Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 60

— Этьена ищу, знаешь же. А для Кристины три дня мало, посмотри на нее, — кивнул на девушку Адриан, — она же сдохнет под тобой.

— Это ее проблемы, — бросил Филипп, направляясь к выходу.

— Филипп! Ты же так хотел заполучить ее! Неужели теперь с такой легкостью убьешь?

Филипп остановился у выхода. Да, хотел. А толку-то? Только злит его еще больше своим отчаянным упрямством и любовью к бастарду. А он другую в ней искал — Герду. Он по свету рыщет и тепла ищет — того, из детства, рядом со служанкой; он любви такой же хочет — жертвенной, искренней, а находит только холод и ненависть черную. Все его ненавидят, все нож в спину вонзить хотят… Все его Зверем считают. Да в общем-то, верно считают. Филипп обернулся и посмотрел на Кристину — жуткое зрелище, особенно со спины.

— Сколько времени ей нужно? — смягчился Филипп, за льдом в глазах тоску по человеческому пряча.

— Не знаю. Дней десять, может, больше.

— Неделя. Через неделю приведешь ее ко мне.

Кристина пришла в себя на кровати в своей маленькой комнатке. Прогоняя боль, ласкала изуродованную кожу легкая прохлада. Девушка открыла глаза, а взгляд тут же наткнулся на голую мужскую спину — Адриан в одних штанах копался в разложенных на столике маленьких баночках. Кристина невольно засмотрелась на его спину — смуглая, крепкая, покрытая длинными белесыми шрамами, будто не он пытал людей, а его пытали. «Странный человек», — подумала Кристина, продолжая осмотр. Палач. Убийца. Нелюдь под стать своему королю. И все же к ней он добр и ласков… И, кажется, это его заслуга в том, что в эту минуту она не умирает от боли.

— Очнулась? — почувствовав ее шевеление, спросил Адриан, а потом обернулся и с улыбкой посмотрел на подопечную: — Ну как ты, непокорная женщина?

— Вы садист — Вы знаете об этом?

— Служба у меня такая.

— Какая такая? Истязать беззащитных девушек?

— Да ладно, не драматизируй. Если бы тебя истязали на полную мощь, ты бы не очнулась через час.

— Через час?!

— Ну да.

Через час! А ей казалось, прошла целая вечность. А ей казалось, кошмар бесконечен, и она, подобно святой мученице, умирала за любовь и справедливость… А он, смеясь, говорит, что прошел всего лишь час! Кристина чуть приподнялась, чтобы возразить и возмутиться принижению ее подвига, но вот тут-то почти позабывшая о боли несчастная спина дала о себе знать, разгораясь пламенем. Девушка жалобно застонала, а Адриан, с прежней улыбкой глядя на нее, лишь головой покачал:

— Ну куда ты, непоседа? Лежи спокойненько и не дергайся. Рано тебе шевелиться.

— Адриан, Вы чудовище…

— О, еще какое! — усмехнулся он. — Не переживай, цела твоя спина. У тебя всего лишь содрана кожа — заживет, и даже шрамов не останется. Через пару дней ты даже не вспомнишь, что случилось. Но Филиппу об этом лучше не знать. В качестве моральной компенсации я выпросил для тебя неделю покоя от него. Так что если придет проведать тебя, делай вид несчастный и больной. Ага. И глаза такие же несчастные, как сейчас.

— Адриан, Вы…

— Я понял — я садист, чудовище и нелюдь, — с улыбкой закончил маркиз возмущенную речь за Кристину, уселся рядышком на край постели и, убирая волосы с ее измученного страхом и пережитой болью лица, тихо продолжил: — А ты молодец, девочка. Хорошо держалась.

— Я бы предпочла умереть и больше не видеть ни Вас, ни Филиппа.

— А Этьена?

Превозмогая боль, Кристина все же привстала, чтобы внимательно, пристально разглядеть мужчину и понять, действительно ли обрела она здесь заступника, или же он просто лицемерит, пытаясь под видом друга выпытать что-то об Этьене. Но в глазах его, несмотря на улыбку, печаль и боль — его жену убили.

— Прости, я не должен был спрашивать, — проговорил Адриан, понимая, что о доверии к нему и речи быть не может. — И все-таки, на твоем месте я бы не спешил умирать. Хотя бы ради него.

— Вы думаете, он все-таки жив? — тихо спросила Кристина.

