Чемпион 3 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 24

— Меня ж тренер убьёт, у тебя же соревнования по боксу на носу! — покачал головой Дмитрий Дмитриевич.

— Так мы ему не скажем ничего, — заверил Пельмень. — Мне, во первых, неудобно, что ты один долг отрабатываешь, а во вторых, ответственность какая никакая коллективная!

Остаток рабочего дня Саня провёл ничего не делая и слоняясь бесцельно по цеху. Туда — сюда, руки в карманах. В разных рядах побывал, посмотрел как производство выстроено, где-то языком зацепился и почесал. Баклуши бил, и готовился бить людей. Впечатлений после прошедшего разговора с Дмитрий Дмитриевичем скопилось вагон и маленькая тележка. И всех их следовало переварить и осознать.

Во-первых, кулачка, особенно в разрезе подпольных боёв, имела мало чего общего с той кулачкой, которая процветала в России в 20-х годах нового тысячелетия и широко пропагандировалась по различным ютуб промоушенам. Во-вторых, если говорить о любых правилах и ограничениях, то их здесь в принципе не существовало, как таковых. Ну как бы «наше главное правило — никаких правил». Тупо выходишь против своего визави и наносишь друг дружке физический урон до тех пор, пока соперник не отскочит в царство Морфея. По сути своей — чистое первобытное насилие, когда бойцы выступают, как расходный материал. Ну а чего, есть же одноразовые перчатки или тарелки, так почему не могут быть одноразовые бойцы? Философия у организаторов проповедовалась именно такая.

На самом деле, получаемый в подобных боях урон был реально жуткий, особенно в том случае, если друг против друга сходились равные по силам соперники. Это при превосходстве в классе можно быстренько оппонента прихлопнуть или также быстренько самому в нокаут отлететь. Тем более нокаут от разового удара чаще всего доставляет куда меньший ущерб здоровью, чем пропущенный тоннаж ударов. А равные по классу бойцы не желая друг другу ни в чем уступать бьются жестко, идут кость в кость и до конца… Дай бог в таком темпе выдержать хотя бы несколько сражений. Та же отметка в 20 боёв, которые обычно стабильно проводят профессионалы в боксе или по смешанным единоборствам, здесь недостижима априори. Ну а сотни боёв, как у любителей — вовсе из разряда сказок Ганса Христиана Андерсона.

Ну и адреналин от таких от таких «собачьих» боев тоже херачит так, что дай бог каждому… Понимая все это, Пельмень при своём богатом опыте выступлений по любителям и профикам, несколько раз поймал себя на мысли, что чувствует мандраж перед неизвестностью.

Понятно, что ни о каких методичках и инструкциях от мастера, уже не могло быть и речи. Да и Дмитрий Дмитриевич не настаивал больше — спрашивать ничего не собирался, но отметку прохождения практики по сегодняшнему дню Сане проставил. Заодно договорились, что этим же вечером Пельмень заглянет на тренировку пацанов с цеха и проверит свои навыки. Мастер опасался за кондиции Пельменя и прямо ему об этом сказал:

— Кулаки и бокс это совсем не одно и тоже, Саш. Я сам при регалиях и бокс не по наслышке знаю, но сам видишь, — Дмитрий Дмитриевич указал на полученную сечку. — Удар зевнул, недосмотрел и на своей шкуре разницу прочувствовал.

— Готовился конкретно или как есть вышел отбился? — уточнил Пельмень.

— Думал, что в бою че по чем сориентируюсь и на опыте разберу, все таки три сотни боёв да плечами по любителям. И первый бой ещё ничего так прошёл, а во втором сразу посекли, на первых же секундах. Соперник ещё сука, как Тайсон молодой — кулаком бьет, локтем добавляет. Чувствительно…

— И это ни фига не запрещено? — спросил Саня, хотя уже знал ответ на свой вопрос.

— Какой там запрещено, — отмахнулся мастер. — Оно же чем больше крови, тем лучше. Зрелище подавай.

Ну а после разговора Дмитрий Дмитриевич все таки пошёл в медчасть — пластырь слез, а рана разошлась и неприятно кровоточила. Зашиться хотел.

Успел Пельмень и с мужиками помириться — в смысле со сварщиком и фрезеровщиком, с которыми недавно дрался. Те, когда узнали о Сане побольше информации, так руку первыми подали.

— Уважаю, — сказал сварщик, когда узнал, что Саня предложил подменить Дмитрий Дмитриевича в бою.

