Мой малыш миллионера (СИ) - Сова Анастасия - Страница 22

Малыш поначалу кривится в желании заплакать, но в моих руках быстро успокаивается.

Ему то уж точно нечего бояться.

Мужчины с нашими вещами быстро исчезают из поля зрения. Когда мы выходим на улицу, я пытаюсь найти хотя бы одного из них, но не выходит.

Мирон щелкает брелоком, и его внедорожник издает соответствующий сигнал.

Бывший распахивает заднюю дверцу своего авто, где уже прикреплено детское кресло для Макара, подходящее по возрасту.

– Чего застыла? – спрашивает Богданов.

А меня внезапно одолевает новый приступ беспокойства. Я же понятия не имею, что на уме у отца моего ребенка.

– Давай, помогу, – предлагает он, видя мое замешательство.

Машинально сильнее сжимаю сына в руках, и даже немного отворачиваюсь.

– Ань, мы все равно уедем, – напоминает бывший.

– Ты точно не заберешь у меня Макара? Сынок – все, что есть у меня, – мой голос слегка подрагивает, когда я спрашиваю это.

– Я же сказал, что вы просто переедете. Не хочу, чтобы мой сын хоть в чем-то нуждался. Я могу дать ему все. И дам, ясно? Тебе только не нужно чинить этому препятствия. Сажай мальчика в кресло, и мы поедем.

Продолжаю стоять на месте, но на сей раз решаю поделиться своими переживаниями:

– А что, если ты дашь газу, как только я пристегну Макарку ремнями? – внимательно смотрю на Мирона.

– Ты серьезно сейчас? – он выгибает бровь. – По-твоему, я лишу сына матери, что кормит его и ухаживает? Я что, совсем идиот? Ты за кого меня принимаешь?

– За человека, который прет напролом, если что-то задумал. За человека, у которого есть жена, что вполне может поухаживать за малышом. За человека, который меня презирает и считает дрянью. Всю эту неделю ты вел себя, как скотина, Мирон, а теперь хочешь, чтобы я с легкостью доверилась?

– Я тебе обещаю, что ты будешь с малышом. По крайней мере, пока, – его ответ, наверное, должен успокоить меня, вот только этого не происходит.

– Знаешь, когда-то ты обещал никуда меня не отпускать… – с грустью вспоминаю.

Губы Мирона вытягиваются в одну линию. Разговором он недоволен.

– Не нужно было предавать меня, – безразлично и холодно говорит он.

Я лишь качаю головой. Бесполезно разговаривать.

Мирон привозит нас в комплекс элитных новостроек с видом на реку.

Конечно, я понимала, что он перевезет нас ни в хрущевку немного лучше нашей, а в нормальную квартиру или дом, но то, что жилплощадь будет настолько дорогой и шикарной, я не могла даже представить.

– Хотел купить дом, – поясняет Мирон, пока я рассматриваю апартаменты, – чтобы ребенок больше гулял и дышал свежим воздухом, но тогда у меня не будет возможности приезжать.

Он будто извиняется.

– Ты купил эту квартиру? – уточняю у него.

– Да, сегодня утром. Знакомый риэлтор нашел мне ее за ночь. И быстро все оформил.

Здесь очень светло и просторно. Ни то, что было у нас на съемной. Дом находился в окружении старых деревьев, и в комнатах постоянно было темно.

А тут: современный ремонт, большие окна с шикарным видом. Да о таком доме можно только мечтать!

– Для ребенка пока ничего не готово, – с некоторым сожалением произносит мужчина. – Но сегодня в течение дня я все организую. Распоряжения уже отдал.

– Спасибо, – благодарю его. – Но нам многого не надо.

Мирон никак не реагирует на мои слова.

– В холодильнике, кстати, уже должны быть продукты, – он идет на кухню, чтобы проверить это. – Да, все в порядке.

Сажусь на диван, разворачиваю сынишку, чтобы он тоже мог посмотреть на наш новый дом.

– Смотри, малыш, здесь мы теперь будем жить, – говорю я ему, целуя в макушку.

– Дай, мне подержать его? – просит отец, усаживаясь рядом.

Я осторожно передаю ему Макарку, на всякий случай, немного придерживая.

– Сейчас Макар уже держит голову, но все равно надо контролировать. Помогать.

Мирон откидывается на спинку дивана, прижимая к себе сына.

