Тест на отцовство (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 2

И снова пауза...

Господи, это так неловко. Но я не могу выйти из ступора! Только боковым зрением вижу, как Рус переводит взгляд с меня на брутала и обратно.

Выдавливаю из себя улыбку, пытаясь снять напряжение и неловкость и перевожу с усилием взгляд на Хасанова.

Его глаза улыбаются, словно подкалывая меня за эти "гляделки" с незнакомцем.

- Хорошего дня! - выпаливаю я и быстренько сбегаю от них.

Внутри все трепещет и колотится. От эйфории кружится голова!

Кто это был?..

Глава 2 - Никогда и ни с кем (Горыныч)

Саундтрек: Это здорово - M.ARS

Темнота в лифте сгущается, стены сближаются. Нет, вовсе не потому что у меня приступ клаустрофобии. Причина в другом...

Она включает телефон, светит на панель. Жмёт на вызов лифтера.

- Ждите, сейчас запустим, - отвечает ей скрипящий голос через динамик.

Внутренний зверь во мне взбудоражен и капает слюной от желания присвоить ее обратно.

Именно из-за неуправляемости этой скотины, которая уверена в своем животном праве владеть этой самочкой, я и держусь как можно дальше от Крынской.

Каждый раз корежит называть ее по фамилии скользкого задрота Роберта. Но и по имени не всегда хватает душевных сил.

Неровно выдыхаю воздух. Тело сходит с ума. Меня непреодолимо магнитит.

В этой темноте не существует этих шести лет, которые сделали нас посторонними друг другу людьми.

Переступив с ноги на ногу, цепляется каблуком за мой берц.

Тихо вскрикнув, нарушает застывший до вязкости воздух. Рефлекторно вытягиваю руку, желая придержать ее.

Рука натыкается на мех. Мои пальцы сжимаются. И... Хрен его знает, как это выходит, она оказывается в моих руках.

Магнетизм - он такой. Искажает пространство.

Меня оглушает от этой близости, словно я словил передоз от какого-нибудь убойного пойла. И никогда, и ни с кем, ни до, ни после я не пьянел от близости и не захлебывался такой пронизывающей эйфорией

Глухо вскрикнув, замирает. Слышу, как сумочка из ее рук падает на пол.

Мышцы невыносимо крутит, заставляя стиснуть ее и утрамбовать в себя ощутимее.

- Чадов!... - быстро и громко дышит она.

Торможу попытку сознания уйти в самокопания, что вообще-то Юю - меня кинула... врала мне… А ещё - и так избегает встреч, словно я прокаженный…

Да, похуй!... Ее проблемы.

Я просто вдруг за долю секунды осознаю, что больше эту эмоцию не словлю ни от кого и никогда. Никогда… А у меня без этой эмоции жизни нет.

Вся тоска по ней, протест и обида неожиданно прорываются. И отпустить ее сейчас, это как тормознуть и не кончить за мгновение "до". Только в сотню раз мучительнее!

Я сжимаю ее волосы на затылке, портя идеальную укладку, и тяну, заставляя поднять лицо.

Вжимаюсь губами в ее приоткрытый рот.

Так тебе! Тоже чувствуй это!!

- Ну что? Как живётся Вам, Юлия Юрьевна?... - рычу хрипло. - Ни о чем не сожалеете?

Кусаю, впиваясь глубже. Толкаю ее язык, задыхаясь от ощущений.

Она чуть оседает в моих руках.

Бля-я-я...

Мне хочется повыть и побиться об стены от того, как это мне нужно!

Загудев, загорается лампа.

Отстранившись, Юля шокированно смотрит мне в глаза.

Кислород смешанный с запахом ее парфюма обжигает ноздри.

Ее лицо рассерженно вздрагивает. Размахнувшись, припечатывает по щеке. Голова моя дёргается, щека немеет. Это немного возвращает адекват и чувство реальности. Закрываю на мгновение глаза, пряча чувство уязвимости и раненное свое нутро. И когда распахиваю, я уже в броне.

Помада у нее размазана, волосы растрепанны, одежда сбилась...

Мать твою, какая же ты красивая!!

Лифт вздрагивает, за секунду поднимаясь до ее этажа. Двери открываются.

- Хорошего дня, - давлю ее нахальным взглядом.

Сбегает.

Луплю яростно по кнопке своего этажа.

