Саша, Саня, Шура (СИ) - Волкова Дарья - Страница 3

- Ясно.

Ответ прозвучал так, что Саня вдруг отчетливо почувствовала, что сейчас снова услышит звук открывшейся и закрывшейся двери.

- Александр, а вы не желаете присоединиться? – Саня изобразила по водной глади вполне приличную волну. – Водичка исключительная.

- Спасибо, не хочу.

- Стесняетесь голой девушки?

- Просто не хочу.

Сказал – как отрезал.

Да он не знает, от чего отказывается!  А она не знает, кого уговаривает. Может, и не стоит он ни слова больше. Учитывая Санино фирменное везение, у электрика Оболенского наверняка залысины, пузо и общий вид человека, измученного нарзаном. В общем, хватит разговаривать с ним спиной.

И шальная императрица Александра Первая обернулась.

В кои-то веки везение повернулось к Сане лицом, а не как обычно.

Спасибо! Мой любимый цвет, мой любимый размер.

Такие габариты ее друг, Генрих Браун, бывший старше ее на три года и ниже на тринадцать сантиметров, называл «шифоньер с антресолями». Сам Генка своего совсем не шифоньерского роста нисколько не стеснялся и не комплексовал, утверждая, что он в корень пошел. Ну да не о Генке сейчас речь.

Саня оперлась локтями о борт купели и разглядывала… шифоньер. Метр девяносто в высоту точно есть, антресоли - шикарные, широченные, вместительные. Лицо… нормальное лицо. Матушка природа, когда это лицо делала, использовала минимум самых простых инструментов, поэтому получилось без изысков. Но вполне симпатично. Хороший открытый лоб, немного глубоко посаженные глаза, зато уверенный крепкий подбородок и нос без выкрутасов, простой и ровный.  В общем, фигура  - отпад, лицо – вполне. Портила картину только одна вещь. Точнее, две. Отвисшая челюсть и выражение глаз.

Электрик Оболенский смотрел на Саню ошарашенно. Это если сказать мягко. А если как есть – так практически с ужасом.  Саня опустила глаза. Ах, да. Она высунулась из воды практически по пояс, и грудь виднелась над краем купели. Ну так красивая же грудь!

- Так вот вы какой, корнэт Оболенский…

- Терпеть не могу эту идиотскую песню, - отчеканил «корнэт».  Кажется, он справился с первым шоком, и теперь удивление на его лице уступило место хмурому выражению.

- Хорошо, не буду петь, - покладисто согласилась Саня. Она опустилась в воду чуть ниже. Во-первых, грудь мерзнет. Во-вторых, мужчина нервный.  – Так что смело залезайте.

Он смотрел на нее все так же мрачно.

- Спасибо, я не большой поклонник принятия ванн на улице в плюс пять по Цельсию, - он повел своими великолепными плечами в темно-оранжевой флиске.

- А вы пробовали? – вкрадчиво поинтересовалась Саня. В ней пробудился он. Нет, пока не тот он. Пока – спортивный азарт. Побуждающий любой ценой добиться своего.

- Не пробовал и не хочется, - Александр Оболенский – явно сама неуступчивость и несговорчивость.

- Вы просто боитесь, что я начну к вам приставать, верно? – самым что ни на есть светским тоном поинтересовалась Саня. Оболенский открыл рот, но что сказать, видимо, не придумал. Поэтому снова закрыл. А Саня продолжила. – Не переживайте, Саша, у нас как в сказке про Золушку. До полуночи я совершенна безопасна.

- Там вроде как-то иначе было  - в той сказке.

- Признаю – я не сильна в сказках,  - Саня беспечно махнула рукой, а потом, протянув ее, взяла с  подставки стакан и сделала щедрый глоток. Оболенский наблюдал за ее действиями с явным интересом. И с некоторой опаской. – Но сути это не меняет. До двенадцати вы можете совершенно не переживать за свою невинность и смело поплескаться со мной.

- За мою… - он прокашлялся. – Что?

- За ваш благоуханный цветок невинности,  - Саня понятия не имела, откуда берется в ее голове вся эта чушь, но с большим удовольствием ее несла.  – Я могу даже закрыть глаза, чтобы не смущать вашу наготу.

Он некоторое время молча смотрел на нее. Потом перевел взгляд на кувшин с глинтвейном, на бутылку коньяка, красовавшиеся на подставке рядом с купелью.

- Все ясно, - он изобразил кивок, не посрамивший бы любого корнета. – Хорошего вечера.

Развернулся и пошел к двери.

