Трубадура (СИ) - Волкова Дарья - Страница 43

Римма Романовна  негромко хмыкнула, не прекращая делать снимки. А Елена предсказуемо вышла из себя.

- Вы кто такая?! – она быстрым шагом прошла к столу и стояла теперь, уперев руки в бедра, и воинственно нависая на риэлтора бюстом. – Вы в курсе, что эта сделка незаконна?! Я вам не позволю! У меня есть права!

Римма Романовна аккуратным жестом поправила очки в тонкой серебристой оправе, потом так же аккуратно заправила прядь за ухо. И тоненьким голоском спросила:

- А вы кто, позвольте полюбопытствовать?

- Я тут живу!

- Он тоже тут живет, - риэлтор указала на пробежавшего по краю буфета и замершего таракана. Ну надо же. Развелись. Не было ведь. – И что теперь?

- У МЕНЯ ЕСТЬ ПРАВА! – Елена от возмущения пошла бордовыми пятнами.

- Расскажите о них суду, у меня нет таких полномочий. Ну все, я нужную информацию получила, начинаю работать, - последнее было уже адресовано Степану. Елена, осознавшая, что ей никто ничего ни объяснять не будет, выскочила из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Все трое дружно поморщились.

- У вас не будет из-за нее… - Степан кивнул головой в сторону двери, - проблем?

- Проблем? – вздернула бровь риэлтор. – Степан Аркадьевич, я этого добра столько повидала.  – Она легко похлопала  Степана по руке. - Не извольте сомневаться - и не таких обламывали.

- А если она вам будет мешать… работать? Показывать квартиру? Хамить потенциальным покупателям?

- Пусть попробует,  - фыркнула Римма Романовна, вставая во весь свой небольшой рост.  И тут Степан понял, что союзник у него вполне себе серьезный.

***

Елена чем-то демонстративно  громыхала на кухне под аккомпанемент собственного визгливого голоса. Степан запер дверь за Яковом и его двоюродной теткой и неспешно прошел по коридору, проверяя, запер ли все внутренние двери. Ему надо быть хладнокровным. Очень надо.

До кухни не дошел, окликнул из коридора.

- Елена, ставь чайник.

Шум стих, а Степан пошел в гостиную – накрывать стол.

Стол был сервирован как при Павле Корнеевиче. Степка даже нашел в буфете окаменелые цукаты  в конфетнице. Появившаяся в дверях Елена смотрела исподлобья, а чайник держала двумя руками.

- Садись.

Сначала они пили чай – будто на самом деле для этого и встретились. Первая нарушила молчание Елена.

- Ты в самом деле продаешь квартиру?

Степан кивнул. Она посопела и зашла с другой стороны.

- Где моя дочь?

- В санатории.

- В каком?!

- В самом лучшем.

По дороге у него Яша спрашивал про Туру и Степа ответил то же самое. А на аналогичный вопрос, что за санаторий, ответил: «Санаторий имени моей бабки. У нее все обязаны быть довольными, здоровыми и жизнерадостными». Падлне этого говорить не стал  - много чести.

- Ты лишил меня дочери!

Степка молча подпер щеку ладонью и уставился на Елену. И она отвела взгляд. Молчала долго, а потом проговорила тихо.

- Мне некуда идти.

- Да ладно?

- Это мое единственное жилье!

- На которое у тебя нет никаких прав, - ровно проговорил Степан.

- Ты не можешь быть таким… таким…

- Жестоким? Подлым? Неблагодарным? Эгоистичным? Каким?

- Ты не можешь выгнать меня на улицу!

15.6

- Да почему на улицу? – Степан пожал плечами и пару раз звякнул крышкой сахарницы. Елена почему-то вздрогнула. – Ты взрослый дееспособный человек, не инвалид, имеешь работу. Сними себе жилье.

- А жить я буду на что?!

- Думаю, при разумной экономии все можно устроить.

Елена сверлила Степана взглядом. Его ответный был безмятежен и беспощаден.

- Нет, я не верю! Тура бы никогда так со мной не поступила!

Тура, может быть, и нет. Именно поэтому ее здесь нет. И решаю здесь я.

- А знаешь… - Степан еще раз звякнул крышкой. – У меня есть для тебя альтернативный вариант.

- Какой?

- Квартиру я в любом случае продам, как только наследство вступит в силу. Но могу тебе предложить место для житья.

