Красная машина. Юниор 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 24

Да, он далек от звания "отец года". Это, мягко говоря. И может даже, как человек, он — полное дерьмо. Но тем не менее, два факта были для меня мощнейшими показателями того, насколько плохо раньше я его знал. В первую очередь, конечно, поведение в ситуации, когда Славику была нужна помощь. Ну, а потом, поведение в ситуации, когда Алёша оказался малолетним крысенышем. Отец даже в этом случае подумал о младшем сыне, о том, как будет лучше для него. Не стал давить, трясти за шиворот или что-то подобное. Вот, наверное, на фоне всех этих событий, мне, прежнему, непривычных и крайне удивительных, появилась такая же непривычная тоска по близким.

Правда, тоска эта буквально через неделю отошла на задний план. Слишком насыщенная началась жизнь.

И потом…Я никогда не был кем-то значимым среди ровесников. В школе одноклассники меня тихо ненавидели. Я знал это наверняка. Они, в принципе, своего отношения не скрывали. Бить, конечно, не били. Я бы уж точно не стал молча терпеть нечто подобное. Помчался бы стучать всем, кому можно. А вот игнор — перепало этого в полной мере. Отношение, как к пустому месту — сколько угодно.

Ненавидели не за то, что учился лучше всех. А за то, что при этом никому не помогал. Элементарно, даже списывать не давал. У меня просто была своя жизненная философия на тот момент. Искренне верил, все должно быть честно. В том числе и учеба. Хочешь получить хорошую оценку, иди, учи. Заработай ее. Я же учу. Трудом добиваюсь отличных результатов. Какие могут быть вопросы или претензии.

Друзей, естественно, при таком подходе у меня не имелось. Даже товарищей не было.

В институте ситуация сложилась аналогичная. Тем более, я на фоне многих выглядел более, чем скромно. Приехал из провинции. Родители не помогали. Денег не давали. Приходилось крутиться самому, чтоб элементарно покупать пожрать и хоть какие-то вещи. Жил в общаге. Какие на хрен друзья в такой ситуации? Некогда было дружить. А в общежитии меня вообще считали чуть ли не врагом народа. Потому что я никогда не делился едой. С хера? Мне вообше не просто приходилось ее добывать. Хватался за любую возможность заработать. Мыл, грузил, таскал. Писал курсовые. Чуть позже ухитрился устроиться в одну фирму стажёром. Потом стало легче. Мне. Что там у остальных, мало волновало.

К остальным я один хрен относился все так же похерестически. Хотите жрать? Идите, заработайте сами. Общажный коллективизм и стремление к халяве никогда не считал той чудесной романтикой студенческой жизни, о которой потом многие вспоминают на встречах однокурсников. Хамством, да. Хамством считал. Естественно, окружающие отвечали мне тем же негативом, который им демонстрировал я.

Ну и во взрослой жизни меня ненавидели ничуть не меньше. Потому что, чем выше поднимался, тем больше требовал с окружающих. Но при этом не считал, будто кому-то чем-то обязан сам.

Теперь же ситуация изменилась. Я стал звездой общаги и школы. Не могу сказать, что звездой команды, но где-то около того. Паша Буре ушел в молодёжку только недавно, в прошлом году. Раньше, чем должен. Ему исполнилось пятнадцать, когда его забрали в профессионалы. Сам Тихонов лично позвал. Пацаны так рассказывали. Главный тренер пригласил Буре из расчёта, что талантливый пацан перейдёт потом во взрослую команду. Память о нем еще витала среди моих товарищей. Но я двигался уверенно вперед. И точно знал, скоро, очень скоро говорить будут о Славике Белове. Может, даже гораздо больше говорить, чем о Паше Буре.

Поэтому на первое Ленкино письмо я добросовестно ответил. Написал, что тоже скучаю. Вспоминаю. Не хватает. Короче, то же самое, что писала она, но от своего имени. Потом пришло второе, такое же эмоциональное. Правда, добавилось еще несколько фраз про моих друзей, которые стали больше общаться с Ленкой. И теперь они, вроде как, тоже друзья. Чему девчонка очень рада. Потом был небольшой рассказ о тренировках, о семье. В общих чертах.

Вот на второе письмо я уже ответ не отправил. Это вышло случайно. Как-то закрутился. Думал, ну вот, сейчас напишу. Но было слишком много дел.

