Девятый для Алисы (СИ) - Волкова Дарья - Страница 25

— Привет! — Миша широко улыбнулся и широко распахнул дверь. — Проходи.

— Спасибо, — пробормотала Алиса, отводя взгляд. И так же, не глядя на Мишу, протянула неказистую упаковку печенья. — Это к чаю.

— О! — обрадовался Миша. — Мои любимые.

Значит, не соврал Паша. А ведь мог. Занятая легким сумбуром в своих мыслях и расстегиванием куртки, Алиса пропустила момент, когда Миша зашел сзади и потянул куртку вниз. Его руки коснулись ее плеч, и невесть откуда взявшийся судорожный вздох едва удалось погасить в самом начале. Миша до этого не помогал ей снимать верхнюю одежду. В прошлый ее визит он был не здоров и торопился в душ. В кафе, где они обедали или пили кофе тоже… как-то было не до этого. А теперь этот простой жест заставил биться сердце.

— Очень вкусно пахнет, — Алиса прокашлялась, прочищая горло.

— А все готово! — Миша повесил куртку на вешалку и обернулся. — Ты как раз вовремя, борщ даже настояться немного успел. Пойдем?

— Пойдем.

На кухне на плите действительно стояла блестящая кастрюля с прозрачной крышкой, через которую просвечивало темно-бордовое нутро борща. Единственным следом того, что на этой кухне недавно готовили, была терка на лепестке раковины — вся в малиновых разводах от свеклы.

— Извини, не все успел убрать, — Миша проследил направление ее взгляда.

— У тебя на кухне в сто раз чище, чем у меня!

— Не верю, — рассмеялся Миша. А потом обернулся к навесному шкафчику, чтобы достать тарелки. Из-за плотно облегающих ноги бридж казалось, что у Анубиса на голове низко надвинутая на глаза бандана, придающая божеству какой-то залихватский вид. А выше Анубиса все было просто прекрасно.

Негромко звякнули о стол тарелки.

Прекрасно. Сейчас они будут есть борщ. А потом пить чай с печеньем. А о презервативах думала полчаса назад в магазине одна чокнутая озабоченная девица, которая пускает слюни на татуированные мужские плечи.

— Да кого я обманываю… — Миша резким движением сдвинул тарелки от края к середине стола.

— Ты о чем?

— Я о том, что кому нужен этот борщ.

— А как же…

Договорить Алиса не успела. Миша вдруг оказался рядом и поцеловал.

Это был неожиданный поцелуй. И очень долгожданный.

У него оказались обветренные шершавые губы. Они непривычно кололись или даже царапались, когда Миша прикоснулся своими губами к ее. А еще у него оказались очень твердые пальцы и ладони с мозолями — это Алиса почувствовала, когда его рука, зарывшись в волосы на затылке, легла на шею.

А через несколько секунд Алиса поняла, что обветренные губы и ладони с мозолями — самое прекрасное, что бывает на свете. Она замерла, боясь лишний раз вдохнуть глубже. Или хоть пальцем шевельнуть. И только покрывалась мурашками от того, как слегка царапаются его губы, скользя по ее. Как глядят шею его твердые пальцы.

А вот язык у Миши оказался обычный — гладкий. И когда он раздвинул ее губы, руки Алисы взметнулись и легли на мужские плечи. А когда его язык скользнул в ее рот — Алиса запрокинула голову и прижалась. Или Миша ее прижал к себе. В висках стучала кровь, а внутри, где-то внутри, в животе, зарождалась горячая дрожь, которая растекалась по всему телу. И руки тоже дрожали, когда гладили плечи Михаила. И дыхание то и дело пресекалось от того, как его язык двигался у нее во рту.

Да что же это… Да неужели так бывает…

Он выпустил ее резко — и так же резко отступил назад.

— Знаешь, Алиса, наверное, это не самая удачная идея… Давай в другой раз… я приглашу тебя на борщ.

Что?! Какой борщ?! Кто мне только что язык в рот засовывал?! Но весь этот сумбурный диалог проходил только у Алисы в голове. Говорить не получалось. И не хотелось. Алиса хотела целоваться. Хотела, чтобы Миша ее целовал — как только что. А он стоял напротив и смотрел почему-то не на нее, а в стену.

— Не хочу я тебе врать, Алис, — он упорно не смотрел на нее. — Борщ — это просто предлог.

— Я догадалась, — удалось ей произнести тихо.

Он наконец перестал смотреть в стену. И посмотрел ей в глаза. От его взгляда в ногах стало совсем слабо. Кажется, именно про такой взгляд говорят — горящий.

