Грех (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 46

— Да, живой. И все же особенный. Ты король, Ренард, и безродная деревенская девушка тебе не пара.

— А если эта безродная деревенская девушка — единственное, что есть хорошего в жизни короля?

— Ну как ты себе представляешь нас вместе? Да тебя же засмеют, Ренард!

— Ну и пусть смеются, мне плевать. Ты — моя любимая женщина. Тереза, поверь, быть королем не просто и совсем не радостно. И не смей меня лишать радости хотя бы иногда просто видеться с тобой. Не гони меня, малышка, я не приказываю — я прошу тебя.

— Это всего лишь красивые слова, Ренард. А на деле ты — чужой муж, и сегодня год твоему сыну.

Ренард резко подскочил и сел рядом. «Муж… Сын…» Увы, кроме горькой усмешки эти слова ничего не вызывают. Ренард помрачнел при одном упоминании ребенка, но посвящать Терезу в дебри своей так называемой семейной жизни совсем не желал — не самая приятная тема, да и зачем ей знать все грязные подробности.

Тереза опешила, заметив резкую перемену — что она не так сказала?

— Муж я формальный, с Эмелин у нас ничего нет и никогда уже не будет, — отрезал Ренард, возвращая Терезу в свои объятия.

— Это из-за меня? Ренард, я не хочу…

— Нет. Ты здесь ни при чем. В этом виноваты только я и Эмелин, и давай не будем больше к этому возвращаться. А что касается сына… Знаешь, если б мне его родила ты, я был бы в тысячу раз счастливей. Да. И мы бы назвали его Этьеном.

— Почему именно Этьеном?

— Этьен означает корона.

— Подходящее имя для сына крестьянки, — усмехнулась Тереза.

— Зато самое подходящее для моего сына, — заключил Ренард. — Мы бы назвали его Этьеном, и прекращай спорить! Вот сейчас как раз не мешало бы вспомнить, что я все-таки король — можешь ты хоть раз со мной согласиться?

— Нет, — рассмеялась девушка. — Есть только один способ сделать меня покорной! И пока ты им не воспользуешься, я буду спорить с тоб…

Спор угас быстро. Уж против губ любимых сложно устоять! Слишком тесные объятия поглотили ее, слишком жадный поцелуй заставил забыться. А бабочки парили над поляной, и ветер радостно играл в зеленых макушках деревьев… Молчаливое озеро, давно ставшее приютом для их запретного чувства, искрилось в лучах золотого солнца и любовалось пушистыми облаками. Здесь нет бедных и нет богатых, нет королей и нет подданных — здесь все равны, и король их — сама любовь, не знающая ни запретов, ни предрассудков. Чистая и искренняя, жестокая и безрассудная.

Тереза вернулась домой засветло. Ренард проводил ее почти до самого дома, как раньше, и пообещал наведаться в ближайшие дни.

Девушка тихонько прокралась в свою комнатку, успев отметить, что отец сегодня дома, и у него, кажется, гости — за закрытой дверью кухни раздавались мужские голоса. Так даже лучше! Никто ее не ждет, не ищет. Она ведь даже не сказала никому, куда ушла — сама тайком пошила себе платье из доставшегося в наследство от бабушки отреза великолепно сохранившегося атласа, сама с утра пораньше, пока родители не видят, уложила волосы в нехитрую прическу и убежала в город. Родители ни за что б ее не отпустили! Хватило им уже одного «праздника», два года назад едва не закончившегося трагедией для единственной дочери; да она и сама не знала, как сумела пережить те первые недели без Ренарда.

Она подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение: сегодня на нее глядела не прежняя Тереза, тихая и истосковавшаяся, — сегодня на нее смотрела новая женщина, рожденная в объятиях любимого мужчины, ожившая и чуть раскрасневшаяся от осознания собственного счастья и безмерного восторга.

— Тереза? — неожиданно раздался голос отца под стремительно приближающиеся к двери тяжелые шаги. — Тереза, ты дома?

Девушка в панике метнулась к деревянному шкафу и спряталась за дверцей, в спешке стягивая платье. Нет, отец никогда не вламывался в ее комнату, но мало ли…

— Да, отец! — крикнула Тереза.

— А ну-ка выйди на минутку, дочь.

— Да-да, сейчас!

