Остаться при своем (СИ) - "Леха" - Страница 36

— Что ночью было? — просипел я, чувствуя, что язык во рту стал раза в два больше, чем был на самом деле, а сухость во рту не давала ему нормально двигаться. — Ушаков, ты помнишь?

— Вроде помню, — судя по всему, у Егора та же проблема с засухой во рту. — Как башка болит. — Простонал он.

В дверь постучали, и я с трудом отскреб себя от пола и рухнул рядом с Ушаковым на диван.

За дверью стоял Армен. Он был бодр и весел. Всё время улыбался, а, вкатив тележку с завтраком, принялся накрывать на стол. При этом приборов было три, значит Юрку он посчитал заранее.

— Наши молодожены и их родители благодарят вас Константин Витальевич и вас Егор Александрович, — чопорно сказал Армен, разливая по чашкам крепкий кофе. — Это было незабываемо, а завидовать этой свадьбе скоро станет почти весь Кавказ.

— Так, а вот с этого момента поподробнее? — я поднял голову со спинки дивана, куда она упала, как только я сел рядом с Егором, и посмотрел на Армена. — Чему конкретно будет завидовать весь Кавказ?

— Да всему! У кого еще на свадьбе гуляли сыны кланов, да ещё и кланов, входящих в тридцатку Совета? А подарки молодым? Одни украшения времен Арама Хайкила, знаменитого царя древней Армении. А неограненные сапфиры в каждом ряде ожерелья могли украшать шею и грудь только жены царя царей. Правда, гостям было не слишком понятно, почему вы надели это ожерелье на жениха, а не на невесту… Но, кто будет разбираться в таких нюансах, надели и надели. Наверное, потому что Аринэ едва в обморок не упала, когда вы к столу молодоженов с поздравлениями подошли. А танец доблести, который мужчины танцевали для молодых, — Армен закатил глаза. — Егор Александрович стал его украшением. Это было поистине волшебно. Это была песня, гимн мужественности без слов, это было…

— Я, оказывается, тоже ни черта не помню, — простонал Егор, обхватывая голову руками. — Как я мог танцевать народный танец, если не умею?

— Армен Абаджанович, спасибо тебе за всё, но, не мог бы ты нас сейчас оставить, — я заставил себя встать с дивана. Надо с водой немного пообщаться, чтобы хоть немного в себя прийти.

— Конечно-конечно, — управляющий сразу засуетился и выскочил из номера.

— Я в душ, а потом кофе, — безапелляционно заявил я, направляясь в свою спальню. Егор, судя по всему последовал моему примеру, а Вольф сел на его место на диване и притянул к себе стол с завтраком.

На этот раз безликая пришла, когда я просто прикрыл глаза, даже не погружаясь в полноценную медитацию.

— За твоей борьбой интересно наблюдать, — она подошла очень близко. Так близко ещё ни один из них не подходил ко мне. — Почему ты так сильно сопротивляешься Зелону?

— А тебе, я посмотрю, нравится Зелон, — я криво усмехнулся, всматриваясь в прорези маски. С такого расстояния они уже не казались пустыми провалами и это почему-то пугало больше, чем в то время, когда я пытался разглядеть, есть у безликих вообще глаза.

— Он прекрасен, — прошептала она шелестящим шёпотом. — Он мог бы завоевать этот мир. И мир лег бы у его ног, как самая покорная женщина.

— Мне не нужен весь мир, вот в чём причина моего сопротивления. И потом, я всё ещё рассчитываю получить некую компенсацию, и ты тоже хочешь, чтобы итогом нашего с тобой весьма странного общения стала постель, разве нет? — я усмехнулся, а она покачала головой и признавая мои слова, и опровергая одновременно. — Тебе любопытно, вот в чём дело. Но с Зелоном всё будет по другому. Это я-Костя весёлый парень, который в какой-то мере и не прочь поволочиться за хорошенькой женщиной. А вот Зелон — это совершенно другая история. И поверь, он тебе нравится только потому, что ты его не знаешь. И будет лучше для всех, если этот мир никогда не узнает его, точнее того, в кого он в итоге превратился.

— Это уже не зависит ни от кого, кроме тебя. Процесс запущен и только ты сам можешь его остановить, — она покачала головой. — Чего ты боишься? Зелон не был так уж и плох. К тому же он часть тебя, и ты никуда от него не сможешь деться.

