Холмы Рима (СИ) - Стоев Андрей - Страница 35

Мама согласно кивнула.

— Да и вообще, — продолжал я, — нужно быть полным идиотом, чтобы туда соваться. Просто даже умные люди порой удивительно глупеют, когда становятся туристами. Мозг у них уходит в отпуск, что ли.

Нас прервала горничная, которая заглянула в салон-вагон и обратилась ко мне:

— Господин, вас спрашивает какой-то человек. Он говорит, что наместник приглашает вас к себе, и что его прислали вас проводить.

— Неожиданно, — с удивлением заметил я. — Этому-то что от нас надо?

— Тоже денег? — предположила мама.

— Вряд ли, — не согласился я. — Местные, конечно, народ диковатый, но это не Польша. Это уже империя, а в империи есть законы. Вот так просто взять и потребовать денег здесь всё-таки не принято.

Пражский наместник был толст, лыс и выглядел встревоженным. После недолгих приветствий он сразу перешёл к главному вопросу.

— Чем мы обязаны вашему визиту, шевалье, и каковы ваши планы?

— Мы здесь проездом, ваше сиятельство, — ответил я. — Возможно, вам известно, что мы направляемся в Рим по приглашению его святейшества.

Наместник улыбнулся и кивнул.

— Но скорее всего, нам придётся немного задержаться в вашем прекрасном городе, — продолжал я.

Улыбка исчезла без следа, и наместник нахмурился.

— Мы должны пополнить запасы, — пояснил я. — А пока нам доставляют продукты и всё прочее, у нас будет достаточно времени на знакомство с окрестностями.

— О, это совсем не проблема, — расслабился наместник. — Вам нет ни малейшей необходимости этого дожидаться. Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам без промедления доставили всё потребное.

Кажется, нам здесь совсем не рады. Разве так надо встречать богатых туристов в туристическом городе? Вместо того, чтобы таскать нас по пивным и втюхивать сувениры, нас отсюда, похоже, просто выпихивают.

— Вероятно, это будет невежливо со стороны сиятельной Милославы, если она отправится дальше, не встретившись с его величеством.

— Нет-нет, его величество в настоящее время не может никого принять, — в голосе наместника прорезалась паника.

— Не будет ли наш поспешный отъезд воспринят как оскорбление его величества? — настаивал я.

— Ни в коем случае, — твёрдо отказался наместник. — Никакого оскорбления в этом не будет. Просто в настоящее время такая встреча невозможна. К нашему глубокому сожалению. Не сомневайтесь, шевалье, мы сделаем всё, чтобы снабдить вас всем необходимым буквально в ближайший же час. И разумеется, в другое время его величество будет рад принять сиятельную Милославу.

Какое, однако, настойчивое стремление расстаться с нами как можно скорее. Вероятно, весть о нашей маленькой размолвке с паном Войчехом уже разнеслась по окрестностям, и наместник предпочёл бы не давать маме возможность украсить этот замечательный город скульптурами своего производства. И кстати, совершенно напрасно — это пошло бы на пользу городу, и наверняка привлекло бы массу туристов. Ну а король Богемский и Моравский и вовсе не желает рисковать, чтобы случайно себя не увековечить. Это даже странно — вроде все правители питают слабость к своим памятникам, некоторые так и при жизни начинают их ставить. Правда, не все готовы пустить себя на памятник, может, в этом всё дело.

Но всё же, если задуматься, чувствуется здесь какая-то странность. В этом мире нет интернета и телевидения, и новость о событиях в Польше не должна была распространиться настолько широко. Да и в любом случае — что из того, что она расправилась с дорожными грабителями? Из этого же никак не следует, что она начнёт убивать всех встречных-поперечных. Такой ничем не обоснованный страх трудно объяснить, а если я не вижу разумного объяснения, значит, я чего-то не знаю. Надо бы при случае поговорить об этом с мамой — не исключено, что причина и в самом деле есть.

Домики предместья сменились четырёх— и пятиэтажными домами. Мы уже вне всякого сомнения были в Риме, и наше четырёхдневное путешествие подходило к концу.

