Час Быка - Ефремов Иван Антонович - Страница 94
- Предыдущая
- 94/114
- Следующая
Вир Норин знал, что подойти запросто к понравившемуся человеку и заговорить с ним здесь нельзя. Душевная нежность, столь естественная на Земле, вызывала на Тормансе только настороженность и отталкивание. Люди постарше, из «джи», боялись, что заговоривший с ними человек окажется тайным шпионом государства, провокатором, выискивающим мнимых антиправительственных заговорщиков из тех, что миновали испытание «Встречи со Змеем». Женщины помоложе боялись мужчин. Размышляя, Вир Норин вновь встретился взглядом с незнакомкой и улыбнулся ей, вложив в эту улыбку всю внезапно родившуюся симпатию и готовность прийти на помощь.
Девушка вздрогнула, на секунду лицо ее отвердело, и в глазах встала непроницаемая завеса. Но сила доброты, которой светились глаза землянина, победила. Она печально и слабо улыбнулась в ответ, напомнив Вир Норину персонаж исторических фресок в музее Последней Эллады на острове Хиос. Тормансианка смотрела теперь на него внимательно и удивленно.
Вир Норин подошел к ней так быстро, что девушка отступила в испуге и вытянула руку, как бы намереваясь оттолкнуть его.
– Кто ты? Совсем другой. – Тормансианка опять посмотрела на астронавигатора и повторила: – Совсем другой.
– Немудрено, – улыбнулся Вир Норин, – я приехал издалека. Очень! Но я здесь в безопасности, а что угрожает вам? Какая невзгода приключилась с вами? – И он показал на листок письма.
– Как ты смешно говоришь, я ведь не из высоких людей столицы, – улыбнулась девушка и, борясь с подступавшими слезами, добавила: – У меня все рухнуло. Я должна возвращаться назад, а для этого… – Она умолкла и отвернулась, подняв голову к литому чугунному фризу и делая вид, что рассматривает сложную вязь иероглифов и змей.
Вир Норин взял маленькую обветренную руку. Тормансианка посмотрела на собственную ладонь, как бы удивляясь, почему она очутилась в такой большой руке.
Очень скоро Вир Норин знал все. Сю Ан-Те, или Сю-Те, приехала из хвостового полушария, из неизвестного астронавигатору города, где по каким-то важным причинам (он не стал расспрашивать) ей нельзя было больше оставаться, приехала в столицу к брату, работавшему на литейном заводе. Брат – единственный, кто был у Сю-Те на свете, он мечтал устроить ее в столице, выучить пению и танцам. При успехе она могла бы сделаться «джи». Это было всегдашней мечтой брата, беззаветно любившего сестру, – явление не частое в семьях тормансиан. Почему-то брату больше всего на свете хотелось, чтобы Сю-Те жила долго, хотя он сам оказался неспособен получить необходимое образование, для того чтобы стать «джи».
Пока Сю-Те добиралась до столицы, брат получил серьезную травму на производстве, и его раньше срока послали во Дворец Нежной Смерти. Жалкое имущество и, главное, сбережения, которые он откладывал, ожидая приезда Сю-Те, растащили соседи. Перед смертью он послал Сю-Те прощальное письмо, зная, что по приезде она пойдет на почтамт получить инструкцию, как его найти в столице. И вот… Сю-Те протянула желтые листочки.
– Как вы теперь намереваетесь поступить? – спросил Вир Норин.
– Не знаю. Первой мыслью было пойти во Дворец Нежной Смерти, но там найдут, что я слишком молода и здорова, и отправят куда-нибудь, где будет хуже, чем там, откуда я приехала. Особенно потому… – Она замялась.
– Что вы красивы?
– Скажите лучше: вызываю желание.
– Неужели трудно найти доброго человека в таком большом городе и попросить у него помощи?
Сю-Те посмотрела на землянина с оттенком сожаления.
– Действительно, ты издалека, может быть, из лесов, какие, говорят, еще растут в хребтах Красных Гор и Поперечного кряжа.
Видя недоумение Вир Норина, Сю-Те пояснила:
– Мужчины охотно бы дали мне денег, которые пришлось бы тут же отработать.
– Отработать?
– Ну да! Неужели ты не понимаешь! – нетерпеливо воскликнула девушка.
– Да, да… А женщины?