Пытаюсь проглотить ком в горле и дышать ровно. Под ногами ее сумочка. Поднимаю...

Мягкая и тонкая, молочного цвета кожа, мнется в моей руке.

Выхожу из лифта у себя в отделении. Сумку надо вернуть и проще всего вернуть ее через Ир Васильевну, оставив на сестринском ресепшене.

Но я прохожу мимо, с зажатой в руке сумкой.

Чадов, ты в сумочке у нее решил покопаться? Или хочешь вернуть лично?

Не знаю...

Падаю на диванчик в ординаторской.

Сумочка закрыта на замочек с шариками, по типу старинного ридикюля. Давлю на него пальцами. Открывается.

Сверху документ в файлике сложенный вдвое. Копия свидетельства о рождении.

Крынский Степан Робертович.

Морщусь. Коряво как-то звучит...

Жадно ищу взглядом дату рождения. Улетая в прошлое, считаю на пальцах месяцы. Действительно - Крынский... Не Чадов. Увы. А как красиво бы звучало: Чадов Степан Борисович!

Юль... Ну и похер бы, что Крынский... Чего я, твоего пацана не воспитал бы?? Ну нахуя ты так?!

Кладу документ обратно.

На автомате поглаживаю пальцами сумочку, словно это Юлина кисть.

Кусаю ноющие губы.

Все, надо завязывать. Ее решение - жить с отцом своего ребенка - адекватно.

Но в свете наших чувств - противоестественно!

Спорю с самим собой.

Это у тебя чувства, Чадов. А у нее для тебя только пощёчины остались. Шесть лет прошло...

Руки чешутся исследовать ее сумочку дальше. Но не позволяю себе этого. Только собираюсь закрыть, взгляд цепляется за угол белой коробочки. Достаю. Сигареты... Женские, тонкие, лёгкие.

Ты охренела, что ли?! С каких пор? Куда твой Роберт смотрит??

С возмущением, швыряю их в мусорное ведро.

Достаю свои.

Курить хочется...

Сдохнуть хочется...

Юльку хочется...

Мрак.

достаю сигарету. Это единственное, что я могу удовлетворить из своего "хочется".

А сумку надо вернуть. И не собираюсь я её ни через кого передавать. Не детсад, поди...

Надеваю халат, переобуваюсь в белые кеды и, переложив сигарету за ухо, спускаюсь по лестнице на этаж ниже.

После того, как Юля вышла из длительного декрета, я все время подсознательно ищу встреч на территории клиники. Но их практически не бывает.

Вот эта вторая лестница от пожарного выхода. Между пятым и четвертым... Шесть лет назад мы целовались здесь...

На четвертом этаже два отделения. От лестницы в разные стороны: "Соматопсихиатрия" и "Отделение оперативной гинекологии".

Толкаю двери ООГ, подхожу к сестринскому пункту.

- Добрый вечер, девочки.

Девочки расцветают в улыбках, поправляя халатики. Хорошенькие, молоденькие, незамужние - бери любую. Но мне бы…

- Мне бы Юлию Юрьевну.

- Юлию Юрьевну? - раздается за спиной голос.

Знакомый. Это Роберт.

Разворачиваюсь. Руки не тяну.

Он смотрит на ее сумку в моей руке. Мда... Неоднозначно вышло.

Мы давим друг друга ревнивыми взглядами. Крынский никогда и пальцем жену не трогал. Он не из таких... Рафинированный интеллигент. Поэтому, подставить Юлю под каток в этой ситуации я не боюсь.

Но отдавать сумку ему - все равно как-то гадливо. Ставлю на ресепшен.

- Девочки передайте, в лифте нашел, - подмигиваю девчонкам.

Улыбаются, кивают.

Между этажами иду на пожарную лестницу, которая расположена параллельно внутренней, вдоль стены здания по улице. Вставляю сигарету в зубы, прикуривая на ходу. Затягиваюсь...

Юля!!

Практически натыкаюсь на нее на крошечном балкончике.

Мы застываем.

Глаза блестят, тушь размазана... Толкнув меня плечом в проходе, быстро ретируется с пожарной лестницы внутрь.

- Ой, пиздец... Как, сука, жить-то со всем этим? “Всюду принципы невмешательства. Вместо золота - плавят олово, - затягиваюсь поглубже. -. Hо, есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово...”. Мда…