(ненавижу) люблю тебя! (СИ) - Саммер Майя - Страница 39

Яркий свет в кабинете отца бил по глазам, и они от этого жутко болели. Посетителям приходилось щуриться и мучатся от головной боли, и это только добавляло отцу очков. Он наслаждался этой, пусть небольшой, но возможности быть на шаг впереди своих врагов и друзей. Я поморщился, разваливаясь в кресле.

Ещё полгода назад я сидел перед ним и внимал каждому слову. Верил, что отец всё делает для счастья всей нашей семьи. Я гордился им и хотел быть похожим. А сейчас вся его «забота» казалась мне подлостью и манипуляцией. Мне противно думать, что, если бы не вскрылась эта неприятная история с Женей, он позволял бы мне ей гнить под моей кожей, пока я бы не умер изнутри. И всё, естественно, ради моего блага.

— Я огорчён твоим поведением с невестой. — пафосно начал он.

Подавив порыв вскочить и кинуться на него, я натянул самую милую улыбочку полоумного дурачка и выплюнул:

— Мне плевать!

Отец подавился заготовленной фразой, его шея и лицо налились кровью. Как бы его удар не хватил.

— Ты что себе позволяешь, щенок!? — прошипел он, едва немного отошёл от шока.

Объяснять или требовать что-то мне не хотелось. Я боялся сорваться на крик, показать ему свои чувства и тем самым разрушить дело. Сейчас от моего спокойствия зависело очень многое. Поэтому я просто достал документы из папки и бросил на стол.

Я смотрел как отец читал копии документов, справок и выписок, понимая — детектив отработал каждую полученную копейку. Он сморщился, как от ведра лимонов, перемешенных с лаймами, отложил документы.

— И что с того? Это ничего не меняет. Выкинь из головы все эти глупости и возвращайся в Англию. Тебе об учёбе надо думать! И о свадьбе.

— Никакой свадьбы не будет. — отрезал я — И учёбы тоже.

Отец глубоко вздохнул, сложил руки на груди и заговорил совсем другим тоном. Спокойным и покровительственным.

— Я понимаю, сын, понимаю. Ты молод, влюблён и Женя кажется тебе чем-то прекрасным и запретным. Тебе нужно время, чтобы смириться с реальностью. Но подумай, что будет через год, пять лет? Ты возглавишь компанию, а она всё так же останется милой сироткой. Не более. Неужели ты готов поставить своё будущее на эти отношения?

Мои кулаки сжались, вены выступили на фалангах пальцев. А потом сами расслабились. Ведь я понял одну очень простую истину, ту которая всё объясняла. Простую и сложную одновременно.

— Нет. — я покачал головой улыбаясь.

— Ну вот видишь. — отец не думал, что сможет так легко победить и собирался обрабатывать меня дальше.

— Нет, это не моё будущее. — перебил я его — Это ты придумал, всё распланировал, нарисовал «дорожную карту» и гордишься этим. Не так ли?

Он молчал не подтверждая, но и не отрицая мою догадку.

— Не знаю, сам ли ты так жил или хотел бы жить, вот только я такой судьбы не желаю. Я благодарен тебе за то, кем я стал, но дальше я уж сам как-нибудь.

— Саша! Не дури! Юристы Жданова раскатают тебя тонким слоем по залу суда!

Вернувшись к столу, опёрся о него руками. Посмотрел прямо в его лицо.

— Я хотя бы попробую жить, а не существовать. И дело тут не только в Жене, пойми! Мне нужно вернутся назад, чтобы понять кто я такой и на что способен.

В его глазах, моими глазами, на его лице я видел только непонимание. Я уходил в никуда, и был рад этому.

— Как ты могла?! — взвыла я, сгибаясь от боли.

— Ну, прости меня, дуру грешную. — огрызнулась Лида — Кто ж знал, что именно сегодня тебе понадобятся обезболивающие, а я забуду их в другой сумке!

— Ты! Ты должна была знать!

Моё нытьё достало даже меня. Живот болел со вчерашнего вечера. Поначалу совсем немного, но сейчас боль разгулялась не на шутку. Моя подруга, всегда носящая в своей сумке обезболивающее, сегодня просачковала и заветных таблеток у неё не нашлось.

Лида фыркнула, услышав последние слова и отвернулась к экрану компьютера. Моя смена на радио начиналась через сорок минут. И я сейчас сидела в офисе у подруги и мешала ей работать. Чувство стыда встрепенулось внутри и подкрасило мои щёки.

