Динозавр, который выжил. Как справиться с любым кризисом - Ковалевский Андрей Александрович - Страница 4

История моего поступления в Строгановку – просто фантастическая. Я начал готовиться, занимался живописью, рисунком. Готовиться было, конечно, необходимо, потому что даже черчение, которое я, казалось бы, знал в совершенстве, оказалось совсем не таким, как я привык. Слава богу, что решил на всякий случай с преподавателем из Строгановки позаниматься. Сдал все необходимые документы. Неожиданно возникли споры в приемной комиссии, потому что у меня уже было высшее образование. По идее мне не нужно было сдавать общеобразовательные предметы, только профильные. Но в приемной комиссии Строгановки сказали, что нет, нужно сдать все экзамены. Я с ними спорил, доказывал свою правоту, но безуспешно. Тогда я пошел к ректору, объяснил ему ситуацию, он согласился со мной: рисунок, живопись и черчение я должен был сдавать, а вот история КПСС и другие общеобразовательные экзамены не надо. В итоге документы у меня приняли.

И вот я сдаю профильные экзамены, получаю две тройки и одну четверку – как раз по черчению. В группу набирали, кажется, двенадцать человек, а из двадцати сдававших у всех были только тройки. Тех, у кого была хотя бы одна четверка, было всего трое, включая меня, то есть я с запасом проходил. Тут пришло время общеобразовательных экзаменов. Прихожу в приемную комиссию, говорю: «Я все сдал. Принимайте». Они говорят: «Нет, идите сдавать общеобразовательные предметы». Отвечаю: «Но я же с ректором договорился». Они: «Ничего не знаем». Запомнили меня. Не любят у нас правдолюбов. Я опять иду к ректору. А мне отвечают, что он в отпуске. Я опять пошел в приемную комиссию, они говорят: «Вам тоже надо сдавать». А там история СССР письменная и еще два экзамена устных, я думаю: «Меня завалят». Пришлось опять идти к ректору, а мне опять отвечают, что он в отпуске, будет только первого сентября. Уезжал, чтобы не доставали звонками именитые родители абитуриентов. Пришлось ждать, когда он вернется. Дождался, прихожу к ректору, говорю, так и так, вот хорошо сдал экзамены (а пятерки не ставили никогда, считалось, что пятерки могут получить только Микеланджело и Леонардо да Винчи), а меня отправляют на общеобразовательные, хотя вы обещали, что их сдавать не надо. Ректор согласился, вызвал проректора, они начинают смотреть документы и выясняется, что вопрос действительно спорный и по документам нет однозначного решения.

Ну и решили мое дело отправить в Министерство высшего и среднего образования СССР. Приехал я туда, а там какой-то сотрудник начал очень внимательно поднимать документы и нашел постановление Высшего совета народного хозяйства от 1924 года, в котором было написано, что в таком случае, как у меня, нужно зачислить человека на второй курс, но при этом он должен пройти программу первого курса и сдать экзамены за первый курс. Так что получалось, что меня зачислили на второй вечерний и одновременно на первый дневной и в конце учебного года мне надо было сдавать экзамены сразу за два курса. Это было серьезно, не было ни одного случая в истории Строгановского училища, чтобы человек закончил два курса за один год. Помню, у меня дома позолотчики работали, и когда я им что-то советовал, то они мои советы, конечно, не принимали всерьез. Но оказалось, что они тоже учились в Строгановке, и когда я рассказал, что два курса за один год закончил, они меня очень зауважали.

Так что я учился, работал художником и продолжал делать мебель на заказ. Появилась у меня тогда первая машина – ржавая, гнилая одиннадцатая модель жигулей. Купил за тысячу рублей. Я ее восстановил сам: нашел сварщика, заварили все дырки (два месяца на это ушло), потом сам зашпаклевал, покрасил – получилось очень симпатично. А попасть на станцию техобслуживания было невозможно, СССР – все по блату. А мой одногруппник Андрей Бахарев как раз работал на станции техобслуживания, и мою машину там отремонтировали. Спустя время продал и купил машину получше.

