Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня (ЛП) - "Дженисес" - Страница 43

— Он влюблен, — поет Миа, когда Нейт находится вне пределов слышимости.

— Он не влюблен. Я думаю, что он одинок. Должно быть, ему здесь тяжело, — возражаю я. Нейт оставил всех своих друзей дома, большинство из них решили не поступать в колледж и вместо этого выбрали работу.

— Ты голодна? Приходи поужинать с нами, — приглашает меня Броуди, когда мы закрываемся. Он не смотрит на меня, когда строчит в своем блокноте, его широкие плечи напрягаются, когда он не может произнести больше ни слова.

Я бросаю взгляд на Мию, и она, кажется, так же смущена, как и я. Я предполагаю, что это происходит не часто.

— Конечно, — говорю я Броуди, и он кивает сам себе, прежде чем выйти.

Мы с Мией закрываем кафе и идем к ее дому. — Знаешь, походы на самом деле не по мне, — ее ботинки стучат по бетону под нашими ногами.

Мои брови приподнимаются. — Разве это похоже на то, что это нравится мне? У меня даже палатки нет.

Она смеется. — Не волнуйся. Я уверена, что у Броуди есть.

Мы входим через парадную дверь, и меня окутывают запахи перца, сочных помидоров и лука. Я не знала, что Броуди будет готовить ужин, когда согласилась прийти.

Он подает пасту в мисках перед нами и смотрит на меня. Его пронзительные голубые глаза проникают мне в душу, и я опускаю взгляд на еду.

— Монстры, которые живут в твоем разуме, действительно существуют. У них просто человеческое лицо, — говорит он мне, когда я набиваю рот пастой и давлюсь ею. Я вытираю губы салфеткой, кашляю и тянусь за стаканом холодной воды.

— Броуди! Ты пригласил ее только для того, чтобы напугать? Есть причина, по которой я не могу привести сюда друзей! — Миа качает головой, — ты не можешь такое говорить.

Броуди пожимает плечами и возвращается к своим заметкам, время от времени наматывая пасту вилкой.

После ужина мы направляемся в комнату Мии, и она невероятно просторная. Ее двуспальная кровать стоит у темно-серой стены, рядом с ней письменный стол. В остальной части ее комнаты почти ничего нет, хотя там достаточно места, чтобы собрать целую компанию. Я думаю, ей нравится минималистичный внешний вид.

— Итак… Броуди всегда был таким? — спрашиваю я Мию.

Броуди бывает в двух состояниях, и ни одно из этих состояний не является чем-то таким, что кто-то счел бы нормальным. Некоторые вещи, которые он говорит, как будто он видит тебя насквозь, а другие, я сомневаюсь, что кто-нибудь вообще понимает, о чем он говорит.

— Нет, он попал в аварию пару лет назад, и у него была длительная потеря памяти, — говорит она, — это изменило его.

— Несчастный случай?

— Да, я действительно не знаю, что произошло, и Броуди почти ничего не помнит, если вообще что-то помнит. Моя семья с ним не близка, поэтому они так и не удосужились выяснить, что случилось.

— Каким он был до несчастного случая?

— Сильно отличался. На самом деле все было совсем наоборот. Раньше он был связан с наркотиками и бандами, поэтому моя семья разорвала все связи, но сейчас он совершенно другой человек, какого ты видишь.

Я киваю в знак согласия. Я не могу представить, чтобы Броуди был замешан в чем-то подобном.

— Это ты их нарисовала? — спрашиваю я, с изумлением изучая подробные наброски. На одном из них изображена девушка с шипами, торчащими из затылка, и туго заплетенными волосами. Детали на ней на столько подробны, от освещенного луной фона до уникальных цветов и оттенков. Это действительно завораживает.

— Ох, да, они не самые лучшие… — она прикусывает губу, накрывая их рукой.

— Не самые лучшие? Они невероятны, — говорю я, — ты специализируешься на искусстве?

— Да. Я всегда хотела быть татуировщиком, но я не знаю… Я не чувствую, что моя работа достаточно хороша, чтобы вечно быть на чьем-то теле, — она падает на кровать.

Я сажусь рядом с ней и прислоняюсь спиной к стене. — Ты недостаточно ценишь себя. Они действительно потрясающие, — говорю я ей, разглядывая рисунки.