Как он только понял, что она дома?! Видать, не так уж незаметно она кралась. «Только бы не вошел! Только бы не вошел!» Тереза напялила первую попавшуюся юбку с блузой, наспех перевязала волосы, стараясь придать себе вид как можно более небрежный и домашний. На выходе из комнаты не удержалась и глянула в зеркало — нет, не та она уже девчонка, что была еще утром, ох не та! Глаза светятся, улыбка с лица не сходит, а легкий румянец все никак не покинет ее щечки! Хотелось летать, петь и танцевать! Хотелось босиком бегать по берегу озера и обнимать весь мир, делясь нехитрым девичьим счастьем! Тереза лукаво подмигнула собственному отражению и выпорхнула из комнаты.

— А вот и она! Моя дочь! — не без гордости заявил сияющий ее отец — крепкий смуглый мужчина лет сорока.

Не успела Тереза войти на кухню, как он подскочил из-за стола и под радостные причитания стал толкать ее, вмиг растерявшуюся, в сторону своего гостя.

Впрочем, ей не до гостя — куда больше сейчас Терезу интересовал отец. Никогда прежде не видела она его таким суетливым, а главное, таким нарядным! И жилетку атласную где-то раздобыл, и рубашка на нем из тонкого черного хлопка — отродясь не носил такие! Ну прям сам как барон! Тереза не сводила удивленного взгляда с отца, а тот все крутился да крутился возле нее, не то гостю дочь показывая, не то гостя — дочери.

— Тереза, ну хоть улыбнись, — тихо сказал он так, чтоб услышала только она, а потом добавил уже громче: — Вот жених твой решил до свадьбы с тобой познакомиться! Ну же, дочь, не робей!

Ах вот что за праздник… На Терезу с улыбкой глядел молодой человек лет двадцати. Щекастый довольный шатен с атласным бантом на не худенькой шее. Он вальяжно восседал на деревянном, совсем не под стать его дворянской крови, стуле, и, скрестив руки на груди, рассматривал ее. Похоже, он чувствует здесь себя как дома. Не стесняясь хозяина, скользил он оценивающим взглядом по Терезе, чуть задерживаясь на изгибах молодого тела, что не скрыть ни свободной рубашкой, ни плотной льняной юбкой. Осталось только одобрительно кивнуть и заявить: беру! Тереза поежилась, от некогда прекрасного настроения не осталось и следа. Тем временем жених, так и не дождавшись от невесты ни приветственного ласкового слова, ни должного восторженного взгляда, соизволил подняться и сам подойти к ней. Ах да, это же сродни подвигу — не барское дело дворянским сынкам к черни первым подходить!

— Ну здравствуй, солнышко! — сладенько пропел молодой человек, продолжив с любопытством изучать свое приобретение уже поближе.

— Когда ж я Вам солнышком-то стать успела?

Вышло неожиданно холодно и даже грубо.

— Тереза! — возмутился отец и тут же попытался одернуть дочь.

— Погоди, отец, — перебила Тереза, не сводя глаз с жениха.

Ее злило его самодовольное смазливое лицо, его насмешливый голос — вроде бы и приятный, но почему-то отталкивающий; его нахальный прощупывающий взгляд, его барские повадки и сквозящая в каждом жесте надменность — сам Ренард никогда не позволял себе такого пренебрежения, а уж этому мелкому дворянчику она и подавно не позволит так вольготно обращаться с собой.

— Прости, не думал, что тебя это обидит.

Поворот головы, приподнятая от удивления бровь и прежняя насмешка в его голосе — ей не удалось сбить его спесь, зато, кажется, удалось позабавить.

— К женщинам принято обращаться на «Вы». Другого права я Вам не давала, — все так же холодно парировала Тереза.

— Тереза, да как ты разговариваешь? Что за тон? — отец не оставлял попытки образумить дочь, вот только ей, похоже, совсем нет дела до того, кто и что подумает о ее поведении и о ней самой.

— Хорошо, — неожиданно согласился молодой человек, пропуская колкость невесты мимо ушей. — Простите и за это. И если Ваша работа по моему воспитанию окончена, то давайте, наконец, знакомиться. Меня зовут…

— А мне плевать, как Вас зовут. Я Вас, кстати, совсем не звала. И вот что, давайте не будем тратить время. Уходите и забудьте сюда дорогу, никакой свадьбы не будет.