Продолжай (СИ) - Волкова Дарья - Страница 14

- Молодец. Рассчитываю на тебя.

Тут же, из офиса, купила билет. Пока есть решимость действовать – надо действовать. А потом уже будет поздно сожалеть. И размышлять о том, зачем она так сделала.  Обратно дороги нет. Точнее, есть но…

В этом-то весь и смысл. В дороге.

Дома начала собирать вещи. Составила список и по списку, методично, скрупулезно упаковала сумку. За полчаса до приезда заказанного такси потекла кровь. Но радости это почему-то не принесло. И даже облегчения не было. Скорее раздражение – в дорогу самое то, конечно. Факт, что это означает, что она не беременна, Полю уже даже не волновал.  Накрыло тотальное равнодушие ко всему, кроме простой последовательности запланированных действий. Доехать до вокзала, сесть в поезд, влезть на верхнюю полку, закрыть глаза, дождаться первого рывка и…

… и покинуть этот город, где она уже не могла даже дышать. Вырваться, чтобы вдохнуть полной грудью.

Чтобы выжить. Чтобы дальше…

… жить.

Продолжать жить.

Заседание седьмое. Выездное.

Кострома mon amour

На перроне торгуют соленой рыбой, пахнущей остро и тревожно в рассветном воздухе. Поля уснула, едва поезд тронулся. А сейчас – раннее-раннее утро. Соседи по купе спят, тихо,  никто не храпит. Повезло. Она поворачивается на бок, смотрит в окно. Надо вставать, пойти, умыться, совершить другие гигиенические процедуры, пока нет очереди в туалет. Но вместо этого она лежит, смотрит в окно и вспоминает.

Увидела его – и ухнуло вниз сердце. В пятки, в пол, внутрь планеты, в черную дыру, откуда не достать. Да, это особый талант – так влюбляться. И никогда не узнаешь, откуда прилетит. Думала  - все, после Михаила прививка пожизненная, что излечилась от этого всего навсегда.

Черта с два. Смотрела, как заколдованная, на силуэт, плечи, улыбку. Впитывала в себя как губка, все запоминала, чтобы потом, одной…

А когда подошел – собралась. Мы свои слабости никому не показываем. Это дома располземся киселем и будем вздыхать мечтательно и вспоминать: голос, улыбку, серо-зеленый взгляд и плечи под серым пиджаком. А очно, в глаза ему покажем – прищур и ровные зубы в улыбке.

Влюбиться во всадника Апокалипсиса – это самоубийство. Но осознала она это потом.

* * *

Уезжаете?!

Уезжайте -

За таможни и облака.

Умылась, переоделась в спортивный костюм, подумала о том, чтобы сходить позавтракать в вагон-ресторан. Передумала. Взяла чаю у проводницы, и в компании с ним снова уставилась в окно. Там громко и настойчиво предлагают пирожки. Смерть талии. А не все ли равно?

Как же трудно было себя держать в руках. Особенно когда они стали общаться. С каждым разом  - все труднее. Нет, все его заигрывания она видела насквозь, и все атаки отбивала легко. Но при этом четко понимала – сорваться может в любой момент. Потому что это походило на наваждение. Только профессиональный кодекс чести удерживал от того, чтобы не поцеловать его в насмешливый красивый рот. Так, собственно, в конце концов,  и вышло. Когда профессиональные узы оказались снятыми – тогда удержать Полю не смогло ничего.

* * *

 Сон что богатство – больше спишь, больше хочется.

Дело уже к обеду. Так и не сходила поесть – нет аппетита. Так и не познакомилась с соседями – продремала на своей полке, балансируя на стыке сна и яви под стук колес. И снова возвращаясь памятью в тот вечер.

Нет, не только в соблазне дело – что не смогла устоять. Еще же специально все так сделала, так устроила, чтобы излечиться, избавиться от дурмана – если повезет. Ну а вдруг бы выгнал, нагрубил, наорал? Может, и отпустило бы ее. Может, и обошлось бы малой кровью.

