Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 54

— Родной, любимый мой, ну сделай же что-нибудь! Очнись! Живи! Помоги мне, слышишь!

За ее спиной Адриан упрашивал Филиппа сжалиться и увести ее, а тот недовольно, едва ли не с упреком, что-то отвечал ему в ответ. Плевать на них. На всех плевать! И раз нелюдь так жаждет крови, то пусть убивает обоих — от Этьена она ни на шаг не отойдет… Осторожно, словно боясь причинить боль, Кристина коснулась разбитых губ несостоявшегося своего мужа…

— Не трогайте меня! — заревела она, когда чьи-то руки подхватили ее и с силой приподняли. — Нет!

— Замолчи, дура! — рявкнул Филипп. — Пошли, если не хочешь, что б его разделали на твоих глазах!

Адриан смог убедить Филиппа увести отсюда Кристину. Только легче ли самой Кристине от этого? Чувствуя, как оттаскивают ее от Этьена, она с мольбой посмотрела на палача.

— Уходи, — неслышно, одними губами проговорил ей Адриан.

— Я никуда не уйду, — плача, мотала головой Кристина и пыталась вырваться из рук Филиппа. — Я уйду, если только вы оба уведете меня отсюда! — завопила она.

Конечно, она не надеялась, что ее спонтанная, глупая, ничего под собой не несущая отчаянная просьба будет услышана и удовлетворена. Да и зачем просить? Этьен уже не встанет и не сбежит, Филипп не передумает, а Адриан все равно исполнит приказ своего короля, и несколько минут отсрочки казни уже ничего не изменят. Но мужчины, устав от ее воплей, вдруг переглянулись. Под замершее биение ее сердечка Адриан пнул безвольное тело пленника ногой.

— Да никуда уже он не денется, — кивнул он Филиппу. — Пошли, не мучай ее, я вернусь и все доделаю.

— Не слишком ли ты раскомандовался? Решения здесь принимаю я.

— А тебе вой ее еще не надоел?

Вой надоел даже ему. На слезы строптивицы насмотрелся, а Этьен и так уже почти мертвец, так что ничего нового и интересного здесь Филипп уже не увидит.

— Да черт с тобой, — выплюнул он сердобольному своему другу. — Пошли, проводишь. А ты угомонись уже, — рявкнул Кристине, — и радуйся, что я сегодня добрый. В конце концов, тебе удалось лишить меня удовольствия услышать его последний вздох — пусть это будет тебе утешением.

Полине эта ночь тоже далась нелегко — разговор с мужем никак не выходил из головы, и прежде чем заснуть, она твердо решила, что утром непременно поговорит с ним еще раз. По-доброму. Ласково. Она уговорит мужа помочь несчастному парню, да и кольцо не мешало бы вернуть законной владелице. Но планам сбыться не судьба — когда она проснулась, Адриан уже ушел. Недолго думая, девушка схватила колечко, наспех оделась и выбежала из дома.

Пробраться во Дворец оказалось несложно — Полина искала мужа, и стражники без лишних вопросов не только пропустили ее, но и подсказали, где искать маркиза. Правда, решительный запал ее угас быстро…

Душераздирающий женский вопль слышен уже на лестнице. Полина в нерешительности остановилась — похоже, опоздала. И действительно, куда она лезет? С кем тягаться собралась? С лишенным всякой жалости трусливым своим мужем или потерявшим человеческий облик Филиппом? Зачем она пришла сюда? Не дай Бог извергу на глаза попасться — ее убьет, не глядя, да и мужа подставлять не хочется — как ни крути, Адриан заботится о ней, оберегает, да и с ребенком, случись что с маркизом, одной ей не выжить. Да и дались ей эти чужие люди…

И все же Полина поднялась на этаж и остановилась перед закрытыми дверями. Девушка огляделась — все мерещилось ей, что следят за ней: быть может, за испещренными каменными арками стенами, что отделяют основной коридор от широкой мраморной лестницы, а быть может, из черных глазниц спрятанных за шторами ниш, что тянутся вдоль всего коридора, обещая укрыть случайных любовников. Но нет никого в длинном пустынном коридоре.