— Не знаю. Правда, не знаю. Но предпочел бы, чтобы это было так. Тогда хотя бы смерть Полины не будет напрасной.

— И что будет, если вы найдете его живым? Убьете?

— Если Филиппу попадется — его убьют.

— А если Вам?

Адриан примолк — Филипп требует от него, Адриана, найти беглеца. А хватит ли смелости еще раз пойти против воли венценосца и помочь Этьену?

— Ну да… У Вас же служба и приказ Филиппа, — с горечью ответила за него Кристина.

— Нет, Кристина, этот приказ я выполнять не буду. И жену свою, и ребенка я Филиппу не прощу.

— Правда?

— Правда. И кольцо твое я верну. Не знаю, где оно сейчас, я отдал его Полине… Но если найду — обязательно верну.

Кольцо… Маленький изумруд — символ чистой любви, что никогда не померкнет… А ведь через несколько дней они с Этьеном должны были обвенчаться… Теперь уже ничего не будет.

— Кристина? — насторожился Адриан, заметив выступившие на глазах девушки слезы.

— Все в порядке, — шмыгнула носом Кристина. — Я не имею права носить его — это кольцо его матери, и оно должно перейти к его будущей жене.

— Вот даже как? Он собирался жениться на тебе?

— Собирался. Мы должны были обвенчаться в это воскресенье.

— Прости.

— Какая теперь разница? Теперь я обыкновенная шлюха, забава короля…

Слеза все ж не удержалась и скатилась по щеке. Кристина отвернулась, не желая показывать слабость перед маркизом, а память услужливо подсунула теплую улыбку Этьена и ласковый его взгляд; его объятия и поцелуи… Всего несколько дней назад она была самой счастливой женщиной на свете. Всего несколько дней назад единственным, кто омрачал их с Этьеном счастье, был ворчливый, недовольный Милош. Как же она рада была бы сейчас его видеть! Слышать его ворчание, прятаться от недовольного, вечно что-то подозревающего взгляда… Видеть подбадривающую улыбку Мориса и спасаться от старика в объятиях любимого… Ничего этого теперь уже не будет. Да и счастье их было ошибкой, и за ошибку эту пришел кровавый час расплаты.

— А знаешь, Кристина, как он тебя называл, когда был уже в забытьи? — задумчиво проговорил Адриан после недолгого молчания. — Он называл тебя «моя маленькая Риантия»… Забавная ирония, да? Риантия уже не та, какой была раньше, страна давно разрушена, а Этьен за нее борется, цепляется… Заметь, он не отказался от нее. Она с грязью смешана, кровью залита, почти мертва, а он надеется еще спасти ее, отмыть, выходить… И мне кажется, что от своей «маленькой Риантии» он тоже не откажется. Был бы жив, Кристина… Был бы жив.

— Нет! Я этого не хочу, — отчаянно замотала головой девушка. — Ему нельзя сюда возвращаться.

— А я бы вернулся…

— Я не пара ему. Я не хочу, чтобы он опять из-за меня рисковал. Его жизнь в сотни раз дороже тысячи таких как я — он не должен за мной возвращаться. Адриан, Вы сказали, что не убьете его… Могу я тогда попросить Вас об одолжении?

— Проси.

— Если вдруг он жив… Если вдруг действительно за мной вздумает вернуться — Вы не пускайте его к Филиппу. Скажите ему, что я сбежала, и меня здесь нет, ладно?

— Кристина…

— Он должен отказаться от меня. Меня ведь нет уже давно, Адриан — я умерла… Еще тогда, в таверне. А сейчас и подавно. И наследнику я не пара. Пообещайте мне, что не подпустите его к Филиппу.

И потянулись дни тихие и спокойные. К счастью, Филипп не торопился проведать свою жертву, а вот Адриан, пользуясь приказом вернуть девушку к нормальному состоянию, почти все время находился рядом — заботясь о Кристине, он врачевал собственные раны. Ему ведь некуда теперь спешить: дома его не ждет ни тихая жена, ни без души приготовленный ужин, ни без любви согретая постель.

Как и обещал маркиз, спина заживала быстро — под действием мазей боль отступила, раны затянулись, и через пару дней Кристина уже спокойно могла надеть тонкое платье из легкого шифона и даже под присмотром своего целителя выйти на просторный балкон подышать свежим воздухом.