Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин - Страница 13

Улчорани было организовано довольно просто, без претензий на роскошь и изящество. Я ходил взад-вперед по дорожкам среди могил, читая при свете луны надписи на надгробиях. Я отметил, что имена были вырезаны четко и разборчиво и что ремесленник обладал интересной и узнаваемой манерой написания букв. Большинство коллективных кладбищ покровительствовало какому-то одному каменщику, иногда подписывая с ним контракт, чтобы обеспечить скорейшее выполнение работы.

Я едва не прошел мимо ее могилы – во-первых, потому, что в глубине души не ожидал найти ее здесь; а во-вторых, потому, что привык думать об усопшей как об Инширан Урменеджен. На надгробии было высечено: «Инширан Авелонаран», а ниже – «УЛАНУ», подходящее имя для нерожденного ребенка неизвестного пола.

Несколько мгновений я в изумлении рассматривал могильный камень, только теперь понимая, что практически не верил в успех своего предприятия. Я не думал, что найду ее когда-нибудь, и уж точно не думал, что найду ее здесь.

– Как вы очутились в Улчорани? – спросил я вслух. В романе она ответила бы мне; в реальной жизни ни один Свидетель Мертвых не мог получить ответов, не прикоснувшись к телу покойника, а кроме того, она умерла слишком давно.

Умерла вместе с нерожденным ребенком. Неужели мер Урменедж был все-таки прав насчет убийства?

Мер Урменедж, уважаемый представитель местной эльфийской буржуазии, пришел ко мне в большом расстройстве. Его тридцатипятилетняя сестра никогда не была замужем и не испытывала никаких комплексов по этому поводу. Она увлекалась наблюдением за жизнью птиц и проводила время, свободное от преподавания основ истории и математики в начальной школе, плавая в каноэ по озеру Джеймела, что, по его мнению, не подобало даме из общества.

И вот однажды она познакомилась с мужчиной.

Брат никогда не видел ее такой взволнованной; целую неделю она могла говорить только об этом Кро’исе Авелонаре, о том, что он сказал или сделал. А потом, без предупреждения, не посоветовавшись с родными, сестра уволилась с работы и ушла из дома, оставив лишь письмо, в котором ничего не объясняла и не извинялась за свой поступок. Можно было подумать, его написал посторонний человек.

Мер Урменедж и две его другие сестры (их родители скончались) очень опечалились, поскольку решили, что больше никогда ничего не узнают об Инширан. Но спустя полгода они получили письмо, в котором беглянка сообщала о своей беременности. Урменада пришли в восторг: никто из них не собирался вступать в брак, поскольку – как с горькой иронией заметил Мер Урменедж – они были семьей затворников. Рождение у Инширан ребенка было единственным шансом обеспечить продолжение рода.

Они ответили на письмо, уверяя сестру в том, что в семейном доме ее ждет радушный прием – а если точнее, умоляя ее приехать в гости, – но вместо ответа получили короткую сухую записку от Авелонара. В ней сообщалось, что Инширан скончалась и была похоронена в Квартале Авиаторов. Все было кончено.

Но…

Меру Урменеджу не давало покоя странное совпадение. Инширан недавно забеременела, решила восстановить отношения с семьей – кстати, мер Урменедж на основании некоторых фраз из письма пришел к выводу о том, что Авелонар запрещал ей общаться с родными, – и вдруг она умирает. Авелонар не назвал причины смерти, ничего не объяснил; не пригласил их на похороны, которые, судя по всему, состоялись некоторое время назад. Все это было настолько не похоже на поведение убитого горем вдовца, что мер Урменедж уверился: муж каким-то образом избавился от Инширан.

С другой стороны, он признался, что одна из сестер считала его теорию бредом сумасшедшего.

Собственно, мер Урменедж пришел ко мне не потому, что надеялся уличить зятя в убийстве. Он хотел найти могилу Инширан. После того единственного письма от Авелонара больше не было никаких известий, а послания Урменеджа возвращались с пометкой «адресат выбыл».