Правда и скепсиса у работяг тоже поубавилось, сразу после того, как с Саней у турников случилась стычка. С работягами Пельмень тоже перекинулся парой слов.

— Чует жопа, что Димку гады специально посекли, — задумчиво протянул фрезеровщик.

— Почему? — поинтересовался Пельмень.

— Ну как ещё, Сань, сам рассуди — нашу команду хотят лишить сильного бойца! — подключился сварщик. — По мне так очевидно же все.

— К тому же они на победу своей команды хорошо зарядили, — следом подтвердил фрезеровщик. — А Димка он такой, что ставку перебить может и всю малину испортить. Поэтому нашли способ, как его выключить. Он то хорохориться, но биться с такой сечкой не сможет ни фига.

— Хотя паренёк, который ему травму нанёс, наверняка об этом пожалел, нокаут был жуткий, — заржал сварщик.

— Как всегда у Димки…

Пельмень только плечами пожал в ответ. Даже если так и мастера спецом пытались вывести из турнира, то удивляться особо нечему. Дмитрий Дмитриевич действительно сильный спортсмен, высококлассный боец, но именно поэтому он не должен был дать себя посечь, сам виноват. Подставился.

На том с работягами и сговорились, обусловившись встретиться эти же вечером в зале, который располагался в заводском Дворце культуры. Сане не терпелось поскорее понять чего он на самом деле стоит по кулачке.

Рабочий день наконец неминуемо подошёл к концу, он забрал пропуск, переоделся и потопал на тренировку по боксу. Весь в своих мыслях. Встреча с Дмитрий Дмитриевичем намечалась в восемь, а пропускать очередную тренировку перед важными соревнованиями не хотелось. Тренер не поймёт. Пусть головой Пельмень растворился в других делах.

Тренировка выдалась самая обыкновенная, восстанавливающая по части общей физической подготовки офп. Нагрузок толком не было, но были спарринги. Их Пал Саныч давал теперь каждый день, последовательно увеличивая число раундов накануне соревнований. Обращало внимание, как тренер внимательно наблюдает за Пельменем всю тренировку. Скорее всего видит, что Саня на нервяках и головой в другом месте пребывает. Как следствие — выкладывается не на все сто.

В конце тренировки, когда народ начал расходиться, Пал Саныч даже поговорить подошёл, вместо того чтобы в своей коморке запереться, как он обычно делал.

— Сань, а Сань, у тебя порядок? — нахмурившись спросил он, сверля Пельмень тяжёлым взглядом исподлобья

— Да тренер, никаких проблем нет.

— Точно нет проблем? Ты сегодня совсем необязательные удары зевал на спарринге.

— Да что то никак не могу сосредоточиться, тренер, не привыкну никак, что на практику ходить… исправлюсь обязательно! — пообещал Пельмень.

— Смотри, мы на следующей недели уже заявки будем подавать. Если ты и дальше будешь лицом удары блокировать, то свою фамилию там не увидишь. Там в твоём весе ребята такие подобрались, что не зевай — на то и ярмарка.

— Понял. Исправлюсь, тренер, — повторил Саня.

— Ну ну.

Пал Саныч похлопал Пельменя по плечу, ну и в коморку ушёл. Саня действительно зевал и сегодня ловил лицом все, что летело. Пропусти такой удар на соревнованиях, где никто смягчать не будет и проснёшься на полу… Но нервы у Пельменя были действительно в комок скручены.

Вот так час за часом, время подходило к восьми. Тренировка по боксу закончилась в половину седьмого и Саня думал домой зайти, переодеться, перекусить, но потом решил сразу идти в дворец культуры. Заодно пешей прогулкой мышцы после боксерского зала растряс.

Дворцом культуры оказалось довольно большое здание непонятной планировки, где помимо собственно спортивного зала, имелись множество секций, кружков разного народного творчества. Как выяснилось, Дмитрий Дмитриевич после работы мастером на заводе, тренировал школьникам младшего возраста карате. С 7 до 8 вечера шла тренировка. Судя по количеству мамаш и папаш, ожидавших своих чад на лавках небольшой аллеи, желающих попасть на секцию было хоть отбавляй. Мало того, что карате имело популярность, так и тренер производил впечатление. Откуда мастер спорта по боксу познал основы карате — другой вопрос, хотя Пельмень догадывался — из голливудских боевичков, выходивших в большом количестве на экраны.