Холмы Рима (СИ) - Стоев Андрей - Страница 46

— Советуйся, — согласилась она, откладывая перо.

— Местные ведут себя странно, и я не нахожу этому объяснения. Может быть, у тебя будут какие-нибудь догадки?

— И в чём выражаются странности?

— Они готовы буквально вывернуться наизнанку, лишь бы поскорее спровадить нас. А король Богемский и Моравский каждый раз по нашему приезду исчезает в неизвестном направлении, и выглядит это так, как будто он нас не хочет видеть. Или, вероятнее всего, тебя.

— Говоришь, старая крыса прячется? — усмехнулась мама. — В этом как раз никакой странности нет, ему и следует забиваться подальше в какую-нибудь нору.

— Кажется, я сейчас услышу интересную историю, — заметил я.

— История очень простая и совсем неинтересная, — ответила мама. — Когда бабушка убегала из земель Лотаря[50], старый козёл Мартин — впрочем, он тогда был совсем молодым козлом, — её ограбил. Её деньги переводились через пражский банк, а он заморозил перевод под тем предлогом, что эти деньги могут принадлежать преступнице в розыске, и требуется дополнительное расследование. Как ты можешь догадаться, это расследование с тех самых пор так и тянется. Сумма была очень приличной, семья снабдила бабушку щедро, а Мартин Второй вечно в долгах. Как и его папаша, Мартин Первый — яблочко от яблони недалеко укатилось.

— Ах, вот как! — наконец дошло до меня. — Тогда это всё объясняет. Стало быть, Арди здесь нежелательные гости, но они не рискуют обойтись с нами грубо, и выпихивают нас вежливо.

— Именно так, — согласилась мама. — Надо бы мне как-нибудь выбрать время, да и навестить его, поговорить по душам. Сколько уже можно откладывать.

— Интересно, — пришла мне в голову мысль, — а почему Ольга с этим не разобралась? Это же деньги её матери.

— Потому что бабушка завещала всё мне, — улыбнулась мама. — Стефа получила совсем немного, а мать не получила ничего. Правда, после Мартина у бабушки мало что осталось, но мне этого хватило, чтобы дважды оплатить учёбу в Академиуме.

— Погоди, это что же получается? Ты получила образование на свои деньги, и Ренские за тебя вообще не платили?

— Совершенно верно, — засмеялась мама. — Мать из-за этого всегда особенно бесилась, потому что ничего не могла мне предъявить. И сейчас Ренские на меня никаких прав не имеют. Я всего достигла сама.

Надо же, сразу столько удивительных открытий! Ситуация, наконец, прояснилась, и я двинулся обратно на перрон, уже полностью понимая суть происходящего.

— Я вижу, погрузка заканчивается, почтенный? — обратился я к чиновнику.

— Совершенно верно, ваша милость, — ответил тот. — Буквально через пять минут вы сможете отправляться дальше, пути для вас уже освободили.

— Замечательно, — улыбнулся я. — Прекрасная работа, благодарю вас.

Чиновник расплылся в ответной улыбке и поклонился.

— Вы не могли бы передать сообщение для короля Мартина от сиятельной Милославы? — продолжал я, и у чиновника в глазах появилась паника. — Сиятельная Милослава глубоко опечалена тем, что расследование, касающееся её бабки Орианны Арди, продвигается слишком медленно. Поэтому сиятельная в самом скором времени планирует прибыть сюда для полноценного содействия расследованию. В то же время сиятельная Милослава надеется, что этого не понадобится, и расследование в самом ближайшем времени завершится, а виновные в его затягивании будут наказаны. И что средства Орианны Арди будут возвращены нашей семье с подобающей компенсацией.

В глазах чиновника плескалась тоска.

— Между нами говоря, — шепнул я доверительно, — сиятельная немного сердится. Даже немного больше, чем немного. Передайте его величеству, что я постараюсь как можно дольше удерживать её от, как бы это сказать… — я многозначительно покрутил рукой, — необратимых поступков. Ну, вы понимаете.

Чиновник кивал головой, как заведённый.

