Тайна золотого остролиста (СИ) - Арниева Юлия - Страница 9

— Ладно, Тибо, — повторила, вежливо улыбнувшись, чувствуя нарастающее во мне раздражение. Все эти расшаркивания стали нервировать, времени совсем нет, я оставила сына непонятно с кем, нужно быстрее решить вопрос с финансами, а он болтает. Но сделав глубокий вдох, натянув любезную улыбку, продолжила, — я хотела предложить вам свои изделия, это салфетки, вышитые золотым шёлком, вот посмотрите.

Подтянув чемодан к себе ближе, я быстро отщёлкнула замочки, вытащив на свет, несколько работ. Делая это так спешно, чтобы не услышать возражение, или не узнать ещё об одном угощении от Пат, что опрокинула локтем маленькую вазочку, которая притаилась за горой подушек на столе.

— Ой! Простите, — смущённо пробормотала, быстро поднимая вазу, радуясь, что та оказалась цела. Поставив её на место, я взглянула на Тибо и радостно улыбнулась. Старичок с восхищённым видом держа в руках одну из салфеток, вышитую по краю золотым тиснением, довольно поцокал, но ощутив мой взгляд, тут же сделал безразличное выражение лица.

— Так себе, конечно работа, — невнятно пробормотал, наморщив нос, отчего его лицо стало ещё морщинистее, — узоров мало, да и нить слишком тонка, но я вижу вы вдова и, верно, муж оставил вас ни с чем, поэтому полмонеты за каждую.

— Десять за вот эту и эту, остальные по пятнадцать, — уверенно произнесла, сурово взглянув на хитрого старичка, — здесь только нитей на три монеты, а работа, а ткань?

— Нет, по монете за каждую, — сощурив глаза, Тибо сложил руки на груди и задрал свой подбородок к потолку, будто хотел его проткнуть.

— Пятнадцать за эти две, остальные по двадцать, — сказала, заметив алчный блеск в глазах Тибо, быстро сообразила, что перепродаст он салфетки куда дороже.

— Что? — потрясённо воскликнул старичок, в недоумении уставившись на меня, — кто так торгуется?

— Я.. так что по рукам? — ухмыльнулась, пристально взглянув на Тибо.

— По пять за каждую и это моё последнее слово.

— Если не возьмёшь по двадцать эти две, остальные по двадцать пять, я продам их в другой лавке, — заявила, забирая салфетку из дрожащих ручонок наглого торговца, — и это моё последнее предложение.

— Кхм…, — сердито выдохнул он, бросив недовольный взгляд из-под насупленных бровей, и процедил сквозь зубы, — какие жадные люди нынче пошли… жди здесь.

Резво развернувшись, он мгновенно исчез за прилавком, оставляя меня в смятении и страхе. Ужасно хотелось сбежать, я была уверена, что он сейчас заявится с огромным амбалом, меня поколотят, отберут салфетки и выкинут из лавки. Но идти в другой магазин? Во-первых, я не знала куда, во-вторых, не факт, что и там меня не попытаются обмануть, поэтому, стиснув зубы, решила подождать несколько минут.

Время шло, а старичка всё не было, руки стали дрожать ещё сильнее, ноги отбивали чечётку, а по спине пробежал холодок ужаса. Спустя ещё одну минуту ожидания, я решительно поднялась и тут же вздрогнула от внезапно громкого звука.

— С трудом собрал, — недовольно пробурчал Тибо, вручая мне мешочек с чем-то тяжёлым, — держи, здесь всё, изготовишь ещё такие, приноси.

— Хорошо, — неуверенно улыбнулась, убирая мешок в чемодан, я от испуга даже не потрудилась проверить, действительно там монеты и верно ли их количество. Спешно защёлкнув замочки, я направилась к двери и только там обернувшись, пробормотала, — спасибо.

— Кхм… заходи, приятно иметь дело с умными людьми, — хмыкнул он, закрывая за мной дверь.

Домой я почти бежала, будто за мной гнались разбойники. Люди, что попадались мне навстречу, провожали меня удивлёнными лицами. Я же спешила скорее оказаться в спасительном месте, за высоким забором и быстрее увидеть сына. От волнения и беспокойства моё сердце заходилось в бешеном ритме, а от переполняющих меня эмоций на глаза набежали слёзы.

— Кажется, вот за эти домом, — прошептала, ускоряя шаг, я врезалась со все силы во что-то или кого-то, меня отбросило назад, так, что от прострелившей мою пятую точку боли, я застонала.

— Мадам, вы в порядке? Позвольте, я помогу, — воскликнул обеспокоенный мужской голос с лёгкой хрипотцой, будто простудился.