А не обошлось. Тот самый случай, когда в результате вакцинации произошло заболевание. А она провалилась в него совсем. За что держаться, за что ухватиться – неведомо. И он – зеленоглазое плечистое ее проклятье – нисколько не помог ей. А только еще ниже потащил. Впрочем, падение было сладким, и она полетела. Ну и что, что вниз. Ну и что, что рано или поздно придется упасть на камни. Есть здесь и сейчас. Она и он.

А там будет видно.

* * *

Увы! Не прошло еще четверти часа, а уже мне показалось, что теперь самое настоящее время пить водку.

Вот уже и вечер. Все-таки сходила на ужин. От общения с соседями уклоняется, но никто и не рвется активно. Вышла на перрон – стоянка двадцать минут. Воздух пахнет сыростью, дымом и креозотом. На перроне торгуют яркими глиняными игрушками и пивом. Купила пива и выпила – прямо там, на перроне, из горлышка. Увидел бы ее сейчас Ракитянский – вот бы удивился. А впрочем…

Иногда ей казалось, что перед ним можно не претворяться. Не быть идеальной во всем. Скинуть маску успешной, уверенной и так далее по списку. Потому что он был – настоящий. Успешный, уверенный и далее по списку был в то же время на удивление живым человеком – не боявшимся казаться смешным или нелепым. С правом на ошибку или даже глупость. Как в нем это уживалось – уму непостижимо. Но это делало его еще привлекательнее. Хотя куда уж, казалось…

* * *

Целый день нас поезд мчит... Поезд мчит

И несет.

Уже стемнело. И пора спать. Все равно хочется, хоть и дремала до обеда. Впрок. Будет высыпаться впрок. До Владивостока – почти семь дней пути. И столько же – назад. Две недели на то, чтобы излечиться. И первый день в этом железнодорожном санатории подходит концу. Первые стуки в пути завершаются. На перроне пустынно, тихо и откуда-то только посвистывает какая-то птичка. Или ветер в проводах? Неважно. Спать.

А перед сном он приходит к ней. И неважно, что места для двоих нет на узкой полке железнодорожного вагона. Нагло лежит рядом, смотрит своими нахальными серо-зелеными глазами.

Изыди, а? У-мо-ля-ю.

* * *

Тишина – режиссер звуков.

Ночью просыпается от того, что поезд останавливается. И не только это – сосед снизу собирается на выход, проводница заглядывает в купе, чтобы разбудить. За окном ярко светит фонарь, освещая пустой перрон, по которому ветер гоняет мусор. Заснуть снова получается не сразу. Он снова рядом. Ну ничего, Полина и не рассчитывала, что получится так сразу. Она умеет терпеть. Научилась.

Позволяет себе вспомнить, каково это – засыпать с ним. Горячие у него руки, и тело горячее. Мешать должно быть – особенно ей, привыкшей спать одной. Но мерное сопение за спиной и горячая рука на талии действуют как мощное снотворное. Хотя. Дело, конечно не в этом. А в том, что бывало до…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Посмотри, как блестят бриллиантовые дороги

За ночь они, оказывается, перевалили Урал. Вот и ей так же бы перевалить какой-то водораздел и пойти уже на поправку. Но для этого надо таки переключить голову. Поэтому второй день в пути признан подходящим для знакомства с соседями по купе. До конечной цели путешествия едет только Полина. Повезло. Значит, будут меняться люди, будут новые лица, новые истории. Компания их дамская и состоит из трех человек. Единственный мужчина в купе сошел ночью на своей станции. Полю угощают домашними соленьями, рецептом оных  и рассказами о внуках, она в ответ  - потчует байками судопроизводного дела, представившись секретарем в суде. Впрочем, когда-то именно там она и начинала.

* * *

Если рана не болит, ею очень удобно хвастаться.

Покупать и выпивать вечером пиво на перроне уже становится традицией. Салютует красивому зданию вокзала. Ваше здоровье, Ростислав Игоревич, чтоб тебя. Компанию ей составляет одна из попутчиц, девушка столь пролетарского вида и говора, на фоне которой Дашка кажется выпускницей Смольного. Полина с удовольствием стягивает с себя остатки столичного лоска и даже закуривает за компанию. К своему вагону им приходится бежать, чтобы успеть.