Грех (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 52

— Но он будет искать меня!

— Пусть ищет. А заодно пусть подумает над тем, что сотворил. Если сама захочешь, то вернешься домой, но не сейчас, а когда-нибудь потом, когда я буду уверен, что тебя там не тронут и не обидят. А сейчас давай спать. Все хорошо будет, верь мне.

Рано утром Алмаз галопом проскакал через ворота конюшни, возвращая хозяина домой. Ренард не стал звать Милоша — сам повел своего красавца на место; не хотелось никого видеть, он будто бы боялся расплескать то трепетное, что ласково баюкало душу. Хотелось думать о Терезе, вспоминать испуганные ее глазки и требовательный голосок; Ренард только покинул ее, а уже хотелось вернуться, улечься рядышком, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Он хотел тишины сейчас, но не тут-то было: неугомонный мальчишка уже вышел навстречу и теперь с молчаливым укором смотрел на него.

— Милош, ты когда-нибудь вообще спишь, а? — вздохнул Ренард.

— Заснешь тут, — усмехнулся паренек, забирая коня. — Еле супругу Вашу выпроводил, думал, всю душу вынет.

— И что ты ей сказал?

— Ничего. Сказал, что ничего не знаю, а задавать вопросы королю мне не положено.

— Молодец. Спасибо тебе. И за мазь тоже.

Ренард похлопал мальчишку по плечу, заулыбался, но вот Милош в ответ только отмахнулся:

— Что Вы делаете, Ренард? Вы совсем голову потеряли из-за этой девушки!

— Хочешь меня отчитать?

— Никак нет. Увы, и рад бы, да права не имею!

— Ну тогда перестань бубнить как старый дед! Я скорее откажусь от короны, чем от Терезы. Так что смирись и просто реши, ты со мной или против меня?

— Ну Вы же знаете!

— Вот и хорошо. Тогда помоги мне.

— Чем же? Изощренней врать Эмелин?

— Нет, врать никому не надо, с Эмелин я и сам справлюсь. Мне нужен дом где-нибудь неподалеку отсюда. Добротный, хороший дом.

— Для нее? — нахмурился Милош.

— Да. Я увез Терезу из деревни, ее нужно спрятать, а гостевой дворец не самое надежное место. Поможешь? Я могу тебе доверять?

— Чувствую себя купидоном каким-то…

— Так я могу на тебя надеяться? — со всей серьезностью повторил свой вопрос Ренард.

— Можете, — без особой радости ответил Милош — вбивать последний гвоздь в гроб супружеской жизни своего короля ему хотелось меньше всего, но и оставлять Ренарда один на один со своей одержимой любовью, отказать — не мог. Да и не хотел.

— Ну не кисни так! И вообще, мой друг, ищи-ка себе замену. Конюх ты, конечно, знатный, но не всю же жизнь тебе здесь сидеть. Книжки, вон, читаешь, — Ренард кивнул на толстый томик, сиротливо оставленный на скамейке, — небось, еще и писать умеешь?

— Пока учусь, — смущенно ответил Милош.

— Ну вот видишь, пора тебе по службе продвигаться!

— Ага! Вы еще министром меня заделайте — хоть людей посмешу!

— Я серьезно, Милош. Ты толковый парень — мне такие люди нужны не только на конюшне.

— Нет уж, не обижайтесь, Ренард, но никуда от своих лохматых я не уйду, даже не просите. Да и Алмаз… Сами-то доверите его кому-нибудь чужому? Вот и я не доверю. К тому же конюха никто не заподозрит в тайном пособничестве влюбленному королю. Все, что в моих силах, сделаю для Вас, Ренард, Вы можете на меня надеяться, но вот эти разговоры свои оставьте — Вы же знаете, я животных люблю, здесь мое королевство! — Милош окинул взглядом залитое рассветным солнцем помещение.

— Вот разговорился… — улыбнулся Ренард. — Ладно, не возмущайся, и все-таки хотя бы помощников себе начинай подыскивать — твоя помощь мне понадобится еще не раз.

Тереза по привычке проснулась рано. Она осталась одна в чужом незнакомом доме, и лишь примятая постель, все еще хранящая тепло человеческого тела, заставила улыбнуться: ей не приснилось, сегодня она действительно спала на груди любимого мужчины. Девушка привстала, и раны на спине поспешили напомнить о грустном. Она никак не могла определиться, вчерашний день — какой он? Вроде бы счастливый: он вернул ей желание жить и радоваться этой жизни, он вернул ей утерянную радость и любовь самого желанного человека на свете. И в то же время что-то подсказывало ей, что в обмен на призрачное счастье семью и дом она потеряла, несмотря на заверения Ренарда, что он не станет препятствовать ее возвращению. Ренард, быть может, и не станет ее удерживать насильно, но есть ли ей куда возвращаться? А что если отец уже не примет обратно опозорившую семью дочь? Внутреннее чутье с насмешкой твердило: назад дороги нет. Ни дома, ни семьи у тебя больше нет… Гоня тяжелые мысли, Тереза огляделась, обернулась в простыню, не найдя в зоне видимости ничего, что могло бы послужить ей одеждой, и осторожненько выскользнула из спальни.

