Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 35

— А в этом доме когда-то останавливался сам Ренард, — показывая на небольшой неприметный особняк, ничем, кроме огромных трещин, не выделяющийся среди остальных, проговорил Этьен.

— Разве он не мог себе позволить условия чуть лучше? — удивилась девушка, разглядывая дом, явно не предназначенный для визитов королевских особ.

— Мог, конечно. Но не хотел. Считал, что на войне все равны: будь то король или простой солдат.

— Он был удивительным человеком, — улыбнулась Кристина, и тут же с грустью добавила: — Жаль, что Филипп ничего не унаследовал от отца. Они небо и земля, будто не родные.

Ничего не ответил Этьен. Прижал к себе девушку и повел дальше по узким петляющим улочкам, пока они не вышли на просторную площадь, кишащую народом: здесь и горожане, вышедшие на прогулку, и торговцы, прямо на брусчатке раскладывающие свой товар, и беззаботные ребятишки, своим веселым смехом заражающие всю округу. Кристина невольно заулыбалась, глядя на пеструю, галдящую толпу — здесь жизнь течет, хлещет… Здесь нет боли и страданий, филипповской грязи, въедающейся под кожу, рисующей морщины на молодых лицах и седину на некогда пышных темных шевелюрах. Здесь еще жива прежняя, родная ее страна, и слезы наворачиваются на глаза, стоит подумать, что рано или поздно гниль дойдет и до этих окраин, если не остановить молодого жестокого зверя, шагающего по стране и убивающего все светлое и доброе на своем пути.

— Ну что с тобой опять? — тихо спросил Этьен, обнимая Кристину за плечи.

— Все в порядке, правда. Просто вспомнила свой родной город… Когда-то в нем тоже кипела жизнь, а теперь… Да и Вы сами видели, что творится в столице.

— Ничто не вечно, Кристина, не грусти. И времена Филиппа тоже. Пойдем, кое-что покажу.

Через несколько минут шумная площадь оказалась позади. Они нырнули в тихий сквер, прошли по каменной дорожке, обрамленной разноцветьем знаменитых риантийских клумб, и вышли к небольшому пруду, усыпанному лилиями. На берегу, почерневший от времени, заросший мхом, стоял каменный ангел.

— Ходит легенда, если здесь загадать желание, оно обязательно сбудется, — проговорил Этьен, подводя девушку к статуе. — Коснись его крыла и загадай желание.

— Так уж и сбудется? — с недоверчивой улыбкой спросила Кристина.

— Люди просто так не станут говорить — конечно, сбудется!

— Ну хорошо. Тогда давайте загадывать вместе — хочу, чтобы и Ваше желание сбылось, Анри.

Не дожидаясь его ответа, Кристина решительно коснулась ладонью холодного, чуть влажного камня. Этьен смотрел, как жмурится она, и все пытался разгадать, о чем же так отчаянно мечтает… Залюбовался искренним, по-детски наивным личиком девушки — несмотря на боль, терзающую юное сердечко, в ее лице нет злости. Казалось бы, ожесточиться должна, проклинать все вокруг, а она доверчиво ждет чуда от каменной глыбы, и он поклясться мог бы — просит она сейчас не кары небесной для своего обидчика. О доме ли мечтает? Семью увидеть хочет? А может, как все юные создания, мечтает о любви?

Чуть вздрогнула она, когда его ладонь накрыла ее руку. Кристина обернулась — он стоял рядом, почти вплотную к ней и, точно так же жмурясь, усиленно загадывал желание, поверив в собственную выдумку про исполняющего заветные желания ангела. Желания, идущие от чистого сердца, должны сбываться. И Этьен желал, а Кристина всматривалась в его лицо и все пыталась разгадать, о чем же он мечтает…

Это был один из самых лучших дней, проведенных в Абервике. Этьен делал все, чтобы она улыбалась, и она действительно улыбалась — от утреннего ощущения собственной ничтожности не осталось и следа, она смеялась звонко, заливисто, искренне, будто бы не шла по пятам беда, будто не искал ее следов истязатель, не наигравшийся со своей игрушкой. Позабыв о времени, наслаждались они беззаботным настоящим, держались за руки и гуляли по Абервику, никого не смущаясь, никого не боясь.