Вопреки распространённому заблуждению, литерный поезд совсем не подразумевает быстрое передвижение, скорее наоборот. Поезда царствующих особ и в самом деле мчатся быстро, но ради простого дворянского путника никто не станет ломать расписание движения. Приоритетом пользуются регулярные пассажирские поезда, а мы обычно конкурируем с товарными составами. И когда диспетчеру приходится выбирать кого отправить первым — литерный поезд или состав с углём, то литерный уходит первым далеко не всегда. Литерный поезд — это прежде всего комфорт; когда важнее скорость, выбирают дирижабль, в котором комфорта обычно маловато.

Рим впечатлял. Вообще-то любая деревня считает себя центром Вселенной, но у Рима хотя бы есть для этого основания. Его заслуженно называют Вечным городом — насчёт вечности Тибулл[27], конечно, здорово преувеличил, но всё же в сравнении с Римом что Лондиниум, что Лютеция[28] выглядят дикарскими новостройками.

Колёса простучали по мосту над свинцовыми водами Тибра, и поезд стал понемногу замедлять ход, плавно огибая невысокие холмы Париоли. Убогие новостройки, напоминавшие мне хрущёвки, остались позади, и по сторонам замелькали трёхэтажные дома старинной постройки, разделённые длинными лестницами. Наконец холмы разошлись, пути начали ветвиться и разбегаться, и буквально через несколько минут впереди и справа показалась огромная арочная крыша из стекла и металла, закрывающая основные перроны вокзала Монти Париоли — главного вокзала Рима. Наш поезд, однако, отклонился в сторону и медленно подполз к небольшому перрону для литерных поездов; заскрипели тормоза, лязгнули сцепки, и наш путь благополучно завершился. Здравствуй, Рим!

— Куда мы теперь? — полюбопытствовала Ленка.

— Не имею ни малейшего представления, — честно ответил я. — Зависит от того, как нас встретят, и встретят ли вообще. Если нет, будем как-то определяться с гостиницей, жить в поезде мне уже надоело.

Однако нас всё же встречали. На перроне нас дожидалась довольно любопытная пара — маленький чернявый и кудрявый персонаж, который, казалось, ни секунды не мог оставаться неподвижным, и здоровенный парень флегматичного вида, который к нашему появлению остался совершенно равнодушным.

— Сиятельная… синьор… синьора… — затараторил маленький. — Какая честь, какая честь! Я счастлив первым приветствовать вас в нашем великом городе! Позвольте представиться — меня зовут Джованни Роско, я буду иметь честь быть вашим переводчиком и вообще чичероне[29].

«Буду иметь честь быть» — не знаю, какой из него чичероне, но как переводчик, он мне уже нравится.

— А этого большого парня зовут Фабио, он будет вашим телохранителем, — непрерывным потоком изливался Джованни. — У нас, конечно же, нет никаких бандитов, совсем никаких, синьорам совершенно нечего опасаться, однако воры иногда встречаются. Мелкие воры, их немного, но они мерзавцы, для них нет ничего святого. А наш Фабио знает, как обращаться с уличной швалью. Этот парень — скала! — с гордостью заявил он и ткнул здоровяка кулаком в живот. Тот остался по-прежнему безразличным к любым внешним воздействиям, всё так же меланхолично глядя вдаль.

Я посмотрел на своих женщин. Ленка круглыми глазами смотрела на это представление со смешанным чувством восхищения и ужаса. Мама выглядела спокойно-доброжелательной, но я чувствовал её веселье. Спектакль и в самом деле был хорош, но у меня было ощущение, что нам очень скоро надоест смотреть его на бис.

— Скажите, Джованни, где нам лучше поселиться? — прервал я нашего чичероне.

— Что значит «где поселиться»? — захлебнулся от ужаса Джованни. — Вы гости его святейшества, да продлит господь его годы! Для вас выделено палаццо дельоспити дель папа[30], его уже подготовили к вашему приезду. Прошу, прошу! Ваша машина ждёт! Не беспокойтесь о ваших вещах, о них позаботятся.