— Спасибо, — пробормотала, чувствуя, как по моим щекам всё же не вовремя побежали слёзы, — помогите подняться.

— Да, конечно, — пробормотал всё тот же голос, из-за пелены слёз его лицо было расплывчатым.

— Благодарю, — всхлипнула, склонив голову, украдкой вытерла слёзы, чтобы взглянуть на мужчину, но они не хотели останавливаться, — простите, я вас сбила.

— Нет, что вы, это я не смотрел, куда иду, — тут же возразил мужчина.

— Юдо! Что происходит? — раздался за спиной приятный бархатный голос, странным образом меня взволновав.

— Мсье Этьен, девушка, она… упала и вот, плачет.

— Мадам…

— Кэтрин, — снова всхлипнула, ощущая себя глупо, смущённо отвернувшись, пробормотала, — всё хорошо, мне уже лучше и Юдо… спасибо.

— С вами точно всё в порядке, может вас проводить? — произнёс всё тот же притягательный голос.

— Нет, мне совсем недалеко, спасибо, — подхватив чемодан, продолжавший стоять на земле, я рванула мимо дома Морганы, не знаю почему, но я не хотела, чтобы они видели, где я живу. И только в конце улице, завернув за угол, какого-то здания, я остановилась, чтобы перевести дыхание.

К дому бабушки Мо кралась как воришка. Выждав минут десять, на большее меня не хватило, мелкими перебежками, стараясь держаться в тени домов и не прекращая осматриваться, я через тридцать минут влетела во двор.

— Мама, ты плакала? — воскликнул сын, подбегая ко мне, он крепко обнял, пристально вглядываясь в моё лицо.

— Немного… упала, — повинилась я, погладив сына, заметила, что мои ладони в серых разводах от пыли и слёз, я, мысленно застонав, спросила, — Джереми, посмотри, моё лицо грязное?

— Да, ты в чёрную полоску, — улыбнулся сын, потянув меня за руку в дом, нравоучительно добавил, — тебе надо умыться и платье снять, оно тоже грязное.

— Пожалуй, — хихикнула, представив себе, как я выгляжу со стороны, теперь понимая, почему от меня шарахались люди, — как бабушка Мо?

— Хорошо, мы кашу приготовили, правда, без мяса, — отчитался сынишка.

— Молодцы, сейчас приведу себя в порядок и узнаём у Морган недорогую лавку, где можно пробрести продукты и одежду одному маленькому, но быстрорастущему мальчику.

— Мы с Абисом насобирали листики-паутинки, — поделился сын, чем занимался, пока меня не было, — я убрал их на полочку шкафа в нашей комнате.

— Замечательно, — кивнула, зайдя в комнату, положила чемодан на столик и замерла в нерешительности.

— Мам?

— Сейчас, — дрожащими руками, открыла чемодан и, осторожно взяв мешочек, словно там было что-то опасное, я развязала тугую тесьму, зажмурив глаза, высыпала всё содержимое на дно чемодана.

— Мама, — потрясённо прошептал сын, я же, чуть приоткрыв глаза, ошеломлённо уставилась на кучку золотых монет, громко и счастливо рассмеялась.

— Невероятно! — сквозь смех воскликнула я, подхватывая сына на руки, закружила его по комнате, — ты представляешь, я думала, торгуюсь за серебрушки, а, оказалось, за золото. В нашей деревне мне больше монеты не давали, а здесь золотом.

— Это ты салфетки продала? — поражённо переспросил сын, обнимая меня за шею.

— Да!

— Теперь ты можешь купить ещё нити и столько навышивать, — радостно прокричал ребёнок, распахивая руки.

— Да! — поддержала его, воодушевлённая перспективами, но через миг застыла, тихо пробормотав, — конечно… ну ладно, подурачились, пора переодеться и идти в лавку, ты со мной?

— Тебе же потребуется помощь, — важно проговорил сын, — я пойду узнаю у бабушки Мо про недорогую лавку.

— Хорошо сынок, — кивнула, за улыбкой скрывая грусть, мысленно сокрушаясь.

Я не Кэтрин и вышивать не умею, да мне сохранили её память, я люблю её сына, как родного. Чувства к этому маленьком мужчине с каждым прожитым днём в этом мире, становятся лишь крепче. Я знаю всю её жизнь, знаю, чем она пожертвовала ради сына. Будучи воспитанной в строгости и послушании, забитая и тихая. Она всё же нашла в себе силы и ради ребёнка смогла многое выдержать. Ведь став матерью, наверное, каждая женщина добровольно, лишает себя права быть слабой…