Ржевский ведун 2 (СИ) - "Titus" - Страница 58

— Ставлю тридцать бочек золота, что не успеем до территориальных вод. Пиндосы перехватят, — Илья развалился на кресле в рубке нашего катера. Повреждения остекления были не фатальными — всего-то выбило окна по левому борту. Мы вставили фанеру вместо стекла, и внутри стало довольно комфортно.

— Согласен, не успеем, — поддержал Семён. — Удваиваю ставку до шестидесяти бочек.

— Успеем, но на тоненького, — не согласился с друзьями. — Отвечаю на ваши ставки сотней бочек.

Я-то вижу, что наша встреча с эсминцами произойдёт уже внутри двенадцатимильной зоны, если они не отвернут.

— Серёг, а ты бы как затопил «Потёмкина»?

— В смысле? Легко, рука бы не дрогнула. Лучше пусть никому не достанется, чем пиндосам.

— Да не, я чисто технически, — зевнул Илья. Мы все сожгли километры нервов, волноваться больше не было сил. — Семён же люки заварил, к кингстонам не пробраться.

— Он только прихватил. Сбил бы капли монтировкой, приподнял люки, и привет Нептуну. Волнами быстро бы залило.

Мы молчим и смотрим на струящуюся мимо воду. Я думаю, что жизнь — это не гонка и борьба за сокровища, жизнь — это путь. Как у самурая, у которого нет цели. А настоящие сокровища, которых не было в моей прошлой жизни — вот они, рядом, вполне доступны и обыденны. Это плечо надёжного друга, солнце на голубом мирном небе, кофе утром в компании любимой, красота бескрайнего океана, здоровые родители, вечер в кругу единомышленников, тёплая постель, когда за окном дождь, и бесконечная дорога под «It's My Life» Bon Jovi. Ради всего этого и стоит жить. А золото… Что золото? Не в нём счастье. Счастье — это не про деньги, а когда есть, с кем его разделить.

Я оказался прав — мы успели войти в территориальные воды Чили, когда нас настиг отряд эсминцев. К чести местных моряков, они не испугались. Хуан и второй чилийский капитан пресекали все попытки нас перехватить, опасно сближаясь с «Декатуром» и «Ниггинсом». Американский фрегат остался на месте крушения «Милиуса», и чилийцы играли в кошки-мышки с эсминцами янкесов пара на пару. Когда с берега прилетел ударный вертолёт и стал кружить над эсминцами, американцы не стали лезть в бутылку и отвалили. Через час мы уже швартовались у военного причала. Меня вежливо попросили задержаться для дачи показаний, парней отпустили домой.

На самом деле местному начальству, стоящему на ушах из-за инцидента на море, захотелось просто познакомиться и узнать из первых рук, что же там произошло. Не каждый день разворачиваются военные действия, тянущие на событие века, достойное экранизации. Которые, слава пресвятой Деве Марии, закончились полной победой чилийцев. Да ещё с кем пришлось пободаться — с Третьим флотом ВМС США! Чем не повод отметить и приготовить дырочку за блистательно проведённую операцию по спасению клада, превышающего в несколько раз золотой запас небогатой страны?

— Серхио, как вы решились перевозить на этой калоше золото? А если бы утонула? — Хуан обозвал броненосец калошей, и мне стало обидно за «Потёмкина».

— Это не калоша, это броненосец, прошедший боевое крещение!

— М-да, кому рассказать, не поверят. Да я и сам бы не поверил, если бы не видел! Он же волну максимум полтора метра держит! А ты его по океану! Правильно говорят, Он помогает пьяницам и дуракам! Без обид! — Хуан хлопнул меня по плечу. — А что это за якорь старинный на палубе?

— Сувенир на память. Вань, долго ты меня ещё мариновать будешь? Домой хочу. Мне бы помыться и отдохнуть с дороги, а завтра у вас с утра, как штык.

— Амиго, пока груз карабинёры под опись не примут, жить тебе на базе. А тут, сам понимаешь, работы не на один день. Пока взвесят, пока вывезут. И всё это при помощи броневиков да с усилением… Да не переживай ты так! — он увидел моё изменившееся выражение лица. — Дадим тебе доступ в душевую и в столовую, но пожить придётся на своём катере. Как видишь, здесь гостиниц нет.