— Прости, я становлюсь такой стервой.

Новый спазм скрутил живот, и я неосознанно застонала.

— Женька, — в подруге проснулось сочувствие — Ну хочешь я сбегаю в аптеку?

Я покачала головой, совесть окончательно проснулась, и я мужественно встала.

— Нет, Лид, сама схожу. Спасибо, что терпишь меня.

Послав подруге воздушный поцелуй, вывалилась в коридор. Так, надо собраться! Применить аутотренинг и доковылять до ближайшей аптеки! Городской сервис немного «подумал» и выдал мне два адреса в радиусе километра. Ага, до первого адреса идти триста метров, но петляя дворами, до второго триста пятьдесят, но зато по прямой. Отлично! Несмотря на моё курьерское прошлое шарахаться по подворотням даже днём желания никакого не было.

Проспект утопал в лужах. Ледяные реки текли по городским джунглям и стекались в канализацию. Но где-то всё равно оставались целые озёра темной, мутной после зимы воды. На северных сторонах домов лежали кучки снега, они растают самыми последними. Или их просто уберут дворники.

Бледное солнышко касалась моего носа и мои веснушки просыпались от зимней спячки. Весна всё больше и больше входила в нашу жизнь. И это приносило мне невероятное облегчение. Теперь он редко мне звонил. Только поздно вечером, и только один раз. Я научилась не брать трубку.

Это решение мне трудно далось. Как зависимые смотрят на предмет своей страсти, так и я смотрела на звонящий телефон. Безумно хотелось ответить, услышать голос, почувствовать его рядом, но это означало бы новый виток нашего падения. А мне хотелось запомнить нашу любовь такой, какой она была. Яркой, красивой и сильной. Я предпочитала думать, что она как комета пролетела над нами, сгорев в стратосфере. Грустно, но это жизнь.

И это уж точно лучше, чем утонуть в болоте, затягивая то, что уже не может существовать.

За этими невесёлыми мыслями я добралась до аптеки, с ярко зелёной вывеской. На двери висела реклама с улыбающейся во весь протез красивой старушкой. Колокольчик на двери звякнул, оповещая персонал о покупателе. Мои мысли, затуманенные от боли, вяло блуждали в голове. Я пыталась вспомнить как называется нужный мне препарат, чтобы не мычать как дура у окошка, слово крутилось на кончике языка.

Очереди не было, только одинокий дедушка собирал коробки с прилавка и заталкивал их в сумку. Потом поблагодарил продавца и вышел. Я отвлеклась на колокольчик и название окончательно вылетела из головы.

— Эм.. — мой взгляд метался по витрине, отчаянно надеясь углядеть то, что нужно — Дайте этот…. Ну такое обезболивающее в пузырьке, с жёлтыми таблетками.

Фармацевт молчал, слушая мои бессвязные объяснения.

— Но-шпа. — наконец подсказал он мне.

Я оторвала взгляд от витрины и уставилась прямо на него. Передо мной, сияя белым халатом стоял Александр Золотов собственной персоной. Серые глаза смотрели внимательно и цепко, а губы складывались в милую улыбку, словно он был рад меня видеть.

Мой шок продолжался достаточно долго, пока он не выложил передо мной коробочку с лекарством и бутылочкой воды. Я чисто машинально взяла их, и медленно развернувшись вышла из аптеки. Откупорила крышку, выдавила пару таблеток, кинула в рот, запрокинув голову, запила водой. Что это сейчас было?

Может у меня начались галлюцинации? И я слетела с катушек? Теперь мне везде будет мерещится Саша? Только дойдя до работы, я поняла, что совершенно наглым образом украла таблетки. Но времени возвращаться обратно не было.

Время эфира пролетело как в тумане. Мой голос казался чужим, и я словно смотрела на себя со стороны. Лида обеспокоенно наблюдала за мной, я ничего ей не рассказала.

Вечером, закончив работать, решила сходить обратно в аптеку. Надо же понять пора ли мне вызывать психиатрическую бригаду?

Из двери с колокольчиком потоком выходили и входили люди. Сейчас самый пик торговли. Люди возвращались с работы, некоторые просто вышли прогуляться. В воздухе висела противная, мокрая взвесь. Мои волосы промокли, несмотря на шапку и сосульками обвисли вдоль лица. Одна сердобольная женщина даже попыталась всунуть мне мелочь, и я чуть не приняла её, машинально вытянув руку. Но потом спохватилась и сделала отрицательный жест рукой.