Научи меня танцевать (СИ) - Семакова Татьяна - Страница 5

Не знаю, как я добралась и развела огонь. Как разделась и повалилась на диван, не дойдя до кровати, моя спальня была на втором этаже, и преграда в виде лестницы казалась непреодолимой. Проснулась ночью, меня бил озноб, наверное, поднялась температура. Палыч забрался ко мне, поскуливал и лизал мне руки, но, несмотря на довольно плачевное физическое состояние, чувствовала я себя прекрасно. Я нашла ее. Улыбнулась, почесала Палыча за ухом и провалилась в сон.

Уже утром я проснулась от стука в дверь. Она была совсем рядом, но, казалось, так далеко. Сил подняться не было, и я решила, что напрягаться не стоит. Потом постучали в окно, я закрыла глаза и мечтала, чтобы кто бы там ни был, он провалился сквозь землю. Но он не провалился, дверь, которую я закрыть не потрудилась, с легким скрипом открылась и послышались тяжелые шаги. Человек подошел, наклонился над моим лицом и тихо позвал:

- Василиса Михайловна, - я сразу узнала его, вчерашнего следователя и поспешила открыть глаза, давая понять, что живая. – Лесные феи тоже болеют? – спросил он ласково.

- Чего? – не поняла я с какой стати ему вздумалось называть меня так.

- Девочка очнулась, - улыбнулся он, - говорит, ее спасла лесная фея.

Я слабо фыркнула и закрыла глаза. Он легко коснулся тыльной стороной ладони моего лба и вздохнул, а я снова провалилась в сон. Проснулась уже ближе к обеду. С кухни шел приятный запах, в животе тут же заурчало, и я поняла, как сильно хочется есть.

Гонимая голодом, я поднялась и прошлепала в ванну на втором этаже, не заглядывая в кухню. С удовольствием приняла душ, оделась поприличнее и критически осмотрела себя в зеркале. Надо сказать, особой красавицей я не была (впрочем, фигуры по типу песочные часы это не касалось). Довольно простые черты лица, серо-голубые глаза, которые смотрят холодно, а некоторым кажется даже, что надменно. На самом деле надменности или горделивости во мне никогда не было, но люди часто путают с ними абсолютное равнодушие. Мой испанский друг Бэрнардо подолгу мог смотреть мне в глаза, без слов, называя это чтением моей души. Врал, конечно, но мне всегда было безразлично, что он говорил, важно было лишь то, что те несколько недель, что мы проводили вместе пару раз в год, без преувеличения были лучшими в моей жизни, начиная с девятнадцати лет, когда мы впервые встретились. Он был прекрасным любовником, и еще лучшим учителем. Благодаря ему, однажды оказавшись со мной в постели, мужчина будет нести в себе память о чудесных мгновеньях еще очень долгое время.

Я подмигнула своему отражению и спустилась в кухню.

Максим Игоревич, в домашних тапочках моего отца, стоял у плиты и жарил яичницу. Повернулся на звук и спросил с улыбкой:

- Пообедаете завтраком?

- С удовольствием, - кивнула я и устроилась за столом. Когда с едой было покончено, я довольно откинулась на спинку стула и улыбнулась, - спасибо Вам.

- Вы быстро пришли в норму, - потер он подбородок, размышляя, - я, признаться, струхнул. Хотел уже было скорую вызывать.

Я пожала плечами и начала его разглядывать с веселым озорством в глазах. Сильные руки, кольцо на безымянном пальце отсутствует… положительно, он мне нравился.

- Как Вам удалось? – все-таки спросил он.

- Вы за этим пришли? – в ответ спросила я, глядя ему в глаза.

- Если честно, сам не знаю зачем пришел, – смутился он и отвел взгляд. - Но этот вопрос был скорее поводом, – помолчал, собираясь с мыслями и посмотрел в упор, сказав вкрадчиво: – Никогда не встречал таких девушек. Сколько Вам, двадцать?

- Двадцать шесть.

- Впрочем, это не важно. Никогда не встречал таких девушек, - повторил он твердо. - Можно пригласить Вас на кофе? - я окинула взглядом кухню и засмеялась. - Черт, я идиот, - покачал он головой, улыбаясь, - совершенно не знаю, как себя вести…  Наверное, мне лучше уйти. Рад, что с Вами все в порядке, и большое спасибо за помощь в поисках, если бы не Вы, я даже не знаю…

Он резко поднялся и пошел в прихожую, я прошла следом, привалилась плечом к стене и наблюдала, как он нарочито медленно переобувается, пытаясь найти предлог задержаться. Это все показалось мне ужасно забавным, я хихикнула и подошла почти вплотную, подняла голову, чтобы видеть его глаза и сказала просто:

- Мне бы не хотелось, чтобы Вы сейчас ушли.