— Я тебя хочу, — отчеканил он. — И если ты сейчас не уйдешь — через пять минут будешь голой.

От этой прямоты Алиса задохнулась. Ей было не привыкать к совершенно прямым приказам Владимира из серии «иди в спальню, вставай раком». Но это была другая прямота. Может быть, дело было в том, что она исходила от Миши. А, может быть, в том, что эта прямота предполагала выбор. Ей в кои-то веки предложили выбор.

Выбор, который она уже давно сделала.

Алиса шагнула вперед.

— Я не боюсь простыть.

Миша несколько секунд смотрел на нее. Его взгляд как-то менялся. Но оставался по-прежнему горящим. Горячим. А потом резко притянул ее к себе — и поцеловал.

Уже совсем иначе. Рука его снова зарылась в ее волосы и обхватила шею. Другая легла на поясницу, пробравшись под футболку. Шершавые обветренные губы и гладкий горячий язык втянули Алису в поцелуй — и вот она уже отвечает ему. И вот уже ее язык у него во рту. А ее пальцы гладят коротко стриженный затылок.

— Алиска… — он оторвался от ее рта и шепчет ей в губы, едва переводя дыхание. — Про пять минут я не шутил…

— Секундомер включен, Девятый…

Алиса понятия не имела, откуда в ней взялась эта смелость. Но поплатилась за нее. Потому что через секунду она была уже без футболки. Миша шумно, через нос выдохнул. Прищурившись, смотрел на ее бюстгальтер. Белое, сетка и кружево, с вкраплениями бежевого и розового. Не слишком удобный комплект, но на Алисе смотрелся шикарно.

Миша резко протянул руку — и кухня погрузилась в полумрак. Следующим движением он наглухо опустил вниз роллет.

— Ты стесняешь при свете? — хрипло спросила Алиса. Она по-прежнему понятия не имела, откуда все эти слова берутся в ней. Ничего такого в подобных обстоятельствах она себе никогда не позволяла. А вот теперь…

— Если в квартире будет гореть свет — непременно явится какая-нибудь гадина и нам помешает… — пробормотал Миша. — А я и так все рассмотрю. Я буду смотреть близко. И, если что — наощупь.

Едва слышно щелкнули крючки — и белье упало вниз. Мишины глаза в полутьме блеснули.

— Красивое.

— Белье?

— Вот это.

Прикосновение твердых ладоней с камешками мозолей к груди вышибло из Алисы весь воздух и все слова. Та горячая дрожь в животе внезапно полыхнула остро, заставив застонать и вжаться в мужские ладони. Алиса вдруг запоздало сообразила, что это такое. Что с ней происходит.

Она впервые в жизни хочет мужчину.

Хочет по-настоящему, без притворства и сама.

Наверное, это было что-то из категории навязчивых идей. Нет, и сама Алиса — это, бесспорно, его личная навязчивая идея, фетиш, наваждение и черт его еще знает что. Но теперь, теперь, когда она, наполовину уже раздетая, дрожала и стонала в его руках — теперь обстоятельства их первой встречи снова вылезли на первый план. И он снова вспоминал.

Совершенно совершенное обнаженное женское тело. Разведенные в стороны руки. Пышная грудь с розовыми пятнами дерзких сосков. Узкая талия, крутой изгиб дальше вниз, округлые бедра и изящные щиколотки. Но тогда он почему-то, не иначе как по какому-то капризу фокуса внимания… а, впрочем, так наверное, устроены все мужики… хотя Михаил никогда и ни с кем эту тему не обсуждал, и, может, это он такой один извращенец… Но взгляд тогда, охватив всю фигуру целиком, зацепился там. В развилке сомкнутых бедер, где была только гладкая кожа, и где угадывалось самое начало сокровенной части женского естества. И много-много раз потом он представлял, как сведенные у нижней вершины угла линии расходятся, превращаясь… во что? Обычно на этом месте Мишка уже переставал вспоминать и фантазировать, а отдавался движениям собственной руки.

А вот сейчас у него есть шанс не фантазировать, а посмотреть. Потрогать. Поцеловать. От такой перспективы Мишу бросило в жар. Нет, это не шанс и не перспектива. Это то, что он сейчас же сделает. И до оргазма ее доведет — там. Потому что объективно в банальном возвратно-поступательном он сегодня явно не будет чемпионом — судя по тому, как его уже сейчас накрывает возбуждением. Поэтому — сначала Алиса. Сделает с ней то, о чем грезил несколько месяцев.