- Что за место? Где-нибудь в Ленобласти, девять квадратных метров?

- Вовсе нет. Экологически чистый район с высоким европейским уровнем жизни, в твоем распоряжении будет целый дом.

Глаза Елены были недоверчивыми, но в них читался нешуточный мыслительный процесс.

- Где это? Подробности?

И Степан изложил ей все известные ему подробности о наследстве преподобного Ларса Рённингена, ныне покойного.

*

Человек напротив откинулся в кресле, оторвав взгляд от экрана ноутбука, и некоторое время молча смотрел на Степана. А потом принялся поглаживать усы. Они были длинные, густые и явно чем-то смазаны, потому что лежали ровно горизонтально по щекам, а кончики залихватски торчали вверх. Их-то и поглаживала задумчиво человек напротив Степана.

- Что скажете? – Степа кивнул в сторону ноутбука. – Впечатляет?

- Даже не знаю, как это комментировать, - вздохнул мужчина и принялся гладить усы с другой стороны. Степа какое-то время наблюдал за этим явно носившим медитативный характер действом, а потом ждать ему надоело. Не привык ходить вокруг да около, и времени ждать окончания медитации нет.

- Он подлец и мерзавец. Вам все равно, что в организации, которую вы возглавляете… - собеседник Степана отвлекся от усов и протестующее замахал руками. – Хорошо-хорошо, я помню, вы не руководитель. Вы один из заместителей, но тем не менее. Вы хотите держать среди своих коллег такую мразь?

Человек напротив смущенно прокашлялся. Снова взялся за усы, но быстро опустил руки. И Степан отчетливо понял: делать тот  ничего  не намерен. Ну и ладно, сами с усами.

- Дайте мне его адрес. Просто дайте мне его адрес. Как его можно найти.

Они снова какое-то время молча смотрели друг другу в глаза.

- Не спешите портить себе биографию, молодой человек, - прозвучало тихо. – Вот вы сказали – коллега. Коллегой его назвать уже нельзя…  - мужчина поставил локти на стол, сложил пальцы в замок и оперся о них подбородком. – Инициирована процедура… впрочем, вам это не важно. Кирилл Леонтьевич сейчас находится в лечебнице для душевнобольных. На Пряжке. С очень сомнительными перспективами.

- Что?! – Степан опешил. И, поскольку его не торопились просвещать, пришлось спрашивать самому.  - А как?!

- А вот так,  - усатый вздохнул, кивнул на ноутбук. – Примерно в таких же… обстоятельствах…Не спрашивайте меня о подробностях, пожалуйста. Нам больших трудов стоило замять это дело. Но родственники его вцепились в тот эпизод.... мертвой хваткой. И очень быстро организовали принудительное лечение. И все сопутствующее.

Степан хмурился, обдумывая услышанное. Что-то не клеилось, но едва он собрался задать еще вопросы, как его опередили.

- Трехкомнатная квартира в доме Веге (1) на Крюковом.

Степан нахмурился сильнее.

- Это дорогая, очень дорогая недвижимость в центре, - с усталым видом продолжил усач. -  Я даже не возьмусь сказать, сколько она стоит. Десятки миллионов. А то и сотня. Родственники Кирилла Леонтьевича использовали этот шанс, чтобы признать его недееспособным, упрятать в клинику и заполучить квартиру.

- И у них это получилось?

- Скорее всего.

Степан молчал, осмысливая услышанное. Сказать было нечего. Попрощались молча, рукопожатием, и он вышел за дверь. По всему так выходит, что с местью Степан опоздал. Точнее, в этот раз верховные жернова смололи не только тонко, но и быстро.

*

Ветер, дующий с севера, то превращал волосы в подобие змей, шевелящихся вокруг головы, как у Медузы Горгоны, то забрасывал пряди на лицо, перечеркивая его красно-рыжими полосами.  А женщина все смотрела, не отрываясь, на море. Туда, где сливалось темно-серое и светло-серое. Пронзительно прокричала какая-то птица, наверное, чайка, и женщина вздрогнула. Оказывается, она замерзла. Наверное, пора возвращаться.

Она приходила сюда, когда становилось совсем невмоготу. Когда-то именно по морю она отсюда и сбежала. Но теперь сбегать некуда. И надо платить по счетам. Закутавшись поплотнее в коричневую шаль, женщина пошла в сторону от моря.