Соображал он быстро и взгляды мои понял не двусмысленно.

- Можно Вас поцеловать? – спросил тихо.

Вместо ответа, я обняла его одной рукой за шею, а второй, едва касаясь пальцами, провела от ключицы до мочки уха, не отводя взгляд. Максим прикрыл глаза, слегка улыбнувшись, и осторожно меня поцеловал.

- Василиса, - шепотом позвал он, отстраняясь и проверяя реакцию, - если ты не думаешь продолжать, лучше остановись.

Останавливаться я и не думала, приподнялась на цыпочки и начала целовать его шею, расстегивая рубашку. Он резко подхватил меня на руки и понес в комнату, на ходу снимая обувь.

- Максим Игоревич, - со смешком сказала я часа через три, лежа на его плече, - Ваша благодарность за поиски выходит за рамки общепринятых.

- Прекрати… - досадливо поморщился он, - называть меня по имени отчеству! – добавил, смеясь, и навалился сверху и еще два часа пролетели незаметно. - Жрать-то как охота, - мечтательно сказал он, отдышавшись, - сварганишь что-нибудь?

- Вот еще, - фыркнула я, - ты знаешь где кухня. И вообще, я устала, ты совсем меня заездил.

- Кто кого еще заездил, - ухмыльнулся он, тяжело поднялся и побрел в кухню. Загремел посудой и захлопал холодильником, насвистывая. А я сладко потянулась и задремала, не испытывая ни малейших угрызений совести и проснулась уже когда все было готово.

Максим накрывал на стол и выглядел жутко самодовольным. Подмигнул мне, устроился с хозяйскими видом и принялся увлеченно жевать.

- Тебе не пора? – спросила я через некоторое время, чтобы сбить с его лица это выражение. Подействовало, он даже жевать перестал. Посмотрела исподлобья и уточнил:

- Куда пора?

- Ну, не знаю, куда ты там обычно ходишь? К семье или друзьям.

- Нет у меня никакой семьи, - начал злиться он.

- Ну, может еще чего надо сделать, - равнодушно пожала я плечами.

- Гонишь, значит? - спросил зло, я промолчала. - Чем не угодил, можно узнать? - я продолжила молча смотреть ему в глаза. - Ладно, - поднялся, отшвырнув вилку.

Обиделся, наверное. Но мне было плевать. Нечего сидеть на моей кухне, точно он делает мне величайшее одолжение одним своим присутствием.

Нервно походил по первому этажу, собирая свои вещи и попутно одеваясь, нашёл только один носок, чертыхнулся и пошел как есть в одном в прихожую. На этот раз быстро оделся и ушел, громко хлопнув дверью.

- Какие мы нежные, - сказала я Палычу, тот тявкнул в ответ и, по-моему, даже кивнул, а я принялась жевать.

Кушать и вправду очень хотелось.

На следующий день меня вызвали в участок. Точнее, часов в девять утра в дверь постучали, и я с удивлением обнаружила на пороге молоденького парня с огненно-рыжими волосами и веснушками по всему лицу. Он показал мне свое удостоверение, такое чистенькое и новенькое, что, казалось, он получил его только вчера. Впрочем, может так оно и было. Заискивающим голосом он попросил меня проехать с ним для дачи показаний. Мол, следствию важно знать, как и при каких обстоятельствах я начала искать и в итоге нашла ребенка.

Я попросила подождать и закрыла перед его носом-пуговкой дверь. Неспешно приняла душ, выпила кофе, с тоской поглядывая в окно, оделась и, наконец, вышла. Парень, а звали его, кажется, Шестаков Вениамин Павлович, переминался с ноги на ногу возле дома, не решаясь меня поторопить. Правильно делал, между прочим. Больше всего я ненавижу спешку.

Уже в участке, проводив меня до кабинета, он постучал и торопливо зашагал дальше по коридору, здорово напомнив шестилетку, пытающегося разыграть соседей по подъезду.

- Входите! – рявкнули из-за двери.