У Сани кровь прилила к щекам. И это не горячая вода и не алкоголь. Тоже мне, нашелся тут… руссо туристо, облико морале…  Больно надо… Ну и вали… только настроение испортил. И тишину.

Она тоже повернулась к нему спиной, прижалась лопатками к мокрому теплому дереву. За спиной щелкнул замок.

- Трус.

Замок щелкнул еще раз. Ушел или нет?! Да какая к черту разница? Саня, не оборачиваясь, протянула руку за стаканом. Шарила – и все никак не могла нащупать. Пока ей стакан не сунули прямо в руку.

А когда на борт купели легла мужская рука – Саня зажмурилась.  Как и обещала. Но совсем не поэтому.

***

Он разделся. Совсем – это было видно сквозь воду по одному краткому взгляду. Но и только – Саня не могла себе позволить пялиться на его пах долго. Кажется, она вообще резко протрезвела. Добивалась, чтобы он разделся и влез к ней  в воду. Добилась. Дальше что?

Не чувствуя вкуса, Саня допила содержимое стакана и отправила его на полку. Александр, устроившийся напротив, лег затылком на бортик, раскинул по нему же руки и прикрыл глаза.

- А тут и правда здорово, - протянул он – почти мечтательно.

Да кто бы спорил!

Вот такой, запрокинувший лицо  к небу и закинувший руки на края купели, он казался прекрасным, как языческий бог.

Четкая линия челюсти, мощная шея, крутой изгиб ключиц и широкая грудь. Мышцы на плечах и руках поднялись валами. Все такое мужское, что прямо запах тестостерона в воздухе витает.

И Саня поняла, что влипла. Что вот сейчас бы выскочить из купели  - и дать деру в свой номер, и там закрыться на всякий случай. Но этого не будет. Алкоголь, ноги ватные, в голове туман, и взгляда оторвать от мужчины напротив  - невозможно. И что-то шальная императрица притихла.

Ох, не к добру…

Александр поднял голову, только хотел что-то сказать  - и поморщился.

- Что случилось? – Саня не узнавала свой голос. Если до этого он звучал томно, то сейчас… Низко и еще как-то.

- Шея, - все так же морщась, ответил он.

- Затекла?

- Уже неделю ноет.

- Давай, сделаю массаж.

Неизвестно, кого эти слова изумили больше.

- Не думай, я умею, - с удивлением слышала Саня собственный голос. – Меня массажист сборной учил – и даже хвалил. Говорил, что у меня руки правильные.

К Александру вернулся все тот же взгляд – настороженный и с опаской. Да кого же черта он так Саню боится?!

Неожиданная мысль, содержащая ответ, вдруг пришла в голову. Женатый, наверное. Ну, точно. Ему тогда реально не по фен-шую с голой девкой в одной лохани плескаться. Снова накатило окно просветления – и Саня бросила быстрый взгляд на руку. Кольца не было. И последовавшее от этого чувство облегчения было таким сильным, что…

…что…

В общем, шальная императрица притихла не зря. Готовилась.

Саня стремительной русалкой взлетела на борт купели, устроилась удобнее, широко развела ноги и приглашающе шлёпнула себя по бедру.

- Сюда садись, передо мной, спиной. Шейно-воротниковая зона как раз доступна так будет, именно то, что нужно.

По разгоряченной розовой коже стекали капли воды, и от нее начинал потихоньку подниматься пар. Взгляд Александра двигался снизу вверх.

Да, сначала он посмотрел именно туда. И временный проблеск сознания, оравшего «Сведи ноги!» - застрял в этом взгляде. Саня под ним словно окаменела. Потом он поднимался выше, и она его буквально чувствовала. Как  взгляд Александра двигался по животу, груди, наконец,  к лицу. И тут она, наконец, увидела, что у Саши серые глаза.

А потом, вызвав в фурако настоящее цунами, он двинулся к ней, развернулся спиной и устроился на скамейке между ее ног.

- Хорошо. Спасибо. Давай.

Давай. Давай, блин! А у  Сани кружится голова – от перепада температур и от глинтвейна с коньяком. А, там еще был до этого виски. Ох мать моя, шальная императрица…

Но отступать было поздно. И некуда. Разве что свалиться назад, на холодную землю, присыпанную хлопьями снега и сырыми листьями. Но на это тоже надо решиться, а ее, решимости – нет. И, едва слышно вздохнув, Саня положила руки на горячие мокрые плечи. С каждой стороны, наверное, по три ее ладони можно в ряд поставить. Нет, глаза лучше закрыть и сквозь зубы шептать, вспоминая азы массажа. Эта нехитрая терапия помогает. Легчает. И шальная императрица снова притихла.  Хотя это, скорее всего, снова не к добру.