Нижний мир (СИ) - Стоев Андрей - Страница 33

— Киевляне этим чуть ли не полмира поят, — пояснила она. — Можно сказать, их гордость.

Я взял бутылку в руки. На этикетке были изображены два плечистых мужика, похожих друг на друга, как близнецы. Один из них был одет в кольчугу и шелом, и опирался на копьё. Второй выглядел как канонический крестьянин и опирался на косу. Я повернул бутылку другой стороной и стал зачитывать вслух:

«Предки киевлян, поляне, были народом трудолюбивых земледельцев и храбрых воинов». Ну, себя не похвалишь… «За полянами числится немало славных свершений, которые до сих пор вызывают восхищение в мире и наполняют гордостью сердца потомков». Да-да, и пирамиды тоже они. Где-то я всё это уже слышал. «Немало знаний наших предков было утеряно в череде веков, но один из главных секретов полян мы заботливо сохранили — рецепт напитка, который вселяет храбрость в сердца мужей. Этот секрет передавался от отца только к старшему сыну и никогда, даже под пытками, не открывался посторонним. Настоянный на тайных травах, собранных руками юных полянских дочерей, и выдержанный не менее восемнадцати лет в бочках из отборного красного дуба…»

— Ещё и красный дуб[23]! — не выдержал я. — Что это за бред?

— Зачем ты это читаешь, Кен? — лениво осведомилась Гана. — Они ведь, прежде чем эту дичь сочинять, сперва как следует накачались своим пойлом, так что искать здесь какой-то смысл бесполезно. Давай я лучше продолжу. В общем, сама я эту выпивку не пробовала, но по отзывам людей знающих, она и в самом деле неплоха. А главное, стоит она очень дорого, очень. Они её много куда продают, вот и в каганат сами видите сколько гонят.

— Каганатские дельцы её дальше на восток перепродают, — заметила Алина. — Она и до ханьцев доходит, видела я там эту настойку. Там такая бутылка уже совсем неприлично стоит, но всё равно покупают. В тех краях считается, что эта настойка очень хороша для мужской силы. Ханьцы этой темой здорово озабочены, и для мужской силы какой только пакости не жрут, вроде сушёных яиц тигра. Они в своих джунглях уже, наверное, всех тигров кастрировали. Лучше бы на нормального целителя деньги потратили.

— Да её много где пьют, говорят, что и вправду хорошая настойка, — согласилась Драгана. — Её только муслимы не берут, какие-то у них религиозные заморочки, что ли. Киевляне пробовали им вместо настойки гашиш толкать, но вроде как не сумели нужного качества добиться, какая-то не та у них конопля.

— Так что там насчёт степняков? — напомнила Ленка.

— Ах да, степняки, — кивнула Гана. — С ними всё просто — они вдруг поняли, что мимо них постоянно возят что-то, что дорого стоит, что легко добыть, и что очень просто продать. И какой нормальный степняк будет сидеть и на это смотреть? Вот они и начали снимать пенки — понемногу так, вагон, изредка пара. Они же понимают, что если сильно обнаглеют, то их обязательно прижмут, а так, по чуть-чуть, власти не особенно шевелятся. Ну а отправителю это всё очень сильно не нравится, вот и решили попробовать отправлять с охраной. В первый раз отправили двоих — степняки забрали два вагона, а охранники пропали без следа. Теперь вот нас четверых отправляют. Лучше бы разобрались, каким образом степняки узнают расписание отгрузок и номера вагонов.

— То есть у нас не получится договориться со степняками, чтобы они другие вагоны потрошили? — уточнил я.

— Конечно, не получится, — усмехнулась Драгана. — У нас самый ценный груз, остальные вагоны в составе будут, скорее всего, с какой-нибудь ерундой вроде консервов или даже просто с овощами. Степняки же не идиоты, чтобы забирать квашеную капусту вместо дорогой выпивки. В общем, всем проверить и подготовить оружие. Кен, Лена — у вас против пуль что-нибудь есть?

— Есть, — ответил я, а Ленка молча кивнула.

— Хорошо. Если будете применять Силу, делайте это так, чтобы результат можно было списать на естественные причины.

— Например? — не поняла Ленка.

