Любимая, (не) моя - Рымарь Диана - Страница 5

По мере того как говорю это, ее глаза все больше расширяются. Ей мое предложение явно не по нраву.

Что не так с этой девчонкой? Одни сплошные противоречия.

Вопросительно на нее смотрю:

– Есть возражения?

Однако она не говорит нет.

Послушно ложится на кровать.

Еще раз окидываю ее взглядом, причем взгляд у меня уже буквально обожающий. Иду в душ.

Вроде бы быстро купаюсь, но когда возвращаюсь, ее почему-то уже нет…

На прикроватной тумбе записка, написанная на вырванном из блокнота листке: «Виталя, извини меня, пожалуйста, но продолжения не будет. Спасибо тебе за все».

Обалдеть!

Отчего-то именно это ее «спасибо» выбешивает меня больше всего.

Трахнул и отвали? Так, что ли?

В детский сад я практически бегу.

Еще бы, уже без пятнадцати семь. Пусть садик еще работает, но детей разбирают рано, и Мишка там, небось, остался совсем один.

Главное, ладно бы я задержалась по уважительной причине. Но причина такая, что вспомнить стыдно. После всего того, что я позволила Виталику сотворить со мной в люксе, щеки до сих пор красные, хотя я старательно их напудрила.

Буквально влетаю в раздевалку, что находится перед группой, и выдыхаю, увидев своего сыночка. Он сидит рядом со своим шкафчиком.

– Солнышко, ты что, тут меня ждал? – подхожу к нему. – Ты один остался, да?

– Один, – тут же выдает он, подскакивает и смотрит на меня полными слез глазами.

Не любит мой Мишка оставаться в группе один, очень его это обижает, хотя такое случалось всего пару раз. Обычно я прихожу за своим четырехлетним сынишкой в шесть.

– Мама, я так скучал, – сообщает он мне и утыкается лицом в живот, обнимает.

Меня затопляет любовью, обнимаю его в ответ, глажу по кудрявой темноволосой головке.

– Шанна Борисовна, здравствуйте, – из дверей тут же появляется воспитатель, Светлана Федоровна.

– Извините, задержалась на работе, – обращаюсь к ней. – Он сильно плакал?

– Нет, что вы, – машет рукой она. – Не переживайте, с Мишей все в порядке, я его успокоила.

При этом она сутулит худые плечи и как-то странно мне улыбается – заискивающе, что ли?

– Кстати, я тут к вам с просьбой, – продолжает Светлана Федоровна. – У нас в группе совсем сломалась посудомоечная машина. Мы уже вызывали мастера, но… Сами понимаете, старенькая.

Ага, теперь ясно, почему она не отчитывает меня за поздний приход. Я ведь глава родительского комитета, решаю основные вопросы по снабжению группы, покупке необходимого.

– Я обязательно посоветуюсь с родителями, сообщу вам, как будем решать вопрос, – обещаю ей.

– Спасибо, – кивает Светлана Федоровна.

Я натягиваю на сынишку шапку и веду на улицу.

Дорога до дома занимает всего десять минут.

За это время Мишенька успевает вывалить на меня кучу новостей. Не поделил с Вовкой игрушки, Катька угостила яблоком, а потом забрала, Светлана Федоровна наругала за разрисованный стол.

У ребенка за день случилась куча событий, и он переживает их заново, эмоционально рассказывая мне обо всем.

Какие же они забавные, детские проблемы и волнения, если смотреть на них взрослым взглядом. Хотелось бы мне, чтобы моей самой большой проблемой была выволочка от воспитательницы.

Всю дорогу держу его за руку, слушаю детский голосок и отрешаюсь от всего.

Больше всего на свете ценю минутки, когда мы с Мишкой только вдвоем, я и он, мой голубоглазый маленький сыночек.

Домой добираемся до обидного быстро, хотя шли совсем не спеша.

В дверях меня встречает муж.

Он огромный – почти метр девяносто ростом. Широкоплечий, физически крепкий.

Смешно вспомнить, что когда-то его карие глаза казались мне добрыми, короткие завитки волос ужасно милыми, а лицо приятным. Как обманчива бывает внешность!

Вижу, что Артем не в настроении, и сердце тут же ухает куда-то вниз.

– Явились не запылились, вы б еще в двенадцать ночи приперлись… – он буравит меня жестким взглядом.