С опаской ступала она по терракотовой плитке с золотыми прожилками, изумляясь огромным, на всю стену, резным стеллажам с книгами, обилию цветов в белоснежных мраморных чашах и мягким диванам. Она не удержалась, присела на один из них — так непривычны ощущения после куда более знакомых ей грубых деревянных скамеек! Невольно почувствовала себя королевой, не меньше! И как они живут-то среди всего этого великолепия, к которому и прикоснуться-то страшно?! Тереза прошла к перилам со вставками из бронзы и невольно залюбовалась просторным светлым холлом, обрамленным с двух сторон лестницами. Рассветное солнце сквозь огромное витражное окно заливало светом золоченные плитки на стенах, протягивало щупальца все глубже и глубже, в самое сердце дома, пока не коснулось ласковым лучиком лица девушки, завороженно, но все ж еще испуганно любующейся богатым убранством своей временной обители. А там, за окном, виднелся роскошный сад с огромным фонтаном и белоснежными статуями… Кажется, сегодня скучать не придется! Любопытство победило в борьбе со страхом, и Тереза, придерживая простыню, отправилась изучать королевскую обитель.

Да что ж им всем не спится-то! Не успел Ренард дойти до дверей своего кабинета, как Эмелин уже выскочила ему навстречу. Похоже, она и не ложилась, ожидая его — взгляд покрасневших, чуть припухших глаз прожег бы любого затаившейся в них обидой и болью. Любого, но не Ренарда. Стараясь не замечать немого упрека, он лишь сдержанно кивнул, приветствуя супругу. Он ждал, готовился, что она сейчас раскричится, не выдержит, потребует ответа… Тогда он не станет лгать ей — он готов к откровенной беседе. Но, вопреки его ожиданиям, Эмелин молчала. Сперва сверлила бешеным взглядом своего супруга, едва сдерживая слезы, а потом и вовсе вдруг поджала губы, гася рыдания, резко развернулась и убежала прочь.

Стало не по себе. Ренард смотрел вслед убегающей жене и впервые чувствовал себя виноватым. Чем он лучше оступившейся супруги? Только если она оступилась всего лишь раз, и то по глупости да по его, Ренарда, вине, то он изменял ей сознательно, отнюдь не по слабости грешного тела, ища наслаждений в объятиях случайных красоток; куда глубже и крепче была его привязанность к Терезе — он изменял не столько телом, сколько душой и сердцем. И впредь останавливаться вовсе не собирался. Тошно на душе. «Но я же ничего тебе не обещал! Я же никогда не скрывал любовь к Терезе!» Хотелось закричать ей вслед, хотелось раз и навсегда расставить точки: он не любит Эмелин, их брак пустая формальность, сын и тот лишь иллюзия! Любые попытки взрастить нечто большее обречены.

Эмелин скрылась из виду, а вместе с ней растворилось и тягучее, липкое чувство вины. Она ведь первая расколола хрупкую чашу их возможного семейного счастья в тот самый день, когда лишила его радости отцовства. Плохое оправдание для собственных проступков, но так ведь думать проще. Ренард постоял еще немного, развернулся да и продолжил свой путь — в кабинете его уже ждали первые посетители.

Ближе к обеду, облазив все закутки своего убежища, Тереза осмелела и, чуть скрипнув огромной дверью, вышла на просторную террасу. Огляделась: не видать никого в залитом солнцем парке, тихо вокруг и спокойно. Босыми ногами касаясь горячих каменных плит, девушка сбежала по ступенькам и направилась к фонтану — островку спасения от жаркого июльского пекла. Струи кристально чистой воды взлетели высоко в поднебесье, превращаясь в огромную сверкающую стену, и с шумом весело плюхнулись в наполненный водой мраморный бассейн, разбрасывая по сторонам ледяные брызги. Несколько капелек упало на обнаженные ее плечи — Тереза вздрогнула от неожиданности, а потом, улыбнувшись, подошла еще ближе, зачерпнула водицы и поднесла к лицу, с наслаждением ощущая, как по разгоряченной коже побежали ледяные струйки, даря свежесть и прохладу.