— Например, если кому-то в висок прилетит камень, то подумают, что он просто упал и ударился виском. А если его расплющит или разрежет на несколько частей, то будет ясно, что в вагоне ехали какие-то неправильные охранники. Так понятно?

— Понятно, — хором ответили мы.

— Расплющить мы всё равно вряд ли кого сможем, — добавила Ленка.

Весь последующий час мы чистили и смазывали оружие, набивали магазины и вообще готовились. Мне уже стало кристально ясно, что наши старшие подруги выбирали путь с максимальной вероятностью влипнуть в приключения. Правда, при отсутствии реальной опасности всё это сложно назвать настоящими приключениями, настоящие приключения, скорее всего, ждут нас в пещере.

— А кстати, совсем забыла — вы хазарский-то знаете? — спросила Драгана.

— В пределах школьного курса, но курс был расширенный, и преподавали нам хорошо, — ответил я. — О литературных стилях мы вряд ли сможем дискутировать, но на бытовые темы разговариваем уверенно и практически без акцента.

— На какие темы, например?

— Сколько стоит это платье? Есть ли такое же, но с серебряными пуговицами? Как пройти в библиотеку, или в трактир, или в… — я запнулся, прикидывая, куда ещё я мог бы захотеть пройти.

— В публичный дом, — подсказала Алина.

— Я не знаю, как будет публичный дом по-хазарски, — с сожалением развёл я руками.

— Фахшахлик, — улыбнулась Алина.

— Спасибо, Алина, теперь-то я не пропаду, — поблагодарил я её. — Ты настоящий друг.

Дальше мы сидели, просто болтая о разной ерунде. Внезапно Драгана насторожилась и, подойдя к дверному проёму, выглянула наружу.

— Семафор перекинули, — сказала она, возвращаясь на место. — Сейчас маневровый к нам подойдёт.

— Гана, ты явно с железной дорогой хорошо знакома, — заметил я. — Откуда такие познания?

— Работала в паровозной бригаде когда-то, — ответила она и засмеялась при виде моего удивлённого лица. — Да обычная история. Забавная, но не то чтобы очень. Был у меня дружок сердечный, социолог из нашего новгородского университета. Как мы с ним сошлись — тоже ещё та повесть, может, и расскажу как-нибудь. И был мой Филя слегка дурной — когда трезвый, такой тихий, культурный, весь такой, — она повертела рукой в воздухе, — научный. Зато когда пьяный, ему обязательно надо было кому-нибудь в морду дать. И вот как-то открыли им от княжества хорошее финансирование сразу по нескольким темам, ну они на радостях и решили это дело всей кафедрой отпраздновать. Выпили, конечно, ну и Филя там отличился — набил морду, и не кому-нибудь, а самому завкафедрой. То ли какая-то старая обида заиграла, то ли ещё что, он потом и сам не мог вспомнить, с чего его вдруг понесло. В общем, начальство стало думать, что с ним делать. Будь это обычное предприятие, выкинули бы его с волчьим билетом, да и дело с концом, но это же научная среда, тонкая душевная организация, у них такие грубые методы — это дурной тон. И тут как раз подвернулась подходящая тема от княжеской канцелярии, так что Филю вписали туда сразу и руководителем, и исполнителем, благословили и отправили становиться мучеником за науку. А тема называлась «Миграция идей и распределённые сообщества высокой связности».

— И что в этой теме не так? — полюбопытствовал я. — И о чём эта тема вообще?

— Тема непростая, — ответила Драгана. — Я по ней и сама дополнительные исследования заказывала, когда стала в Круге работать. Если объяснить смысл простыми словами, когда в обществе работает свободный обмен идеями, то с одной стороны, общество усложняется и становится более эффективным, а с другой стороны, делается менее стабильным. Например, если связность невысокая, то одна деревня может бунтовать, а другие вокруг живут обычной жизнью. А когда в обществе имеется высокий уровень связности, то скорее всего, вспыхнет весь округ, и бунтовать будут даже те, у кого для этого нет реальной причины. Если взять аналогию — кровеносная система разносит кислород по клеткам, но она же разносит и инфекцию. И если мы хотим, чтобы организм нормально функционировал, должна присутствовать иммунная система. Вот у нас железнодорожники и есть то самое распределённое сообщество высокой связности, которое служит чем-то вроде кровеносной системы, разносит разные идеи, и в какой-то мере определяет тенденции.