Холмы Рима (СИ) - Стоев Андрей - Страница 44

— А они нам нужны? — скептически спросила Ленка.

— Конечно, нужны, — хмыкнул я. — Я не собираюсь разбрасываться родственниками. Сила семьи во многом определяется тем, кто за ней стоит, и что ни говори, а родственники — это самая надёжная опора. По крайней мере, в сравнении с другими вариантами. Да и вообще, хорошие связи в империи нам совсем не повредят.

— Всё равно, мне это кажется довольно слабой причиной, чтобы взваливать на себя ещё и заботу о ливонских деревушках.

— Ты права, есть и ещё одна причина, — согласился я. — Независимость от князя.

— Ты ожидаешь от него каких-то проблем? — удивилась Ленка.

— Нет, как-то прижимать нас он вряд ли станет. А вот использовать в своих планах может. И то, что мы от него не полностью зависим, а имеем владения там, куда он дотянуться не может, это на его планы наверняка повлияет. Я не собираюсь покидать княжество и глубоко уважаю князя, но чем меньше мы от него зависим, тем спокойней я себя чувствую.

Вообще меня постоянно удивляет вот эта непримиримость и стремление добить — даже у Зайки, казалось бы, совершенно мирного существа. Интересно заметить, что за нашими военными — Лазовичем и Кельминым, — я этого как раз и не замечал. Вероятно, те, кому приходилось сражаться, и кто много раз видел смерть, лучше всего понимают, что воевать стоит только по действительно серьёзному поводу. Не знаю, как бы я себя вёл, будь я во всех отношениях восемнадцатилетним, но к своей второй жизни я хорошо понял, что война — это обычно проигрыш для обеих сторон. Даже если ты победил, ты получил столько врагов, недоброжелателей, завистников, что рано или поздно тебе придётся заплатить за свою победу. Случаются, конечно, ситуации, когда врага необходимо уничтожить, но как правило, лучше попробовать поискать компромисс. Мудрый правитель имеет сильную армию, но у по-настоящему мудрого правителя она никогда не воюет.

В дверь заглянул слуга:

— Прибыл его высокопреосвященство Алонзо кардинал Скорцезе. С визитом.

— Он ничего не сообщил о цели визита? — спросил я.

— Обычный светский визит, — ответил слуга.

— Мы его примем, — сказал я. — Проводите его высокопреосвященство в голубую гостиную.

Слуга поклонился и исчез.

— И что ему понадобилось от нас? — удивлённо спросила мама.

— Ты же слышала — обычный светский визит. Мы с Леной с ним уже встречались. Нормально поговорили, он сказал, что никаких претензий к тебе не имеет, так что я проблем не ожидаю. Думаю, он просто хочет с тобой познакомиться.

— Как-то я неуютно с местными попами себя чувствую, — пожаловалась мама. — Они вроде и улыбаются, но у меня всё время ощущение, что они за спиной у меня что-то крутят.

— Ну а что ты хочешь — церковь, — философски заметил я. — Они в простоте и слова не скажут, они же почти три тысячи лет друг друга грызут. У них уже такой опыт в интригах, что они бы, наверное, и нашего князя без соли съели. Ладно, пойдём, нехорошо заставлять ждать целого кардинала.

Кардинал Скорцезе выглядел свежо и бодро. Наша прошлая встреча была какой-то скомканной, и я тогда даже не обратил внимания, насколько он молод — для кардинала молод, естественно. Что, кстати, многое говорило об уровне его влияния. Совершенно неудивительно, что папа попробовал его убрать — молодой и энергичный вождь сильной оппозиционной группировки явно попортил немало папской крови.

— Сиятельная… барон… баронесса… — расцвёл Скорцезе. — Позвольте выразить вам своё почтение.

— Здравствуйте, ваше высокопреосвященство, — поздоровалась мама. Мы с Ленкой молча поклонились.

— Рад нашему знакомству и искренне восхищён. Не ожидал, что мой, так сказать, оппонент окажется столь очаровательной дамой. Поверьте, я глубоко сожалею, что слепой случай сделал нас противниками, и надеюсь, что это не омрачит нашего знакомства.

А друг Алонзо, похоже, тот ещё ловелас — впрочем, здесь этого слова не знают[44]. Я как-то не интересовался, есть ли у католиков этого мира целибат[45], но готов поспорить на что угодно, что кардинал Скорцезе женским вниманием не обделён.