Потянулись долгой вереницей бесконечные дни. Каждую ночь засыпала она под бдительным присмотром своего графа, каждое утро просыпалась одна, отмечая, что кошмары больше ее не тревожат. Морис каждое утро дожидался ее и отводил к Этьену, оберегая от недовольных взглядов Милоша. И пусть нет возможности постоянно быть рядом с ней, каждый день Этьен старался найти минутку на свою маленькую Риантию, кропотливо, терпеливо залечивая ее душевные раны.

Сегодняшнее утро значительно отличалось от всех предыдущих в этом доме. Хотя бы тем, что впервые проснулась Кристина не в одиночестве. Так и есть: под ухом горячее, мерно дышащее тело, ладонь ее беззаботно, беззастенчиво покоится на животе мужчины, а сама она прижата до неприличия к своему защитнику, приобнятая по-хозяйски его рукой. Не сказать, что сей факт ей неприятен — ей уютно, хорошо и удобно. И почему-то ни на секунду не возникло мысли, что в столь приятное положение ее затащили силком, почему-то ни на секунду не усомнилась, что она сама нашла себе столь теплое местечко на просторной кровати, добрая половина которой пустует за ее спиной. Она не возмутилась, скорее, озадачилась — и часто она так спит на нем? Он всегда вставал и уходил задолго до ее пробуждения, но ни разу ни словом, ни взглядом не обмолвился о столь недопустимо тесном ночном времяпровождении для молодой порядочной девушки и взрослого мужчины. И все-таки его рука, обнимающая ее, могла поведать, что подобное случилось не впервые, и сам мужчина отнюдь не против, что кто-то доставляет ему дискомфорт, примостившись на его плече. Кристина чуть приподнялась и осторожно выбралась из-под тяжелой руки.

Ей бы отползти на приличное расстояние, встать, умыться, причесаться, наконец, но, пользуясь тем, что ее не видят, Кристина невольно залюбовалась спящим мужчиной. С интересом и неким любопытством разглядывала она смуглое лицо, немного напряженное, отрешенное, будто и сейчас, в мире грез, он готов вступить в бой с любым, кто посягнет на его бедовую подопечную. Густые черные брови его чуть хмурятся, на лбу лежит напряженная морщинка — Кристина не удержалась, легонько коснулась ее, разглаживая, и хмурость его, напряжение тут же исчезли, и что-то мальчишеское, задорное проступило на его лице, заставляя девушку улыбнуться.

Красивый. Сильный. Смелый. Она вспомнила их первую встречу — тогда он здорово напугал ее! Ни ласки, ни доброты, ни тепла, ни даже элементарного сочувствия не было в его глазах, одно лишь презрение и бесконечный холод… Сейчас все изменилось, и даже в эту минуту, когда он просто спит, она чувствует его заботу и защиту. И все же, почему? Зачем так яростно оберегает ее? Зачем защищает ее от Филиппа, Милоша и себя самой? Разве должна его волновать судьба какой-то опороченной девчонки, живущей на другом конце страны? Разве стоит она, чтобы бросать все свои дела и мчаться за тридевять земель, чтобы вытащить ее из очередной скверной истории? Разве стоит она, чтобы приводить ее в свой дом? И все же привел. В свой дом, в свою спальню, на свое плечо. Вот так вот просто, без всякой пошлой подоплеки, абсолютно ничего не требуя взамен. Почему? Неужели Морис прав был, когда уверял, что она нравится графу? Как женщина. Нет-нет! Страшно в это поверить, страшно напридумывать себе сказку, а потом разбиться о суровую реальность — когда-то ей уже клялись в любви, а потом так же легко от нее отказались. А граф ни разу и не обмолвился о своей симпатии. Нельзя о нем мечтать, нельзя… Он просто очень добрый, очень хороший человек. И каким бы неправильным могло показаться ее присутствие здесь, каким двояким могло бы показаться ее положение, одно она знала точно — нет на свете человека, которому она доверяла бы больше, чем ему.

Как хочется коснуться… Поддавшись порыву бесконечной нежности к своему графу, Кристина склонилась к лицу спящего мужчины и осторожно, боясь разбудить, совсем невесомо коснулась губами его щеки.

Она не ожидала, что он так резко откроет глаза. Смутившись, Кристина попыталась отстраниться, и если б не его рука на ее спине, все еще надежно удерживающая от необдуманных поступков, она бы наверняка попыталась бы и вовсе сбежать, как преступница, застигнутая на месте преступления. Но он ее не отпускал. Задумчиво, внимательно разглядывал покрасневшее от смущения личико, а потом вдруг тихо проговорил: