Выбери любимый жанр

Держава (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 7


Изменить размер шрифта:

7

Я предполагал, что подобный разговор может случиться, но не так же в лоб. Я предпринял большое усилие над собой, чтобы, во-первых, выдержать нейтральное выражение лица и не выдать своего беспокойства, а во-вторых, не начать озираться по сторонам выискивая подслушивающих недоброжелателей.

Думаю, отыгрывать роль блудного сына изменившегося за время учёбы бессмысленно. А спрашивать — как же вы догадались, просто нелепо. Мать, она мать и есть. Поэтому, я в тон ей ответил:

— Ваш сын жив, но он в очень плохом состоянии. — Подумав, добавил. — Александр Борисович находится в коме.

— Я должна его увидеть, — произнесла она глядя на меня. Женщина была ниже меня, однако складывалось впечатление, что она смотрит снизу вверх.

И уж не знаю в чём дело, может дар еще один прорезался, но я почти физически чувствую, какая тяжесть у неё на душе. Она как и любая мать любит своего сына. Однако, как княгиня, она ни мимикой ни жестом не показала своих истинных чувств.

Железная женщина. Другая бы принялась истерить, кричать и требовать, но мать моего двойника вела себя настолько достойно, что у меня на миг перехватило дух. Понимаю, как ей сейчас нелегко. Да и раньше-то было трудно. Целых два года не получать никаких известий от сына, а потом ее вместе с мужем отправляют в Японию. Спрашивать, как давно она знает, думаю, совершенно неуместно.

Нет, на самом-то деле я мало что понимаю. При всем желании не смогу влезть в шкуру женщины, расставшейся с сыном на два года, мечтающей о встрече и, обнаружившей на его месте двойника.

— Мой сын здесь, в Петербурге? — настаивала великая княгиня. — Я чувствую, что он где-то рядом.

— Ольга Николаевна, а вы не можете подождать до завтра? — поинтересовался я, прикидывая, что надо бы сообщить Кутепову, согласовать с ним визит великой княгини, договориться о проходе в Кресты.

Было ещё два важных вопроса. Что княгиня намерена делать дальше, когда узнала правду. А ещё, не стоит забывать про хранителя последней воли императора. Как я понял ситуацию, он ведь убьёт любого, кто попытается вмешаться…

Великая княгиня вновь покачала головой:

— Нет, ваше величество. Я боюсь, что до утра я просто не доживу. Последнее время я живу лишь на успокоительных лекарствах, да на снотворном. Мне два года говорили, что мой Сашенька где-то в Швеции, или в Швейцарии — путались в ответах, но я знала, что он недалеко. Моему отцу, никогда не удавалось ввести меня в заблуждение своими интригами. Но и выбор у меня был небольшой. Я просто приняла правила игры.

Великая княгиня посмотрела мне в глаза.

— Пожалуйста, — тихонько попросила она.

Наверное, будь я более опытным царем, отказал бы ей, приказал сидеть в комнате, а потом отправляться в Японию, к супругу. С чего бы это ей умирать? Лет ей чуть больше сорока, в моем времени можно ещё ребенка родить, да и здесь женщины в этом возрасте ещё рожают. А коли умрет… Выпьет на сон грядущий не две пилюли снотворного, а штук десять, вот и все. Самоубийство, разумеется, мы не признаем. Не может мать императора покончить с собой, словно забеременевшая гимназистка. Врачи выдадут заключение о смерти в результате инфаркта или инсульта. Что ж, так оно даже и лучше. Мне меньше мороки. Досадно, конечно, что мать юного императора умерла сразу после похорон отца, опять похороны и траур, но переживем… Да о чём я думаю? Когда я успел превратиться в бессердечного политикана? Я только приступил к власти, а уже думаю о таком.

Безусловно так, или, примерно так, должен рассуждать властитель, обязанный быть циником и, немножко сволочью. Я еще в той жизни понял, что любой начальник является сволочью. И, не потому, что он такой нехороший, упивающийся властью, а потому, что начальник.

Но государем я был неопытным, но при этом, становиться сволочью тоже не хотелось. Конечно, со временем огрубею, сердце покроется защитным слоем жира, стану-таки сволочью, это ведь необходимо, но пока стою и ругаю себя за гадкие мысли.