Однако, уверен, если бы Ленка собиралась приехать, она бы сообщила. Я решил, если честно, наверное, ее возможная встреча с тренером, который мог бы взять девчонку в Москву, передвинулась на конец года. Не всем же так везет, как мне. Потому что, что? Потому что я — молодец.

Ну, а про Леху итак понятно. Откуда ему тут взяться? Вообще не откуда. Парни, кстати, тоже прислали два или три письма. Последнее даже не прочел. Положил в ящик тумбочки и забыл.

От матери были письма. Она обошлась короткими сообщениями. Мол, все живы, здоровы. Пока вместе с Алешей живут у тетки. Правда, несколько раз появлялся отец. Но из материнского послания, я не до конца понял, зачем. Она как-то пространно написала, мол, батя начал за ней ухаживать. Это я представлял с трудом, поэтому голову не стал забивать.

Тем более, моя репутация в команде становилась все более значимой. Честно говоря, вообще как-то воспоминания о прежней жизни отступили на задний план. Я был до одури доволен, что все получается с намеченными целями. Меня волновало только это.

Поэтому, когда мы вернулись в общагу, я это мимолетное видение, в котором, теоретически, присутствовали Симонов и Ленка, выкинул из головы. Есть итак о чем подумать.

Уже перед самым сном к нам в комнату забежал Толик.

— Пацаны, девочка новая появилась. Просто мед. — Спиридонов с разбегу плюхнулся на кровать, а потом закатил глаза и облизнулся, как кот на сметану. Видимо, это выражало степень его восхищения.

Я как раз делал задание на завтра и его причитания слушал вполуха.

— Красивая? — Заинтересовался Серега.

— Вообще. Как актриса кино. Говорю тебе. Орнелла Мути. Правда, я ее мельком видел. Не понял, кто она. Парница или нет. Но это и не важно.

— Слышишь, Белов? — Серега толкнул меня в спину. Он в этот момент проходил мимо стола, за которым я расположился с тетрадями и учебниками.

— Что тебе Белов? — Тут же влез Толик. — Белов теперь потерян для нас. На него Марго глаз положила. Там — без вариантов. Думал, прям на улице, повиснет у него на шее. Повезло Белову. И девочка красивая, и перспективы при ней интересные.

— Не говори ерунды. — Бросил я через плечо, заканчивая переписывать параграф по истории в тетрадь.

— Ну, знаешь…Ерунда не ерунда, а Маргариту знаю уже несколько лет. Капризная, избалованная. Это, да. Там знаешь, как? Если захотела, непременно получит. Тебе, что? Плохо? Можно и повстречаться.

— Мне не плохо. — Я поставил точку и отложил ручку в сторону. — Мне некогда. У меня интересы другие.

— Ага. Тем более. Будешь ломаться, она еще сильнее втрескается. Ладно, пацаны. — Толик спрыгнул с кровати, — Заскочил на две минуты, рассказать про новенькую. Спать пора. День сегодня — насыщенный.

Вот с этим я был совершенно согласен. И физически, и эмоционально присутствовало ощущение усталости. Правда, хорошей усталости. Приятной.

Поэтому, как только Спиридонов смылся, сходил в душ, приготовил вещи к завтрашнему дню и завалился в постель.

Вырубился моментально. Без снов. Мне вообще в интернате сны не снились.

Утром, как обычно, встали по будильнику. Собрались и двинули к зданию школы. Это еще хорошо, оно находилось на одной территории с общежитием. Пацаны говорили, что в некоторых местах школа чуть ли на на другом конце города расположена. Туда еще доехать надо. Нам проще. Оделся, взял учебники и попер.

В класс мы пришли почти со звонком.

Я уселся на свое место, рядом с Серегой. Разложил все необходимое. Когда открылась дверь и вошла Нинель Марковна, а физика была у нас первым уроком, на нее не смотрел. Вспомнилась почему-то эта Маргарита. Сам не знаю, почему. Просто вдруг всплыл в голове момент, как она целует меня в щеку. Сам собой всплыл. Даже удивительно. Воспоминание было такое яркое, что я машинально провёл пальцами по тому месту, где прикасались ее губы.

— Здравствуйте, юные дарования! — Голос Нинель Марковны звучал бодро и подозрительно весело.