И вот снова Брудно, и на этот раз цистерны с топливом и водой уже ждали нас на перроне — совсем как в Праге. Похоже, что здесь нам тоже не рады и торопятся с нами расстаться. Я, однако, отказался немедленно отправляться дальше, а решил сначала обсудить с воеводой некоторые вопросы безопасности путешественников.

Замок выглядел вымершим — местные нас явно предвидели наш визит и не ждали от него ничего хорошего.

— Парни, найдите мне кого-нибудь, — приказал я охране.

Через несколько минут ко мне притащили какого-то лакея, выглядящего так, будто его вели на эшафот.

— Кончай трястись, никто тебе ничего не сделает, — сказал я с отвращением. — Если, конечно, не начнёшь врать. Где воевода?

— Нет воеводы, ясновельможный пане, — ответил лакей и зажмурился.

Откуда у них такой страх? Понятно, что воеводе стоит опасаться, но прочим-то чего бояться? Не думают же они, что мы начнём убивать всех подряд в округе?

— И куда он подевался?

— Воевода уехал, ясновельможный пане.

— Давно?

— Час назад, ясновельможный пане.

— Хм, всё-таки сбежал, — сделал я вывод и задумался. Устроить ему какую-нибудь пакость, что ли… может, низвергнуть? Разгромить почту и телеграф, организовать совет холопских депутатов, на главной площади поставить гильотину, пусть развлекаются. Здесь, правда, такого устройства не знают, ну так это же не чайник с управлением через интернет, освоят. Прибор простой — закладывай туда эксплуататоров по одному, да дёргай за ручку. И чем я буду не прогрессор?

— Ладно, иди и скажи каштеляну[51], что я хочу его видеть. И пусть поторопится.

Каштелян долго ждать себя не заставил, и уже через пять минут ко мне вышел седой старик с саблей на боку, которая, судя по незатёртому эфесу, никогда по назначению не использовалась. Интересный вопрос — а не стал ли он каштеляном час назад — мол, ты, пане как-тебя-там, уже старый, тебе всё равно скоро помирать.

— Моё имя Кеннер Арди, барон фон Раппин, — представился я. — С кем имею честь?

— Я Анджей Гура, вельможный пане, — поклонился тот, — каштелян замка Брудно.

— По пути в Рим нас попытались ограбить на ваших землях, и я хочу обсудить этот вопрос с воеводой. А раз он предпочёл сбежать, давайте обсудим его с вами.

— Мы здесь совершенно не при чём, вельможный пане, — заверил меня каштелян.

— Вы же добрый христианин, пане каштеляне, — попенял я ему. — Разве вы не знаете, что ложь является грехом?

Это я преувеличил, разумеется. Достаточно исповедаться, и греха нет, а ложь язычнику вообще грехом не считается.

— Заверяю вас, вельможный пане, — уверенно заявил каштелян, — что то нападение было исключительно делом пана Войчеха, и его вельможность такое осуждает. Но пан воевода хотел бы сгладить неприятное впечатление о нашем воеводстве, которое могло у вас сложиться. Мы предоставляем вам все необходимые припасы за счёт воеводства. И ещё мы послали вам небольшие подарки от воеводы в качестве извинения.

— Хм. А удовлетворите моё любопытство, пане Анджей — когда вы стали каштеляном?

— Я уже двадцать лет как каштелян Брудненского замка, вельможный пане, — с достоинством ответил старик.

Значит, всё-таки не подставной. Ну и что с ними тут можно сделать? Пожалуй, всё, что я могу — это немного припугнуть. Может, хоть в будущем это кому-нибудь поможет.

— Ну что же, пане Анджей, попробую поверить вашим заверениям. Но знаете, что я вам скажу — если я вдруг услышу, что на вашей земле пропадают проезжающие, и пойму, что вы мне солгали, то мы приедем к вам опять. И тогда разговор будет уже другой, понимаете меня?

Каштелян молча поклонился.

В вагоне мама с Ленкой примеряли какие-то брошки и кулончики, а меня ждала богато изукрашенная сабля. Я не стал говорить, что это может быть добычей с предыдущих путешественников, чтобы не портить им настроение. Впрочем, крайне маловероятно, что воевода прислал вещи с плохой историей — он наверняка понимает, что если вдруг такое вскроется, головы ему точно не сносить.