алексеевну. Вожатая уже почти нас миновала, но в последний момент заметила непорядок.

— Пионеры, куда идете?

— В библиотеку.

— Почему опять без галстуков? — вожатая грозно насупила брови.

Глубоко вздыхаю, не люблю быть как все, но и не хочу это объяснять всем кому не надо. Галстук с чистой совестью забыла в душевой.

— Так мы же полы мыли в администрации — поясняет мой друг. — Сняли, чтоб не запачкать.

Вот умеет человек вроде и не соврать, но правду не сказать. Талант. Мне до такого ещё далеко.

— Когда это было?! Немедленно приведите себя в порядок. Филатова, ты же пионерка! Должна быть примером для подражания!

На язык просится резкое слово. Сдерживаюсь. Опять ситуацию спасает Максим. Он молча извлекает из заднего кармана брюк галстук, разворачивает и повязывает мне на шею.

— Максим, а ты? — Настя явно решила нас дожать.

— Извините, но второго галстука нет. Непорядок. Может, Вы попросите, чтоб нам выдали запасные?

— Смотрите у меня пионеры! Если ещё раз увижу в таком виде, уборкой администрации не отделаетесь.

В коридоре второго этажа тихо, царит мягкий сумрак, лампы не горят. Из модельного кружка доносятся скрежет и визг лобзика. Видимо, Игорь с приятелем вернулись к своему крейсеру сразу после ужина. Увлеченные натуры, но что-то вчера они больше время на озере проводили, а не в кружке. С другой стороны, быстро работают, всего за полдня корпус сваяли.

В библиотеку Максим заходит первым, хотя на крыльце вежливо пропустил меня вперед. Здесь тихо, уютно, горит свет. Уже предвкушаю детективный вечер, чувствую себя героиней Агаты Кристи или Джессики Юнг собирающей по кусочкам мозаику таинственной истории.

— Добрый вечер! — Максим с кем-то здоровается.

— Привет! — обхожу стеллаж и вижу устроившуюся с книжкой у окна Олю Вронскую.

Девочка поднимает на нас большие грустные глаза и тихо здоровается. Чем-то она мне сейчас напоминает героиню романов девятнадцатого века. Совсем как пушкинская Татьяна у окна.

— На улице такая прекрасная погода, вечер наступает.

— Ну, иди сам во двор — резко бросает Оля и захлопывает книжку.

— Да мы случайно зашли — Максим само непробиваемое дружелюбие. — Помнишь, я спрашивал, как пройти в библиотеку? Вот и нашёл дорогу. Сначала прямо, потом направо, после третьего дерева за кустом сирени по лестнице вниз, потом налево и до упора. Так?

— Было не так. Дорогу нашёл? Что дальше?

— Оля, мы не будем мешать — чувствую, девочка сейчас взорвется. — Мы честно не хотели тебе помешать. Только выберем книжки и уйдём. Ладно?

— Да мне то что. Берите.

Оля отворачивается к окну. После этого разговора чувствую себя не в своей тарелке. Как будто мы бесцеремонно вторглись в чужую жизнь. По Максу видно он тоже это понимает. Бросает на меня извиняющийся взгляд и отворачивается к книжным полкам.

На обложках книг встречаются знакомые имена и названия. Мне попался зачитанный до дыр томик Маклина. Да, хороший военный боевик, для подростков самое то. Каюсь, сама читала в подлиннике «Пушки острова Наварон». По понятным причинам у нас из Маклина переводили далеко не всё. Мне книга не понравилась. Потом уже узнала, сюжет выдуман от начала и до конца.

— Лена, смотри — Макс пихает меня в бок.

— Чего тебе? — я уже нацелилась на стопку журналов на верхней полке.

— Ты посмотри! — Максим протягивает мне книгу. — Это же Конецкий!

Да, на обложке так и написано. Он правильно прочитал. Книга называется «Среди мифов и рифов». Недовольно хмурюсь. Мне это ни о чём не говорит.

— Я его читал в детстве. Хороший писатель, наш земляк, всю жизнь проработал штурманом на коммерческих трассах и в научных экспедициях. Писал интересно, со знанием дела. Я после школы из-за его книг чуть было не уехал в Мурманск наниматься матросом.

— Не читала — напрягаю память. — Нет, и не слышала. Это не важно. Я плохо знаю современных писателей.

Вместе листаем книгу. Максим ищет знакомые места, акцентирует внимание на расхождениях и бытовых мелочах. По косвенным признакам можно понять, человек неплохо знаком со спецификой корабельного быта. Он не говорил, что исполнил юношескую мечту о дальних морях. Забыл, или не счел нужным?

— Тихо, мы не одни — громко шепчу и вращаю глазами.

Оба поворачиваемся к окну, обходим стеллажи. Пусто. Оли нет. Я не помню, чтоб она выходила, и хлопок дверью тоже не слышала. Макс приподнимает бровь, затем крадущейся походкой идет к двери.

— Лен, погляди.

Дверь закрыта изнутри. Ну да, я сама её закрыла на замок, чтоб посторонние читатели не мешали. Пожимаю плечами. И только сейчас до меня доходит. Невысказанный вопрос повисает в воздухе.

Правила существуют, нарушать их надо правильно. Вместо тихого часа отправляюсь изучать периферию лагеря. В зарослях орешника за спортивной площадкой обнаруживаю разновозрастную компанию мальчишек и девчонок. Все сдружились в первый день, у детей это быстро. Подростки расположились на траве и развлекаются незатейливым трёпом. Меня приглашают присоединиться. Увы. Не сегодня. Понимаю, полезно послушать разговоры, пообщаться с другими пионерами, разузнать новости, послушать, что вообще творится в этом мире за оградой лагеря, но не хочу.

Меня всегда раздражали большие компании. Давно заметил: или я пью, чтоб быть на одной волне, или с людьми мне становится скучно. Очень быстро надоедает. Не знаю, с чего, но это так. Вроде, в школе не был социопатом. Это уже благоприобретенное. А вот толпа на улице, массовые народные гуляния не раздражают. В толпе ты всегда один, люди не обращают на тебя внимания, зато в компании приятелей слишком тесно.