Когда умер Леонид Ильич Брежнев (это когда я работал в конструкторском бюро), у нас было общее собрание, большой экран, на нем идет трансляция, и все плачут. Казалось, жизнь закончилась. Что впереди? Когда пришел Андропов к власти, начались достаточно интересные вещи. Некоторые вспоминают Андропова как реформатора. Мне он запомнился облавами в очередях. Если ты в рабочее время находился где-то в магазине, тебя могли поймать. Когда меня периодически отпускал начальник (я уже художником работал), он говорил: «Не вздумай где-то встать в очередь!» Потому что будет большой скандал. А Михаил Сергеевич Горбачев, конечно, запомнился борьбой с алкоголем: магазины и бары поздно открывались, рано закрывались, огромные очереди. Но недавно я познакомился с Горбачевым лично, сфотографировался. Все-таки я считаю, что он выбрал ошибочный путь. Если бы тогда он пошел по пути китайских реформ… Не нужно было никакой гласности, не нужно было никакой демократии – только начать рыночные реформы и планомерно двигать их вперед. Не плавно и медленно, а быстрыми темпами. Чего, к сожалению, сделано не было. Но условия для ведения бизнеса при Горбачеве были одними из лучших на самом деле. Ставки по кредитам – 2 %, налог – 2 %. И огромный пустой рынок.

И вот я учусь в Строгановке, у нас хорошая группа, специальность «Проектирование мебели». И появляется в 1988 году «Закон о кооперации». В то время ориентированы на рынок были цеховики, спекулянты, фарцовщики и, наверное, такие ремесленники, как я, которые понимали, что́ нужно рынку. Я говорю: «Ребята, давайте объединяться, будем делать хорошую инкрустированную мебель». Помните, я говорил, что я работал дома? А когда появились кооперативы, можно было взять цех в аренду. Я говорю: «Возьмем цех в аренду и начнем работать». И вот мы зарегистрировали кооператив «Престиж». Иногда меня спрашивают начинающие предприниматели: «Где мне найти наставника?» Какие наставники в восемьдесят восьмом году? Но мы были профессионалы в области мебели и в принципе понимали, как все это делать (кстати, у многих моих однокурсников сейчас мебельные фабрики). Мы создаем кооператив, регистрируем, берем в аренду цех… А что делать-то? Я нашел несколько заказов. Руководителю известного оркестра сделали два инкрустированных столика, еще кому-то – и все, и нет заказов. Как рекламу давать – мы еще не понимаем. И где ее давать? Богатые люди еще прячутся, их еще нет. Нашли еще один заказ для загса на Тверской. Заработали двенадцать тысяч рублей.

Примерно в это же время в кооператив вступил мой одногруппник по МАДИ Саша Петров, потом он длительное время был моей правой рукой, внес серьезный вклад в наше общее дело. Его уже нет с нами, но я его буду помнить всегда.

К сожалению, организационная форма кооператива давала возможность недобросовестным людям захватить управление. Взяли мы на работу хорошего столяра, а он оказался гнидой, начал подговаривать людей: «Давайте соберем собрание и поменяем Ковалева на меня, я вам буду зарплату в два раза больше платить». Это была первая попытка рейдерского захвата в моей жизни – пресек это очень жестко.

Когда стал вопрос о том, какую продукцию нам выпускать, я подумал об очень модной тогда вещи – угловых кухонных диванчиках. Тогда прямо все хотели их купить. Сначала такие диванчики поставляли югославы, потом кооператоры начали их делать, но они поставляли их в собранном виде, все склеенное. А я придумал делать их сборными. Тогда про «Икею» еще никто у нас в стране и не слышал. Так что я был первопроходцем. Мы делали их в виде трех упаковок, пакетика с крепежом и инструкции по сборке. И так хорошо эти сборные диванчики пошли, что я буквально завалил ими весь Советский Союз.

Попозже случилась одна интересная история. Когда я говорю о реформах, мне часто отвечают: «Какие реформы в России? У нас одни ленивые алкаши!» Это вранье! Наши люди работящие, им только стимул нужно дать. Я собирался открывать совместное предприятие с немцами. И вот в качестве пробы они привезли нам комплектующие мягкой мебели на сборку. Там были в том числе сложные механизмы трансформации, причем такие, которых у нас еще не было в стране, и чехлы. Все остальное, все деревянные части и подушки из поролона мы сделали сами. Привезли в мою егорьевскую фабрику комплектующие, немцы показали весь технологический процесс. И мои ребята начали собирать. Немцы посмотрели-посмотрели, потому подошли ко мне и через переводчика говорят, что они просто поражены – мои рабочие через час начали работать так, как будто их полгода учили. Они не ожидали, что русские рабочие работают лучше немецких. В очередной раз убедился в том, насколько наши люди талантливые, у нас каждый второй – «Левша», который что угодно может смастерить.