Папа не придёт - Ковалевская Алиса - Страница 5

– Да, так лучше, – сказала тихо и опустилась перед Машей на колени. Взяла её за руки. Так действительно было лучше. – Носи их, Маш. Тебе они идут больше. Только, пожалуйста, аккуратно, хорошо?

– Ты мне их даришь?

Я утвердительно кивнула.

– Но у меня для тебя есть ещё один подарок. Он тебе очень понравится, я уверена. – Я улыбнулась, прогнав никому не нужные мысли.

Что из того, что не я должна была подарить дочери серёжки? Да много чего должна была сделать для неё не я. Может, оно к лучшему, что всё сложилось так. Кем бы я была, если бы осталась с Дамиром? Если бы не то сообщение, не лежащая с раздвинутыми ногами на столе Арина и не его расстёгнутая ширинка? Всё верно – так и оставалась бы комнатной собачкой. А что порой сердце всё ещё ноет… Это не имеет значения.

– А какой подарок, мам?

Звонкий голос Маши окончательно вернул меня в реальность. Дочь смотрела пытливо, с любопытством.

– Вообще-то, у меня для тебя много подарков, – заговорщицки ответила я, раззадоривая её. – Так, подожди…

Я выпустила Машины руки. Взяла свою косметичку и вернулась к ней. Провела по её губам блеском с запахом клубники. Потом – по своим.

– Сделай так. – Я размазала помаду. Дочь повторила за мной. Я закрыла тюбик и протянула ей. – На, пусть это тоже будет подарком.

– А ещё какие подарки?

– Пока не скажу. Всё вечером.

Она насупилась, но надолго её не хватило. Я взяла собственное платье, но только сняла халат и хотела надеть его, Маша дотронулась до моей ноги.

– Мам, – позвала она.

Я кивнула с вопросом.

– Знаешь, мам… Можно и без подарков. Только пусть папа придёт. Я очень хочу, чтобы пришёл папа.

Сердце сжалось. Медленно я выпустила платье из рук. Опустилась на край кровати.

Как же я ненавидела такие моменты! И никогда – чёрт подери! – никогда не бывала готова к ним! Вот и сейчас руки и ноги как свинцом наполнились, вернулось ощущение безысходности. Но я давно научилась справляться с этим. Справилась и сейчас.

– Ты же знаешь, что папа не придёт, – сказала спокойно, не отводя глаз.

Дочь тяжело вздохнула.

– Знаю, – сказала она удручённо. – Но вот у Коли папа есть, и у Насти, и у Кати… – Маша сдвинула бровки. Посмотрела исподлобья и добавила: – Правда, у Кати мамы нет.

– Вот видишь. – Я улыбнулась уголками губ. Погладила дочь по похожим на пружинки кудряшкам. – Не все живут в полных семьях, не у всех есть и мама, и папа.

Маша понимающе кивнула, но удрученность её никуда не делась. Даже взгляд стал грустным. Каждый раз, когда дело доходило до таких разговоров, я чувствовала себя виноватой, хоть и знала, что моей вины нет. Заветное желание, исполнить которое я была не в состоянии.

– У нас с тобой дядя Макар есть, – сказала я как можно беззаботнее. – Когда он вернётся, пойдём есть пирожные в кафе. Он мне по секрету сказал, что тоже приготовил тебе подарок.

– Дядя Макар – не папа, – буркнула дочь категорично.

Что правда, то правда. На сей раз вздохнула я. Сдалась и просто перевела тему.

– Кстати, а что за Катя? Не помню, чтобы у тебя была подружка Катя.

– Катя не всегда у нас в саду была. Они с папой недавно приехали, – с куда большим энтузиазмом ответила дочь. – А до этого жили во Франции. Катя мне говорила, что там во-о-от, – Маша встала на носочки и потянулась вверх, – такая башня. Она Фелина называется, – сказала она и задумалась. – Фивина… Фе…

– Эйфелева, – подсказала я с улыбкой. – Эйфелева башня. Она находится в Париже.

Маша сразу же обрадованно кивнула.

– Да! Вот… А ещё папа у Кати ездит на чёрной машине. Такой, – на этот раз она развела руки в стороны, – большой-большой, даже больше, чем у дяди Макара. Он возит на ней Катю в сад. И вообще, папа у неё клёвый.

– Можно подумать, что я у тебя не клёвая, – поддразнила я свою маленькую леди и, догадываясь, что времени не осталось, взялась-таки за платье. Хоть звезда вечера – Машка, мамке её выглядеть нужно подобающе.

