Всё ещё человек (СИ) - Хохлов Владислав - Страница 48

Вскоре они добрались до едва освещённой лестницы. Будучи покрытой толстым слоем ржавчины, она величаво стояла на своём законном месте и гордо тянулась вверх. Это был почти что спасительно-божественный знак, символизирующий свет, тепло и свободу. Из соображения безопасности, — а также собственной брезгливости, — Майкл полез по лестнице на поверхность первым. Его товарищ по несчастью полез следом, постоянно при этом пыхтя и тужась.

Свет заходящего солнца ослепил вернувшегося Майкла, и почти лишил зрения его новообретённого друга. Первый выбравшийся на свободу сразу же начал оглядываться, чтобы определить дальнейшее направление для побега. Второй же, припал к земле, сгорбившись и боясь поднять даже взгляд, словно солнечные лучи, падая на него, прижимали и сковывали движения. В этот момент Майкл наконец-то смог полностью увидеть своего спасителя из лабиринта и товарища во всей омерзительной и извращённой красе. Это был сплошной кусок грязи: бесформенный, мрачный, пульсирующий каждой своей частичкой. Одним словом, внешне это был даже не человек.

— Что же с тобой случилось… — мрачно проговорил про себя Майкл, ужасаясь тем, кого же он встретил.

— Надо уходить — чем меньше мы будем под солнцем, тем будет проще.

Возможно, выживший грязнуля подразумевал конкретное нахождение на открытом пространстве при свете дня, но его внешний вид, место недавнего жительства и брошенная фраза создавали настолько гнетущую и мучительно жалобную сцену, что она проникла в самое сердце Майкла, пугая его и заставляя испытывать всепожирающую жалость к этому бедному существу.

Оторвать взгляд от измученного создания было тяжело, но Майкл и сам прекрасно понимал, в какой патовой ситуации они сейчас находились, и им было необходимо как можно скорее покинуть город. Почти сразу он заметил возвышающийся над руинами светло-зелёное облако листвы. Это было то самое дерево, которым он подарил надежду на спасение своему новому товарищу. Грязнуля мог согласиться на любой другой путь, но обдумывая вместе со своим гостем дорогу через огромное дерево, он говорил с трепещущим голосом, представляя что-то возвышенное и прекрасное. (Было тяжело представить, каким образом этот человек оказался в городе, миновав такой вид, однако, его приход состоялся ночью, из-за чего он мало что мог видеть.) Касаясь мыслей, что обычное дерево может быть столь символичным, он и сам «заражался» неким трепетом перед Дальгарбуром.

Пара направилась напрямик к заветной цели, осторожно маневрируя между торчащими прутьями арматуры и накренившимися кусками бетонных стен. Теперь впереди шел Майкл, так как за последнее время получил достаточно опыта, для быстрого и безопасного путешествия по руинам зданий. Осторожно перемещающийся между горами щебня, камня, стекла и металла человек мог бы показаться опытным авантюристом, что избрал себе не самый безопасный — и заслуженно короткий — путь, но плетущаяся за ним фигура заставляла выглядеть первого как религиозного праведника, что ввёл за собой прокажённого мученика.

Проложенный путеводителем путь в самом начале был прост и безобиден; дорога казалось скучной и простой. Хотя, с другой стороны, надеяться на любое из ряда вон выходящее событие было бы глупо и опасно.

Однако, перемещаясь с одного огромного валуна на другой, и Майкл, и его спутник услышали то, что заставило их встать колом, опасаясь быть мгновенно уничтоженными на месте. По всему городу прошелся душераздирающий вопль, полный гнева и желания убивать. Он раздался где-то далеко, но будучи вырвавшимся из крупного существа, легко распространился по всему городу, не теряя силы и грозности. Он прозвучал, как гром среди ясного неба, так громко и грозно, легко заставляя конечности столбенеть. Этот громогласный вопль почти сразу был подхвачен другими, и мгновенно утроился, уже имея другие источники в разных направлениях.

«Они идут, — блеснула мысль в голове Майкла. — За мной! за ним! За нами!». Подобные мысли посетили и грязного бедолагу, который выбравшись на поверхность надеялся встретить новую жизнь, но похоже, для него намечается встреча с новым способом утраты этой самой жизни.