Все это происходит так быстро, и я замираю, когда она наклоняется, прижимая свои блестящие губы к моим. Я не могу пошевелиться. Ее губы сделаны из бархата и нежно прижимаются к моим не более чем на пять секунд. Блеск для губ, который у нее на губах, на вкус как сочная клубника, сладкая и манящая.

— Ох, — вздыхает она, когда отстраняется.

Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами. — Миа?

— Извини, мне нужно было кое-что попробовать, — она тупо смотрит перед собой и подносит свои маленькие пальчики к губам.

— Попробовать что-нибудь что? — спрашиваю я, не сердясь, но крайне смущенная.

— Я пытаюсь кое-что понять, — говорит она, размышляя. Она смущена своей ориентацией?

— И, эм… это помогло тебе понять это?

— Не совсем, но это было… хорошо, — признается она и начинает рисовать на новой странице, как будто ничего не случилось.

Меня никогда раньше не целовала девушка, и это не было плохо, просто странно. Но это мгновенно забывается, и я поглощена наблюдением за тем, как рисует Мия.

— Какой была твоя жизнь до того, как ты переехала жить к Броуди?

— Строгой. Мои родители мормоны, — говорит она мне, как будто это все объясняет. Я замечаю, что она не причисляет себя к таковым. — Наверное, я говорю так, будто ненавижу своих родителей. Я не ненавижу. Я просто не верю в их образ жизни и в то, что они пытаются навязать его мне с того дня, как я вышла из утробы матери.

— Я бы никогда не подумала, что тебя воспитали как мормона.

— Хорошо, — говорит она с горечью, пронизанной ее обычным нежным голосом.

— Итак, о чем ты мечтаешь, когда закончишь университет? Каков был бы твой идеальный результат? — спрашиваю я.

У всех нас есть видение самих себя в конце этого. На какое-то время мое видение стало размытым. Но чем больше проходит времени, тем яснее это становится. Как будто я наконец-то получила очки после того, как так долго была слепа, и все еще приспосабливаюсь к их форме. Но Нью-Йорк постепенно проникает в меня.

— Я собираюсь путешествовать в течение нескольких лет. Я начну с Франции, точнее с Парижа, так как это город любви. Может быть, мне повезет, и я найду компаньона, который готов следовать за мной до любой цели, — смеется она, — затем я отправлюсь в Португалию, Испанию, Италию, Хорватию, определенно в Грецию и на все ее острова, вот что меня больше всего волнует. Древняя история, красивые закаты и еда. Я уже влюблена, — мечтает Миа, закрывая глаза.

Я смотрю, как она теряется в своих видениях, за миллион миль отсюда. В спокойствии ее лица, в глубине души, за крошечными веснушками, которые блестками рассыпаются вокруг носа, есть надежда. И в ее присутствии атмосфера охватывает меня и тянет к моим собственным амбициям, делая их более четкими и определенными.

Я представляю себе старую квартиру-студию с видом на улицы Нью-Йорка, которые бурлят жизнью. Предвкушение течет по моей крови и наполняет мои вены.

Эйс на кухне, когда я прихожу домой около одиннадцати, и его глаза устремляются на меня, когда я переступаю порог. Я не знаю, как вести себя рядом с ним. Он не мой парень, так что я тоже не должна вести себя так, как он. Но это был не просто секс — для этого все было слишком интимно. Или я слишком много анализирую?

Он опускает свой темный взгляд на книгу в своей руке, ничего не говоря. Я иду к лестнице. Я не должна нервничать рядом с ним после всего, что случилось.

— Поспи со мной сегодня ночью, — Эйс закрывает книгу и смотрит на меня, — просто поспим, больше ничего, — добавляет он, когда я ничего не говорю. Мы оба знаем, что единственный способ заснуть — это быть рядом друг с другом, но мы оба не хотим этого признавать. Разве не ужасно нуждаться в человеке в такой элементарной потребности?

— Хорошо, я просто приму душ, — ловлю себя на том, что говорю.

— Ты можешь принять душ в моей комнате, — говорит он, но быстро добавляет, — если хочешь. Он больше, и ты можешь пользоваться им… вместо того, чтобы делить его наверху с Лив и Заком.

Я киваю. — Хорошо, я просто возьму кое какую одежду.