– Клёвая. – Дочь улыбнулась, глазки засияли, и на душе у меня сразу стало легко.

Я распахнула объятья, и Машка, не задумываясь, прильнула ко мне.

Хоть на душе полегчало, грусть не ушла. Закрыв глаза, я поглубже вдохнула, погладила дочь по спинке. Наверное, это карма такая у нас: моя мама росла без отца, потом я, и вот теперь моя Машунька.

– Познакомишь меня со своей Катей и её самым клёвым папой на свете? – спросила, отпустив дочь.

– Познакомлю, – с готовностью отозвалась Маша. – Ты его попроси, он тебя тоже покатает на своей машине. Он хороший и добрый. И Катю любит.

– Хорошо, попрошу, – ответила, не в силах стереть грустную улыбку.

А камешки в серёжках так и переливались, блестели…

– Маш, – позвала я. – А я тебя люблю.

– И я тебя люблю, мамочка. – Она облизнула губы. – Мам… А может, всё-таки сейчас подарок мне подаришь? – В глазах появилось лукавство и надежда.

Я тихонько засмеялась. И снова улыбнулась, теперь уже без намёка на грусть.

– Сказала вечером, значит, вечером.

***

И чего я, спрашивается, боялась? Увлечённым игрой с аниматором детям было не до цвета воздушных шариков и высоты стаканов с соком. Звонкие голоса и задорный смех были самым лучшим доказательством: праздник получился, я всё сделала, как надо.

– Спасибо, что пригласили нас, – поблагодарила меня одна из мамочек. – Чувствую, теперь Коля неделю будет рассказывать, во что они играли и что делали.

Она засмеялась и перевела взгляд на вскинувших вместе с аниматором детей руки.

Я улыбнулась. Комнату в который раз наполнил смех, за ним – задорный визг. Мама Машиного друга снисходительно покачала головой. Только она отошла, рядом присела другая: полноватая, с блёклым лицом и бровями, давно не встречавшимися с пинцетом. Я попыталась вспомнить, как её зовут, но не смогла. Помнила только имя её дочери, а сама она была настолько неприметной, что хотелось взять краски и добавить цвета.

– Какая же ты молодец, Сашенька, – вздохнула она. – Маше и за себя, и за отца. И праздник такой… Представить страшно, сколько ты в это всё денег вбухала.

Я покосилась на неё. Люда, вот как её зовут, точно.

Я пригладила складочку на подоле платья и, закинув ногу на ногу, качнула сапожком из ажурной, похожей на кружево замши. Да, денег я потратила много. Не только на праздник, но и на себя, на это платье, эти сапожки, ногти и даже брови. Каждый мой день начинался в пять утра и заканчивался только тогда, когда я была уверена, что сделала всё запланированное и то, что вылезло вне плана. И при этом ни разу не позволила окружающим понять, что спала всего два часа или что выходных у меня не было месяц.

Я натянуто улыбнулась.

– Чтобы моя дочь ни в чём не нуждалась, я очень много работаю.

Люда опять тяжело вздохнула. С горечью посмотрела на обручальное кольцо на припухших пальцах. Руки у неё были очень красивые, только совсем неухоженные. Возникло желание дать ей номер своего мастера по маникюру… или посоветовать заказать косметические перчатки.

– А у нас все деньги уходят на то, чтобы оплачивать Тане частный детский сад. Ещё, заразы, цену подняли. Не представляю, как теперь будем выкручиваться.

Я тактично промолчала. Чтобы всё успеть, встала я сегодня на час раньше обычного и теперь пила кофе со сливками. Дотянулась и взяла большую круглую конфету из тёмного шоколада. Среди прочих голосов разобрала Машкин, заметила её розовое платье. Моя девочка была самая красивая. И не потому, что она была самая красивая для меня. Блондинка с огромными глазами и скульптурно-правильными чертами лица, она могла бы стать лицом какого-нибудь модного бренда детской одежды. Запросто могла бы.

Я задумалась об этом, наслаждаясь кофе и шоколадом, но из мыслей меня вывела Люда.

– Я вот думаю, что цену надо фиксировать при зачислении в сад. Заключили договор и…

– А может, нужно просто жить по средствам? – спросила я чуть резче, чем собиралась. – Тогда и выкручиваться не придётся. И не нужно будет думать о том, думать о чём всё равно нет смысла.