— Ты его не знаешь! — я почти кричал от бессилия, сжимая кулаки. — Я не хочу в итоге снова стать тем, кто убил своего единственного друга, тем, кто убил Скварона, вырвав его сердце, без весомой причины, просто потому, что ему так захотелось! Он не всегда был таким, лет до тридцати Зелон ещё мог думать рационально и не поддаваться своим сиюминутным хотелкам, — теперь в моем голосе звучала горечь.

— Но ведь ты — это он, почему ты так настойчиво пытаешь отделить его от себя.

— Я не пытаюсь ничего от себя отделить, и прекрасно знаю, кто я такой, во мне нет диссонанса. Я просто хочу вычеркнуть последние семь лет из своей памяти, вымарать их, тем более, что сейчас я могу это сделать, без утраты своей боеспособности. Мне нравится то, каким я стал в итоге здесь. Более цельным, более живым. Потому что, если я этого не сделаю, то безумие снова затянет меня, а я больше не хочу бродить во тьме, я хочу жить, мать вашу! — И тут стало темно. Темно настолько, что я не видел вообще ничего вокруг, ощущая только тугие струи, бьющие меня по плечам, по спине. А потом я ощутил теплое дыхание на шее и нежные женские губы у моих губ, которые тихо произнесли.

— Это зависит только от тебя. Ты сам должен решить, кем в итоге хочешь стать. Кем-то, вроде него, или оставить всё, как есть. Лично меня устроит любой результат. — И губы прижались к моим в коротком, но довольно страстном поцелуе. — Проснись.

Я поскользнулся и чуть не упал. Оперся на стену, тяжело дыша.

— Сука, демонова, — прошептал я, закрывая воду и выбираясь из душа, чувствуя вдобавок к похмелью ещё и острое неудовлетворение.

Наскоро одевшись, я совершенно машинально переложил кольцо из кармана домашних брюк, которые были на мне вчера, в карман тех брюк, которые я надел сейчас. Это было похоже на какое-то наваждение, и то, что я всё ещё не надел это проклятое кольцо, можно считать удачей. Не знаю, сколько я смогу продержаться, потому что у меня рука не поднимается его выбросить.

В весьма злобном настроение я вышел в гостиную, где уже расположились Ушаков и Вольф. Юрка при этом весьма агрессивно посматривал в нашу сторону.

— Пока я развлекаю лучшие наши половины, вы решили устроить себе полноценный отдых, — заявил он, откидываясь на спинку дивана с чашкой кофе в руке. — И никому из вас даже в голову не пришло, что я, может, тоже хочу плясать на свадьбе и вообще проснуться на полу!

— Это было незапланированное мероприятие, — ответил Егор. Судя по всему, отвечал он уже не в первый раз и ему это уже порядком надоело. — Мы устали, выпили, одно наложилось на другое… Юра, сколько можно одно и тоже повторять?

— Ровно столько, чтобы вы почувствовали всю глубину ваших неправильных действий и раскаялись. — Мы вместе с Егором от этих слов оторопели.

— Кстати, Юра, а что ты здесь делаешь? Почему ты не с нашими девочками? — спросил я, делая очередной глоток.

— Они меня отпустили. Сказали, что им надо посекретничать, и я буду мешать. Вот не могли вы меня дождаться?

— А жених с невестой тоже должны были тебя ждать? — спросил я, прикрывая глаза.

— Костя, ты неверно ставишь вопрос, — Егор уже с трудом сдерживался, чтобы не начать орать. — Здесь нужно спрашивать по-другому. Откуда мы могли знать, что тебя отпустят?

— Егор, мы должны были догадаться, что ты дурацкие вопросы задаешь? — я приоткрыл один глаз, как раз в тот момент, когда Вольф утвердительно кивнул.

— Мяу, — возле меня материализовался Паразит и подставил лобастую голову под мою руку, чтобы я почесал его за ушком.

— Привет, — я сел прямо и посмотрел на кота, который внезапно замер и зашипел, глядя на тот карман, где лежало кольцо. — Я знаю, Паразит, знаю, — схватив кота, я прижался лицом к шелковистой шерстке и прошептал. — Помоги мне от него избавиться, если можешь.

В ответ кот только потерся о мою шею, вывернулся из рук, и принялся вылизывать шерсть в тех местах, где я его хватал.

— Чего это он? — спросил Егор, который вместе с Вольфом наблюдал на Паразитом, забыв даже о своем похмелье.