За дверью опять раздался отчаянный женский вопль, заставляя Полину вздрогнуть от неожиданности. Кожа покрылась мурашками — вероятно, кричит та самая Кристина, чье колечко сейчас сверкает на пальце молодой беременной женщины. А ведь еще совсем недавно вот так же кричала она сама, умоляя Адриана о пощаде…

Пока в Полине справедливость и жалость боролись со страхом за безопасность собственной семьи, за дверью послышались тяжелые шаги — девушка юркнула в первую попавшуюся арку и затаилась, молясь, чтобы ее не заметили. Через мгновение двери распахнулись, и из зала вышли трое: Филипп, ее муж и заплаканная незнакомка. Они прошли мимо в другой конец коридора и Полину не заметили. Едва стихли их шаги, девушка вышла из своего укрытия и с опаской заглянула в приоткрытые двери зала — на полу, брошенный всеми, там лежал человек. Должно быть, тот самый парень… Скорее всего, уже мертвый, раз изверги не соизволили даже двери запереть — так и ушли, уверенные, что тело несчастного никуда уже не денется. Полина проскользнула в зал, кляня и Филиппа, и черствого своего мужа, и бросилась к лежащему на полу человеку.

Человеком то, что лежало перед ней, назвать сложно; весь в крови, почти без одежды парень не подавал никаких признаков жизни. Ком тошноты подошел к горлу от увиденного, и ненависть к тем, кто сотворил такое, взлетела до отметки, которую и не видать уже — казалось бы, нельзя ненавидеть больше, чем она уже ненавидела. Оказалось, можно. Полина прикрыла рот рукой, насильно сдерживая крик — страшно представить, что испытывала та девушка, Кристина, увидев своего друга в таком виде…

А тело вдруг дернулось на мгновение, будто кто-то пропустил через него разряд маленькой молнии. Полина отшатнулась, испугавшись, а потом, осознав, что он еще жив, вдруг склонилась к нему и, не боясь испачкаться, коснулась щеки несчастного.

— Эй, парень! Ты живой?!

Тишина в ответ. И может, ей всего лишь померещилось, что он живой… Полина нащупала вену на шее — хоть слабо, но пульсирует венка.

— Да ты ж живой! — воскликнула она и принялась тормошить незнакомца. — Давай же, парень, приходи в себя! Вставай, слышишь! Вставай! Убьют же тебя! И девушка твоя в беде, а ты разлегся тут! Вставай же, миленький!

Время на исходе — вернется кто-нибудь сюда, и все потеряно. А парень ни жив, ни мертв, и на зов ее, и на боль от прикосновений к ранам не реагирует. Полина судорожно огляделась по сторонам — беременной женщине в одиночку не оттащить тяжелое мужское тело. Но как заставить его хоть чуточку помочь ей?

— Ты только помоги мне, парень, а я тебя вытащу! Назло извергу этому вытащу!

Заметив на столике неподалеку кувшин, Полина подскочила — вода, к счастью, осталась.

— Давай же, парень, давай, мой хороший, приходи в себя, — молила Полина, выплескивая холодную воду парню на лицо.

Сознание его чуть прояснилось — он вдруг зашевелился, промычал в ответ что-то неразборчивое…

— Вот так-то лучше, — обрадовалась девушка и тут же поспешила воспользоваться выпавшей минуткой его сознания. — Держись за меня, парень! Нельзя тебе здесь оставаться!

Настырная женщина и помереть не даст. Не понимая, что происходит, Этьен вцепился в подставленное плечо; едва передвигая ногами, позволил поднять себя и потащить к выходу. Шаг… Еще шаг… Его ноги подкашиваются, его сознание уплывает от дичайшей боли, пронзающей избитое тело, но он идет — пытается идти, помогая отчаянной девушке.

Еще один шаг, и призрачная, почти умершая надежда оживает — она спасет его во что бы то ни стало! Ради той девушки, что плакала, умоляя Филиппа и ее, Полининого, мужа не убивать несчастного; ради той девушки, что шагнула в плен к извергу, наверняка зная, что парню это не поможет. На что она надеялась, цепляясь за ничтожную возможность спасти обреченного на смерть человека? На что она надеялась, глупенькая, отдаваясь в лапы Зверя? «Не плачь, Кристина, я спасу твоего мужчину! Раз Филипп так жаждет его смерти, значит, хороший это человек… Не плачь, Кристина, за нашу долю бабью я вопреки всему отниму его у Филиппа! Пойдем же, парень, шевели ногами! Тяжелый ты… Да помоги же мне!»

Минут через десять, не больше, Адриан вернулся. С нелегким сердцем шел он убивать того, кто мог бы избавить Риантию от гнета Филиппа. Но что он, человек подневольный, сделать может? Помоги он Этьену — убьет Филипп, и рука у Зверя не дрогнет. А у него хоть жизнь и никчемная, да жена молодая дома, да дитя скоро появится — куда ж им-то без кормильца да хоть какого-никакого защитника… Адриан вошел в зал и замер в предчувствии беды — пленника на прежнем месте не оказалось.