— Надеюсь, вы не в обиде на меня за тот инцидент, ваше высокопреосвященство? — со светской улыбкой спросила мама.

— Ни в коем случае, — галантно ответил кардинал. — Вина исключительно на мне, меня извиняет лишь незнание того, что вы находились там во время этого глупого конфликта.

Мило, мило. Уверен, что две сотни гвардейцев, которые стоят на том поле, тоже не в претензии за это мелкое недоразумение.

— Насколько я поняла, вы уже знакомы с моими детьми? — спросила мама.

— О да, — подтвердил Скорцезе. — У меня действительно был случай познакомиться с вашими замечательными детьми, хотя, к моему огорчению, знакомство было мимолётным. Но раз уж они стали имперскими дворянами, то возможно, у нас будет ещё не один случай встретиться.

— Надеюсь на это, ваше высокопреосвященство, — откликнулся я. — До меня, кстати, дошёл любопытный слух, что вы являетесь наиболее вероятным кандидатом на роль следующего папы.

— Это не мне решать, барон, — улыбнулся кардинал. — Это решит конклав, и разве что господь наш Иисус Христос способен предсказать его решение.

Ну конечно же, никто не может предсказать. Конклав — он ведь такой, совершенно непредсказуемый. Раз, и выбрал папой непонятно кого, а все только рты разинули в изумлении.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — улыбнулся я в ответ. — Но говорят, у некоторых кардиналов шансы на это немного выше, чем у других.

— Ну, пока что папа жив, и благодаря сиятельной Милославе, здоров, — Скорцезе обозначил короткий поклон в сторону мамы. — Поговаривают даже, что сиятельная способна на невероятные чудеса, так что не исключено, что папа и всех нас переживёт.

— За чудесами лучше обратиться к Христу, — заметил я, — а возможности сиятельной Милославы хоть и велики, но не безграничны. Так что все шансы у вас есть.

— Если братья мои решат доверить мне тиару, я со всем смирением приложу все мои силы на труд во славу церкви Христовой, — скромно потупил глаза кардинал.

— Не мне судить о делах церковных, — сказал я, — но я уверен, что это будет прекрасный выбор.

— Всё в руке господа нашего, — смиренно ответил Скорцезе. — Кстати, барон, надеюсь, вы подружитесь с епископом Дерптским. Гюнтер фон Херварт мой старый товарищ и прекрасный человек.

— Непременно выберу время, чтобы посетить его как можно скорее, — пообещал я.

— Я рад, что мы поняли друг друга, барон, — расплылся в улыбке кардинал.

А что же тут не понять? Ставить на папу для меня смысла не имеет — он после этой истории вряд ли питает ко мне тёплые чувства, да и жить ему, судя по замечаниям мамы, осталось не так уж долго. Скорцезе для меня самый подходящий вариант, он мне всё-таки обязан, и отношения у нас вроде складываются неплохие.

Кардинал ещё немного полюбезничал с мамой и Ленкой, осыпав их цветистыми комплиментами, и отбыл, отговорившись неотложными делами.

— Ну и зачем он к нам приезжал? — спросила мама после того, как мы его проводили.

— Как зачем? — посмотрел я на неё с удивлением. — Затянуть нас к себе в союзники, ты же слышала наш разговор. Он попросил не особенно лечить папу, и я ему это пообещал.

— Что значит «не особенно лечить»? — с недоумением спросила мама.

— Это значит, что достаточно будет просто вылечить. Не надо добавлять ему лет, обновлять организм, и всё в таком роде.

— Но ему ведь не очень долго осталось, — заметила мама. — Организм сильно изношен, себя он явно не жалел.

— Вот пусть их Христос и решает, сколько ему жить. Не надо в это вмешиваться. Мы будем играть за команду кардинала Скорцезе — с папой у нас всё равно большой любви не выйдет.

— То есть ты решил поддерживать Скорцезе?

— Именно это я ему и пообещал. А он взамен пообещал поддерживать меня — через моего сюзерена епископа Дерптского. Раз уж у нас появились интересы в империи, будем играть по их правилам. У Скорцезе сильная группировка, он сам, скорее всего, станет папой, так что логично к нему и примкнуть. Да у нас других вариантов и нет, никто к нам с интересными предложениями не спешит.