– Женщины только оскорбили бы меня и посоветовали бы идти работать. Наши женщины не любят молодых, более привлекательных для мужчин, чем они сами. Женщина женщине всегда враг, пока не состарится.
– Теперь я понимаю вас. Простите чужеземца за бестолковый вопрос. Но может быть, вы согласитесь принять помощь от меня?
Девушка вся напряглась, раздумывая и изучая лицо Вир Норина, затем слабая усмешка тронула ее детский рот.
– Что ты подразумеваешь, говоря «помощь»?
– Сейчас мы пойдем в гостиницу «Лазурное Облако», где я живу. Там найдем комнату для вас, пока вы не устроитесь. Пообедаем вместе, если вы захотите быть моей спутницей. Затем вы займетесь своими делами, а я – своими.
– Ты, должно быть, могущественный человек, если живешь в верхней части города, в гостинице, и я сама не знаю, почему так смело говорю с тобой. Может, ты принял меня за другую? Ведь я – обыкновенная глупая «кжи» из далекой местности! И я ничего не умею…
– А петь и танцевать?
– Немного. Еще рисовать, но кто этого не умеет?
– Три четверти города Средоточия Мудрости!
– Странно. У нас в захолустье поют старые песни и много танцуют.
– И все-таки я не принимаю вас за другую. Я не знаю ни одной женщины в столице.
– Как это может быть? Ты такой… такой…
Вместо ответа Вир Норин подхватил девушку под руку, как это принято у жителей столицы, и стремительно повел ее в гостиницу. Сю-Те была быстра, ловка и сразу освоилась с походкой астронавигатора. Они поднялись на холм, к желтому с белым зданию «Лазурного Облака», и вошли в низкий вестибюль, затемненный так сильно, что даже днем его освещали зеленые лампы.
– Сю-Те нужна комната, – обратился Вир Норин к дежурному.
– Ей? – бесцеремонно ткнул пальцем в сторону девушки молодой тормансианин. – Документы!
Сю-Те покорно и взволнованно пошарила в небольшой сумочке у пояса и достала красную бумажку.
Дежурный даже присвистнул и не захотел ее взять.
– Ого, а где карточка приема в столицу?
Девушка, смущаясь, начала объяснять, что карточку должен был приготовить брат, но он…
– Все равно! – грубо перебил дежурный. – Ни одна гостиница в городе Средоточия Мудрости тебя не пустит! И не проси, это бесполезно!
Вир Норин, сдерживая накипевшее возмущение, совершенно неприличное для земного путешественника, пустился убеждать дежурного. Однако даже всесильная карточка гостя Совета Четырех не помогла.
– Я потеряю место, если пущу человека, не имеющего документов. Особенно женщину.
– Почему «особенно женщину»?
– Нельзя поощрять разврат.
Впервые Вир Норин ощутил на себе гнетущую зависимость тормансиан от любого мелкого начальника – обычно скверного человека.
– Но я ведь могу принимать друзей?
– Конечно. У себя – пожалуйста! Однако ночью могут прийти «лиловые» с проверкой, и тогда будут неприятности – для нее, конечно! Где же она?
Вир Норин оглянулся. В разгаре спора он не заметил, как Сю-Те исчезла. Чувство огромной утраты заставило его в мгновение ока выскочить на улицу, ошеломив даже видавшего виды дежурного. Изощренная нервная чувствительность толкнула Вир Норина налево. Через минуту он увидел Сю-Те впереди. Она шла, опустив голову, продолжая сжимать в кулачке свой бесполезный красный «документ».
Ни разу еще Вир Норин не испытывал такого стыда за невыполненное обещание. И еще что-то примешивалось к этому – смутное и чрезвычайно неприятное, может, чувство древнего мужского достоинства, которое было попрано в глазах прелестной женщины, очутившейся к тому же в беде.
– Сю-Те, – позвал он.
Девушка обернулась, мгновенная радость промелькнула в ее лице, чуть подняв уголки скорбно сложенных губ, от одного вида которых стеснилось сердце землянина. Он протянул ей руку.
– Пойдемте!
– Куда? Я и так доставила тебе неприятности. Я вижу, ты здесь такой же чужой, как и я, и не знаешь, что можно и что не позволено. Прощай!
Сю-Те говорила с проникновенной убежденностью. Мудрая печаль светилась в ее больших глазах, невыносимая для земного человека, с рождения воспитанного для борьбы против страдания.
- Предыдущая
- 94/114
- Следующая
