Назад в СССР: 1986 Книга 6 (СИ) - Гаусс Максим - Страница 45

В соседней камере сидел какой-то пьяница, который горланил пьяные песни собственного сочинения и постоянно твердил одно и тоже, что он не алкаш. Пару раз приходил сержант и давал ему понять, чтобы тот заткнулся. Правда, хватало его ненадолго.

У меня жутко болела голова, но на просьбу дать мне таблетку обезболивающего, проходящий мимо сержант лишь усмехнулся.

Лишь к утру меня вывели из камеры КПЗ и повели к следователю. К моему удивлению, им оказался уже знакомый мне капитан Рогов. Тот самый, что два года назад пытался пришить мне липовое обвинение по избиению Генки Иванца. Помнится, я его тогда жестко осадил, на что тот явно затаил обиду.

— Какие люди! Товарищ Савельев! — воскликнул он, когда увидел мою потрепанную морду. — Проходи, садись. Панкратов, сними с него наручники.

— Есть! — пробурчал сержант. Погремел ключами, но все-таки снял с меня наручники, после чего удалился из кабинета.

— Вы что теперь прокурорский, товарищ капитан? — спросил я, вспоминая слова конвоира, что вел меня к следаку.

— Можно сказать, да. Сменил направление, так сказать. Ну, рассказывай, Алексей… — вздохнул он, усаживаясь за свой стол. — Что там у вас произошло?

— Я уже рассказывал.

— А ты еще раз расскажи, поподробнее, — посоветовал капитан.

Тяжко вздохнув, я попросил воды.

Рогов хмыкнул, но выполнил мою просьбу и налил мне пол стакана воды из графина.

Выпил. Стало немного легче.

— Где Юля?

— Гражданка Кошкина? — уточнил Рогов. — Она здесь, в «РОВД». В соседнем кабинете, с ней работает психолог. Итак? Это что, продолжение старой истории?

Ну да, ведь в прошлый раз мне пытались припаять не только избиение самого Генки, но и его подельников. А тогда Пащенко был его корешем…

— Можно и так сказать, — ответил я. — Что меня ждет?

— Пока что новости для тебя не очень хорошие. Но мы разберемся. Ты вот что… Для начала расскажи мне все, как было. А дальше посмотрим. Кстати, как Павел Сергеевич?

— Не знаю. Давно его не видел.

Рогов кивнул и взяв авторучку, приготовился записывать мои показания.

— Мы с Кошкиной вышли из кинотеатра «Прометей», примерно в десять с лишним вечера. Нас окликнул гражданин Пащенко. С ним был еще один, какой-то Семен. Его я видел в первый раз.

— Дальше!

— Они начали оскорблять. Затем тот, кому я морду разбил…

— Это был гражданин Клюев. Тот еще фрукт, недавно вышел из колонии, — скривился капитан. — Сидел за изнасилование.

— Этот Клюев, угрожая расправой, бросился на меня. Завязалась драка, затем Пащенко бросил мне в голову бутылку, отчего я упал на асфальт, где меня начали бить. Затем Клюев попытался изнасиловать Юлю. Я вырвался, ударом ноги повалил Пащенко на асфальт, а сам бросился к Клюеву. Вот и все.

— Любопытная история. Только подробностей не хватает.

— Что будет? Превышение самообороны?

Рогов смерил меня испытывающим взглядом, затем цыкнул.

— Очень может быть. До десяти лет. Ты понимаешь, что натворил?

— А я-то тут причем? Разве я с ножом на себя бросался? Да там даже отпечатков моих нет. Тем более, ваша следственная группа должна была найти и второй нож, который тоже был в руках Пащенко.

Рогов быстро и часто закивал.

— Ну, судебно-медицинская экспертиза покажет, так это или нет. А пока, товарищ Савельев, вам придется посидеть у нас.

— У вас же есть свидетель! — возразил я.

— Не совсем так. Она заинтересованное лицо. А вдруг вам с ней стало скучно и вы сами напали на Пащенко и Клюева?

— Вы смеетесь?

Капитан Рогов не ответил. Вместо этого он громко крикнул:

— Панкратов, этого обратно в камеру!

Сержант, с каменным лицом вошел в кабинет, ухватил мои руки и хотел уже нацепить на меня наручники, как вдруг на столе у Рогова зазвонил телефон.

— Следователь Рогов, слушаю! — лениво отозвался он. И тут же изменился в лице.