На секундочку – сейчас всего семь десять вечера. Ужасно поздно, чего уж там.

– Привет, Артем – тихо говорю и улыбаюсь ему как могу приветливо.

Но сегодня эта уловка на него не действует.

Он не смягчается ни на чуточку, наоборот – его взгляд становится откровенно злым.

С сыном Артем не здоровается вовсе, он вообще едва его замечает.

Мишка и не рассчитывает на какую-то долю любви от отца. Чтобы ее проявить, надо быть на эту любовь в принципе способным, а это явно не про моего мужа.

Сынок быстро скидывает кроссовки и бежит в свою комнату, где его ждут игрушки.

Хочу так же, как он, шмыгнуть мимо Артема в комнату.

Но он угадывает мой маневр, больно хватает за локоть.

– Быстро в мой кабинет! – рычит мне в ухо и буквально тащит за собой.

Муж в принципе редко бывает в хорошем настроении, по крайней мере дома. Но сегодня он аномально злой.

Страх тут же сковывает меня изнутри.

Мозг пронзает нехорошая догадка: неужели он уже как-то узнал обо мне и Виталике?

Пока муж доводит меня до кабинета нашего здоровенного двухэтажного дома, я успеваю прокрутить в голове все варианты.

Гостиница, в которой я работаю, принадлежит ему.

Мог посмотреть по камерам, куда я ходила? Да запросто. Там камеры на каждом этаже, и в фойе тоже.

В номере Виталика я провела час, а то и все полтора…

Вполне мог заметить, что я общалась с постояльцем непозволительно долго.

Но для этого он должен был вообще в принципе предположить, что за мной надо пристально следить именно сегодня! Ведь обычно ему плевать, чем я занята на работе или дома.

Может, доложили про цветы или про то, что я задержалась в номере постояльца? Но с горничной и администратором я в хороших отношениях, они бы не стали. Охранник? Он мог, да, но зачем ему это?

Артем меж тем тащит меня к черному кожаному дивану, расположенному возле окна.

– Садись! – рявкает зло.

Слушаюсь его, устраиваюсь на краешке дивана, смотрю на него с большой долей ужаса в глазах.

Не знаю, чего ждать.

Ничего хорошего – это точно.

Впрочем, я давно не жду от него ничего хорошего.

– Ничего не хочешь мне объяснить? – цедит он, нависая надо мной.

Вжимаю голову в плечи, выдавливаю из себя:

– Артем, я…

– Не артемкай мне! – В этот момент он достает что-то из кармана и тычет мне в лицо: – Это что, Шанна?

Я лишь через время понимаю, что он держит в руках мое обручальное кольцо, увитое линией бриллиантов.

– Ой… – пищу на выдохе.

– Ты забыла его здесь в ванной! – муж так возмущен, что кажется, еще чуть-чуть – и из его ушей и ноздрей повалит пар. – Я запретил тебе выходить из дома без кольца. Что в моем требовании тебе было непонятно?

Невольно выдыхаю с облегчением.

Так эта головомойка по поводу кольца? Это можно пережить.

Спешно начинаю тараторить:

– Извини меня, пожалуйста! Я просто мыла руки перед уходом, не хотела, чтобы получилось, как в прошлый раз и оно слетело в раковину… Я просто забыла его. Прости!

– В жопу себе засунь свое прости, – цедит он, ничуть не смягчившись.

А потом хватает меня за правую руку, с силой надевает кольцо, при этом не заботится о том, что делает больно.

– Слушай меня, – продолжает он тем же злобным тоном. – Ты моя жена, и ты должна всегда носить это кольцо. Если ты еще раз его забудешь, я уменьшу его на два размера, и не беспокойся, я смогу напялить его на твой палец. Так ты его точно не потеряешь и больше не снимешь. Ты все поняла?

– Да, – киваю с трясущимися губами. – Прости, Артем…

– Прости, прости, – ругается он, но уже без особого энтузиазма. – Проще не делать пакостей, чем потом просить прощения. Кстати, что на тебе надето? Ты же выходила в белом сегодня…

Оглядываю свои джинсы, свитер.

Ну да, выходила я сегодня в белом костюме. Но после визита к Виталику его надо как минимум отправить в химчистку. Он весь мятый и пропитан потом наших тел. Я переоделась в запасную одежду, которую всегда храню в кабинете на всякий случай.