Понятно, чё. Порядки у военных свои, выполняют инструкции. И это он ещё не сказал про следствие, которое обязательно учинят по происшествию на море. Хорошо, хоть, мобильник не отобрали. Созвонился с Ильёй, обрисовал ситуацию, сказал, чтобы не волновались.

Дальше был предоставлен самому себе. Полюбовался на кровавый закат, глянул на Дона Педро. Тот заливался синькой в баре в компании со своим помощником. Ничего, вот выйду с базы, встретимся. Земля, она круглая. Захотел позвонить Наталье, но отказался от идеи — сейчас в Москве поздняя ночь. Какие могут быть откровенные разговоры спросонья, кроме нецензурных посылов? Лучше не рисковать.

Как стемнело, за мной зашёл Хуан и повёл в столовую, где местные вояки решили закатить банкет в мою честь и во славу военно-морского флота Чили. Всё-таки они не дрогнули, отразили покушение на неприкосновенность границы превосходящими силами противника. Отстояли честь флага, и теперь все очень тёплые.

— Так как, ты говоришь, попал сигнальной ракетой, и эсминец взлетел на воздух? — ко мне подсел Херман — смуглый коренастый начальник Хуана в расстёгнутом кителе и потребовал в пятый раз повторить свою версию.

— … вот так всё и было, я потом спрашиваю капитана буксира, где он такие противокорабельные боеприпасы покупал. Не сознаётся. Я бы себе тоже прикупил, — рассказал чистую правду, которую говорить легко и приятно. Всё равно никто не верит.

— Ахаха! — вытирает слёзы. — Эсминец отгонял сигнальной ракетой! И случайно потопил! Нет, вы только посмотрите на него! Охохо! Не могу больше смеяться!

— Херман, вы мне лучше скажите, стоит американцев опасаться? Их угрозы прозвучали вполне серьёзно.

— Мы тебя американцам не отдадим! Серхио, помяни моё слово, быть тебе национальным героем! Готовься к славе!

— Да я как-бы и не горю желанием. Тем более был не один. Мне бы лучше наличностью, чем медными трубами.

— Никто у тебя деньги не заберёт. Всё выплатят, что полагается, а на счёт известности, крепись! Ты капитан, отбивший нападение на наше историческое наследие! Нет, подумать только — восемьсот тонн! Обычный турист! Просто взял и нашёл, когда захотел построить отель! Воистину, неисповедимы пути Господни!

___

Поправил в тринадцатой главе распределение сокровищ между участниками экспедиции. Договорились, как у ватажников: две доли — командиру, остальным — по одной доле.

К запуску готовится новая американская баллистическая ракета. На дереве у стартовой площадки сидят две вороны.

— Взлетит! — говорит одна.

— Не взлетит! — говорит другая.

Происходит запуск, и ракета взрывается.

— Это ты накаркала!

— Служу Советскому Союзу!

Грохот от взрыва, от которого моряки подплава рухнули на пол, рёв сирен, крики горящих заживо людей, борьба за живучесть подводного крейсера, упавшего на дно, и безысходность гибнущей от удушья команды — мне опять приснился кошмар. Я проснулся в три часа ночи в холодном поту и шевелящимися на голове волосами. Напоследок по нервам особенно остро полоснули слёзы безутешных вдов и матерей моряков — не люблю, когда женщины плачут… Лёг спать всего пару часов назад после посиделок в дружелюбной компании чилийских вояк. Вечер пятницы, завтра суббота — почему бы не отметить? И получил такой вот выверт ведунского подсознания. К чему этот сон?

Стал копаться в памяти и окончательно проснулся. Сегодня же двенадцатое августа — день гибели «Курска»! А я про него совсем и забыл за всеми событиями последних дней. Так, спокойно! Сейчас по Москве ещё только десять утра, больше часа до трагедии, есть время. Встал, сделал короткую разминку для сугрева, заварил кофе и стал вспоминать все версии.

В начале нулевых было множество вопросов к гибели «Курска». Почему не успели спасти гибнущий экипаж, почему подлодка совершала такие странные манёвры перед взрывом, почему внешняя обшивка в месте взрыва была загнута внутрь корпуса, а не наружу, если, по официальной версии, учебная торпеда взорвалась в торпедном аппарате? Очень много неудобных вопросов, и так мало убедительных ответов.