— Бежим! — сорвался резкий крик из уст Майкла. Он мог бы спрятаться и обдумать дальнейший путь: будь то надежда пробраться незамеченными до конечной цели или впопыхах вернуться обратно в канализацию и строить новый план побега.

В конечном счете, пара побежала сломя голову через обломки зданий, рискуя ещё больше, чем раньше. Сейчас, опасность убиться насмерть была намного выше, чем при встрече с преследующими их существами. Майкл прекрасно понял свою ошибку: он выбрался на поверхность вместе со своим напарником, от которого разило так, что его мог легко учуять даже обычный человек. В голове сразу стала всплывать картина того, как ранее чудовища уже пытались с помощью обаяния найти нужную им цель… и вот, будучи посреди продуваемых руин, сильно выделяясь своим резким и чуждым запахом, их жертва легла им на блюдечко. Это была заготовка к самого трагичному из возможных финалов, где любой исход мог быть плачевным для каждого из беглецов, даже несмотря на то, смогут они добежать до спасительного места или нет.

Несмотря на то, что казавшаяся крайне реалистичной опасность приближалась к путникам всё ближе и ближе, они продолжали неумолимо мчаться вперёд, слепо веруя в спасение. Параллельно им, за ними всё же была погоня. Постепенно до слуха Майкла и его спутника доходил громкий топот, доносящийся также с нескольких направлений. Уже этот грохот становился всё громче и громче, что говорило о том, что их источники становились ближе.

Дальгарбур с каждым пройденным метром рос вверх, под ним начала расширяться огромная золотисто-жёлтая поляна цветов. Майкл и выбравшийся из канализации выживший стремительно приближались к спасению. Но что же ждёт их в конце? Спрятаться в куче цветов и травы от чудищ, что могут легко учуять особо примечательного по запаху человека, было по-детски наивно и нелепо. Риск быть найденным и настигнутым был слишком высок. Но всё же Майкл старался спасти не только свою жизнь, ведь у него есть возможность оставить своего спутника, и таким способом предоставить себе вполне существенный шанс на выживание. Эта мысль даже отдалённо не касалась его, вместе со своим непутёвым путником, сейчас он составлял одно целое.

Достигнув заветного поля, Майкл вбежал в него как умалишённый, — кем, в принципе он сейчас и являлся, — сметая всё на своём пути. Нежные и хрупкие цветы отлетали от ворвавшегося в их сонм безумца. Лепестки и стебли срывались с места и улетали прочь, а пыльца прилипала к запачканной одежде, медленно окрашивая вторгнувшегося человека в жёлтый цвет. Пробежав ещё несколько метров, Майкл осознал, что он остался один. Как удар в висок пришло осознание того факта, что за ним никто не вошел на это громадное и красивое поле.

У самой границы этого чудесного природного явления, — или не такого уж и природного, так как никто никогда не знал, как именно появилось это поле, — остановился спутник Майкла. Этот грязный, пахнущий всякими различными мерзостями, ранее живущий в клоаке человек, не решился ступить ногой на эту чарующую красоту. Он гордо встал перед этим полем, пытаясь бороться с огромным количеством мыслей, что сжигали его изнутри. Где-то вдали, за этим отвратительным на вид и на запах человеком, среди огромного множества возвышающихся друг над другом обломков зданий, можно было видеть движущиеся фигуры, медленно приближавшиеся к огромному дереву. Эти косматые, рогатые, чешуйчатые, зубастые и упрямые создания постепенно приближались.

— Давай! вперёд! — кричал Майкл новоиспечённому другу, который так и не решался сделать шаг.

Выживший из клоаки начал говорить. Он говорил тихо, и его голос с трудом достигал ушей. Было крайне тяжело что-то услышать. Говорящий сказал, что из-за него Майкла ждёт смерть, что именно он, несмотря на то что пытается выжить, сейчас находится на логичном конце всего пути, и, в этот момент имеет единственный шанс исправить доведённую до смертельной опасности ситуацию. Сейчас, он имеет маленький и единичный шанс сделать великое и благое дело — спасти чью-то жизнь. Этот человек смотрел всё время вниз, не подымая глаз на спасителя. Словно смотря на истоптанные Майклом цветы, он читал по ним свой страшный и трагичный сценарий.