– Ну, привет, – его голос становится чрезвычайно нежным, когда он обращается к сыну. – Я твой папа.

У меня в груди внезапно возникает сильное волнение. Глаза невольно наполняются слезами. Всегда думала, что этот момент вызовет у меня массу умиления, правда, если честно, не верила в то, что он наступит.

Малыш ведет себя на удивление спокойно. Он тоже будто рассматривает папу широко раскрытыми глазами.

Мне кажется, что этот немой зрительный контакт значит очень многое. Наверное, реально существует невидимая связь между отцом и сыном, и она есть несмотря ни на что. Даже разлука не имеет никакого значения.

– Он очень похож на тебя, – сообщаю очевидные вещи. Хочу как-то разрядить обстановку, наладить контакт между нами.

– Именно это не дает мне сомневаться в том, что мальчик мой.

Мирон продолжает рассматривать Макарку.

– Мы оба прекрасно знаем, о твоей связи с Коршуновым.

– Не было никакой связи! Я устала повторять тебе это! – тихо, но уверенно заявляю.

– Я застал тебя в номере отеля в одном белье. В номере Коршунова, Ань. Камеры подтвердили, что ты пришла с ним туда в прошлый вечер. И я больше не желаю обсуждать эту тему.

Приходится замолчать. Как достучаться до него, если он не слушает?

Но, наверное, это неважно уже. Моя личная боль волнует меня мало. Она вообще не значит ничего, лишь бы счастлив был мой сынок.

Мирон в одночасье решил все наши проблемы. Избавил от коллекторов, купил квартиру, забил холодильник.

Теперь лишь бы был рядом, с сыном. Видел, как он растет, как становится взрослее и набивает собственные жизненные шишки.

Уверена, Богданов станет хороши папой.

– Мирон, – осторожно начинаю разговор снова, – обещай, что не выставишь меня за дверь?! Макарка для меня – смысл жизни. Без него я умру. Мне нужно знать, что мы будем вместе.

Он поджимает губы, точно размышляет над ответом.

– Обещаю, что пока мой сын будет нуждаться в тебе, ты будешь рядом.

– Спасибо.

Этот ответ меня вполне устраивает. Я и не ждала, что между мной и Богдановым все в миг изменится. Но нам придется идти навстречу друг другу ради нашего сына, ради его благополучия.

– По-моему, ему пора поменять подгузник, – перевожу тему. – Сейчас принесу все.

Мчусь к своим сумкам. Там у нем есть дешевенькие пеленки и памперсы, детский крем.

Сама не знаю, почему так волнуюсь. Будто на экзамене. Кажется, что Мирон будет внимательно следить за всем, что я делаю, дабы уличить в каком-нибудь несоответствии, а потом выкинуть. Я все еще не могу поверить в то, что он искренен со мной.

Забираю малыша из рук отца. Укладываю на пеленку.

– Ты что будешь смотреть? – уточняю у мужчины, хотя это выглядит очень глупо.

– Конечно, – тут же отзывается он. – Я тоже должен научиться хотя бы элементарному уходу за ним.

– Я могу сама справиться со всем, тебе необязательно… – не успеваю договорить, потому что меня перебивает уверенный мужской голос.

– Давай, ты не будешь решать за меня.

Своим ответом Мирон как бы напоминает, что мы просто родители, эта единственная связь между нами. А я вдруг начинаю фантазировать о том, как хорошо бы было нам сблизиться, какой семьей мы бы могли быть, где бы сделали детскую в огромной доме Богданова.

Этот вопрос, кстати, мы решили еще на стадии планирования ребенка. Мирон тогда сказал, что для малыша определит лучшую комнату в доме.

Мирон

Уму не постижимо! Я держу в руках своего сына! Маленький щекастый комочек, чьего общества меня так нагло хотели лишить.

Уверен, если бы не Катя, Аня до сих пор бы играла в партизанку, а я, в очередной раз вычеркнув ее из своей жизни, постарался бы снова забыть обо всем, что случилось. Получается, я даже обязан девчонке.

Пока мои парни гонялись за коллекторами, которые не успели далеко уйти, я кое-что узнал о бывшей.

Оказалось, что она, действительно, давно живет в этой квартире, что должна хозяйке, что с малышом ее постоянно видят либо одну, либо с подругой.