Он только слушал, кивал и покрывался потом. Затем тихо произнес:

— Понял, сделаю.

Затем он положил трубку обратно на аппарат. Вздохнул, посмотрел на меня с недовольством.

— Что ты за фрукт такой, Савельев? — недовольно процедил он, затем добавил. — По тебе звонили, из комитета госбезопасности.

Я не ответил. Кто мог по мне звонить? Что за хрень?

Капитан, взял папку со стола, вытащил оттуда лист бумаги и протянул его мне.

— Что это?

— Подписка о не выезде, — пояснил Рогов. — Распишись. Из города ни ногой, пока идет следствие ты всегда должен быть на связи. Понял?

Я молча кивнул.

— Тоже самое касается гражданки Кошкиной. Все, брысь отсюда, — с досадой ответил капитан, убирая подписанный документ.

— Где она? — напоследок спросил я.

— В тринадцатом кабинете… Панкратов, проводи…

Когда я вышел из кабинета следователя, первым делом отправился на поиски Юли. В тринадцатом кабинете никого не оказалось, а сопровождающий меня сержант забил болт, потерявшись по пути.

Несмотря на сильную головную боль, я пытался размышлять о том, кто же позвонил Рогову? Что такое ему сказали?

Если подумать, то это мог быть кто-то из чекистов. Значит, за мной все еще кто-то наблюдает. Выходит, наивно я полагал, что больше не представляю для них никакого интереса? Да к черту, главное чтобы не мешали. К тому же, может это вообще не они.

Девушку нашел на первом этаже. Психолог только что закончил с ней работать — она даже не успела сесть на лавку у кабинета. Как оказалось, помощь специалиста ей совсем не требовалась, что сильно его удивило. К счастью, физических повреждений у нее не было, отделалась лишь парой синяков и небольшой царапиной.

Увидев меня, она тут же бросилась ко мне. Вид у нее был взволнованный, волосы растрепаны. На ней, поверх испорченного платья, была накинута и застегнута на пуговицы моя, покрытая пятнами крови грязная рубашка.

— Солнце, прости меня! — с сожалением произнес я, подходя к девушке. — Я так виноват перед тобой.

— Леша, что ты такое придумал? — она прижалась ко мне. — За что ты передо мной извиняешься? Ты же меня спас от того придурка. Мне следователь сказал, что он сейчас в больнице и лежать там будет долго — у него все лицо разбито. А потом сядет еще раз, за хулиганство и попытку изнасиловать. Может, наконец, пропадет у него желание нападать на женщин.

Хотелось так много сказать, а я ничего не мог из себя выдавить. Из-за этого я злился на себя, но лучше от этого не становилось.

— Я извиняюсь за то, что вообще допустил все это. За то, что этот отморозок к тебе прикасался своими грязными лапами. За то, что обидел и сделал тебе больно, — я судорожно выдохнул. — Запомни мои слова, если еще кто-нибудь, когда-нибудь попытается сделать что-то подобное, убью нахрен!

— Леша! — воскликнула Юля, отстранившись и посмотрев мне в глаза. — Ты ни в чем не виноват. Я же все видела… Если бы Пащенко не швырнул бутылку…

— И все равно. Я должен был предвидеть, что они пьяны и честной драки не будет. Не с такими гнилыми людьми. Именно этого и нужно было ожидать, а я был слишком самонадеян. Из-за этого ты пострадала

— Со мной все хорошо. Отец всегда учил меня не паниковать, ко всему относится с хладнокровием и спокойствием. Хорошо, что та бутылка не попала тебе в висок или глаз. Не переживай ты насчет меня.

— Пащенко больше нет, — проворчал я. — Упал на собственный нож, которым хотел зарезать меня!

— Я знаю. Туда ему и дорога, — вздохнула девушка. — Достал, зараза. Знаешь, скольким он умудрился напакостить? Я ведь тебе не говорила, боялась, что отругаешь. Он еще несколько раз пытался докапываться до меня. Приставал. Один раз даже на вокзале прицепился, хотел со мной в Киев ехать. Я ему локтем в глаз заехала и сбежала.

Я посмотрел на нее с укоризной.

— Ну и почему ты молчала?

— Потому что, — пробурчала она, затем снова прижалась ко мне. — Ты в армии был, месяцами пропадал. Лучше скажи, что тебе следователь говорил? Они не могут обвинить тебя в том, что он сам на свой нож упал. Так ведь?