Когда я все это выслушал, у меня возник еще один вопрос.

– У вашей сестры были собственные средства, которыми она могла бы привлечь брачного афериста?

Мер Урменедж мрачно кивнул.

– Наш дед с материнской стороны – мать была его единственным ребенком – решил оставить все деньги старшей внучке, вместо того чтобы распределить их между нами. Инширан получала ежемесячное содержание, большую часть которого отдавала на хозяйство, но состояние оставалось под ее контролем.

– И когда она покинула ваш дом, вы лишились этого дохода.

– Да.

– А что произошло с деньгами после ее смерти?

– Этого мы не знаем. Мы не знаем даже, составила ли она завещание.

– Нам придется это выяснить. Это может также помочь установить местонахождение мера Авелонара. Если он получил наследство, его юристы должны знать, как с ним связаться.

– Вы мудры, отала.

– У меня просто имеется определенный опыт, – возразил я. – Поведение этого мужчины с самого начала говорило о том, что у него имелись некие скрытые мотивы для женитьбы на вашей сестре.

– Он вел себя подло, – сказал мер Урменедж.

– Да, но вопрос в том, где он мог ее похоронить.

– На самом дешевом кладбище, – с горечью ответил мер Урменедж.

– Определенно, это уже кое-что.

И я начал осмотр беднейших кладбищ Квартала Авиаторов. Постепенно я обыскал большую их часть.

Когда я добрался до Ульваненси, то был уверен, что обнаружу ее на муниципальном кладбище, потому что похороны там стоили дешевле всего. Но Анора и его прелаты, пересмотрев свои огромные потрепанные книги, в которые записывали данные об умерших, не смогли найти женщины по имени Инширан. Я обошел кладбище вдоль и поперек, разыскивая нужное надгробие. К счастью, она скончалась сравнительно недавно, и останки еще не могли перенести в катакомбы. Там найти ее было бы уже невозможно.

Но нет, ее могила находилась не на кладбище бедняков. Она была похоронена в Улчорани – очевидно, Авелонар был уверен в том, что никому не придет в голову искать ее здесь.

Доказав, что он ошибался, я почувствовал немалое удовлетворение.

Часть утра я провел в своей холодной конторе за составлением письма меру Урменеджу, в котором информировал его о своем открытии и советовал, как действовать дальше. Это было невеселое занятие, но меня утешало сознание того, что я сделал все возможное и выполнил свою работу. Я написал ему, что он должен переговорить со служителями Святилища Ксайво по поводу эксгумации и вскрытия. Они могли найти свидетельства преступления даже спустя долгое время после смерти. Конечно, результат зависел от того, каким способом Авелонар убил ее – если он действительно это сделал, – и от степени разложения тела. Но попытаться стоило.

Насчет поисков Авелонара у меня не было никаких идей.

Ближе к полудню на пороге появился И’ана Пел-Тенхиор. Он был одет с большим изяществом, на сей раз в темно-зеленый сюртук; его уши украшали серьги с мелкими изумрудами.

Я особенно остро ощутил убожество собственного одеяния. Отложив ручку и бумагу, я спросил:

– Чем мы можем помочь вам, мер Пел-Тенхиор?

Он церемонно поклонился и, подхватив мой официальный тон, ответил:

– Мы пришли для того, чтобы просить вас свидетельствовать от имени умершей Арвене’ан Шелсин. И снова предложить вам нашу помощь.

Я поднялся и с признательностью произнес:

– Тогда пойдемте осматривать ее комнату.

Прогулка по Заброшенному мосту в компании Пел-Тенхиора сильно отличалась от моего предыдущего визита в эти места. Казалось, он был знаком со всеми уличными артистами и философами, с большинством продавцов. Нам пришлось остановиться на несколько минут, пока он торговался с букинистом; предметом торга служил толстый томик в двенадцатую долю листа размером с половину кирпича. Вернувшись, Пел-Тенхиор принялся извиняться, но я видел, как он доволен покупкой, и не мог на него сердиться.