Тут горем убитая мать, а я рассуждаю как обосновать её самоубийство…

Хочет в Кресты? Что ж, поедем. Да и хрен с ним, с Кутеповым. Почему я должен объяснять свои действия, если мне в глаза смотрит мать того человека, чье место я занял? И я принял решение.

— Ольга Николаевна, у вас есть какая-нибудь одежда попроще? — поинтересовался я. — Понимаю, что траур, но ваше платье из черного шелка сразу же выдаст и вас, и меня.

— Могу взять у горничной, — немедленно отозвалась Ольга Николаевна. — Или посмотрю в своей комнате, что-нибудь да найду.

— Встречаемся через час, — сказал я, прикидывая, что мне тоже лучше сменить генеральский мундир на что-то попроще. Одно дело, если в тюрьму явится царь, совсем другое, если человек, похожий на царя.

Значит, мне нужен камердинер, а еще Семен Иванович Пегов. Да, директору тюрьмы лучше позвонить прямо сейчас, и самому, чтобы встретил на входе и проводил, а не то тот ретивый дуболом Филимонов опять начнет соблюдать инструкцию «от сих до сих». Охранник-то прав, коли получил такую инструкцию, но мне лишний шум не нужен. И так из Крестов идет утечка информации. Удивляюсь, что недоброжелатели до сих пор не пронюхали про наследника, лежащего в коме.

Разумеется, за час мы не управились. Я-то оделся быстро, великая княгиня тоже не замедлила, но пришлось поискать директора тюрьмы. Коллежский асессор Семиплатов в Крестах не ночует, а его домашний телефон дежурный надзиратель Пегову давать не хотел. Правильно, кстати делал. Мне пришлось самому брать трубку, представляться и объяснять, что шутники, выдающие себя за императоров, повывелись вместе с казнью Пугачева, а коли дежурный хочет со мной поссорится — флаг ему в руки. Заметим — я ничем человеку не угрожал. Но тот и сам понимал, что в Российской империи царит свобода, царей-самодуров никто не отменял.

До Крестов ехали в полном молчании. Мы сидели рядом с Ольгой Николаевной, я чувствовал, что она напряжена, словно перетянутая струна. Прикоснись — оборвется.

Директор тюрьмы встретил нас на самом входе, проводил в больничное крыло. Миновав Филимонова (он здесь живет, что ли?) вошли в палату.

При виде сына, лежавшего на больничной койке, Ольгу Николаевну покинуло самообладание. Она упала на колени рядом с кроватью, уткнулась лицом в больничное одеяло, укрывавшее грудь юноши и зарыдала. А я, повинуясь какому-то наитию, осторожно взял руку великой княгини и соединил ее с безвольной ладонью Александра.

Положив сверху свою ладонь, я крепко соединил руки матери и сына.

Я был почти уверен, что произошедший в прошлый раз перенос в последнюю обитель Царей вновь повторится, и поэтому немного удивился, когда ничего не произошло.

Я совершенно ничего не почувствовал. Хмыкнув нахмурился, а затем перевёл взгляд на Княгиню.

Ольга Николаевна вздрогнула, а потом резко подняла голову. При этом её глаза были подернуты дымкой. Она едва не завалилась на спину и я спешно подскочил к ней, придержав за плечи, не давая упасть.

Видимо, как раз она и оказалась в тех странных «чертогах», в которых я некогда оказался и сам. Там, где я получил благословение от предшественников и своего двойника.

Глаза великой княгини закрылись, губы сжались превратившись в тонкую ниточку. Надеюсь, она сейчас беседует со своим сыном. Наконец, на ее лице появилась улыбка, её плечи расслабились, а я понял, что мне пора прерывать контакт. Хотя, что-то мне подсказывало, что мать была готова остаться там навсегда. Осторожно убрав свою ладонь, я аккуратно разъединил руки матери и сына.

— Ольга Николаевна, достаточно, — сказал я, слегка тряхнув руку великой княгини. — Не нужно, чтобы вы оставались там…

Сам не знаю к чему сказал это, не уверен, что такое возможно, но надо было как-то привлечь её внимание.

Мать императора открыла глаза, но первые несколько секунд они смотрели абсолютно бессмысленно. Потом веки дрогнули.

Мне удалось поднять женщину с пола и усадить ее на единственный табурет, стоявший рядом с кроватью. Сам же я высунулся наружу и приказал Филимонову:

7
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело