Успеть сказать люблю (СИ) - Волкова Дарья - Страница 11

И — перезагрузка.

Он чувствовал, что надо что-то сказать. Обязательно надо и уже пора прерывать молчание. Попытался. Но с губ сорвалось какое-то нечленораздельное мычание удовлетворенного животного — и только. Зато Анечка ответила словами. За двоих, практически, оторвалась.

— Господи, какая же я бесстыжая…

Ему сначала показалось, что ослышался. Ведь говорила девушка, прикрыв лицо рукой, отчего голос ее звучал глуховато. Но она повторила — убрав руку и прижавшись затылком к тому же холодному и мокрому кафелю.

— Какой стыд, мамочки…

Это что еще за новости?! Блаженная истома шустро сползла с сознания. Он легонько тряхнул Аню за мокрые плечи.

— Эй, Анют, что происходит?

Глаза она не открывала. Лишь покачала головой. Диалог никак не складывался.

— Открой глаза и поговори со мной.

Его просьбу она выполнила — но с крайней неохотой. Взгляд отвела.

— Женщины в моем… положении… не должны так себя вести.

Костя не верил своим ушам. Такая привлекательная… такая горячая… и столько тараканов в голове! Где справедливость, боже?!

— Это в каком таком положении? — поинтересовался вкрадчиво.

— В таком! — шмыгнула она носом, упорно не глядя на него. — В эти… дни… критические!

— И где же они? — тем же вкрадчивым тоном полюбопытствовал Константин. В этот самый момент он давал себе клятву — нерушимую и непреложную, — что вышибет тараканов из этой прелестной головки, чего бы это ему ни стоило.

Аня в ответ метнула стыдливый, почти панический взгляд в угол ванны. Там притаился и медленно кружился одинокий темно-бордовый сгусток крови.

И вот из этой крохи мы выдумали себе такую трагедию?! Константин молча сдернул с держателя лейку душа, резко включил и направил струю в злосчастный угол. Секунда — и нет ничего.

— Ну? Все?! Вопрос исчерпан?

— Костя, ты не понимаешь…

— Не понимаю! — рявкнул он. Снова схватил за голые плечи и развернул к себе лицом. — У меня только что был лучший секс в жизни, а ты…

— Ты все там говоришь, — странно, но взгляд она не отводила. — Про лучший секс в жизни.

Что-то кольнуло внутри. От того, что она — явно не очень опытная в этих вопросах — почувствовала и сказала сейчас правду. От того, что он не хотел, чтобы она так думала. И — нет. Это не так, на самом деле.

Его пальцы сжались плотнее. Любопытная у них беседа — для двух голых людей в джакузи. Ладно, где наша не пропадала.

— Я в первый раз занимался сексом без защиты, — он говорил медленно и будто без эмоций. Так, чтобы смысл дошел стопроцентно. — Веришь?

Аня смотрела на него, не мигая. А потом кивнула.

— Знаешь, как это? — она мотнула головой — теперь отрицательно. — Это о-фи-ген-но.

— Но мы это сделали потому… что у меня… а в эти дни нельзя…

Он понял, что слова бессильны. И аккуратно, но чувствительно приложился затылком к уже, оказывается, не холодному, но по прежнему мокрому кафелю. Раз. И еще. И еще.

— Ты что делаешь, Костя?!

— А что мне еще остается делать? — огрызнулся он. — У меня только что был потрясающий секс, первый в жизни секс без презерватива. Вообще-то меня только что — на минуточку! — лишили невинности. И что я слышу после?! Сожаления!

— Костя, прекрати! — но он продолжал мерно стучать затылком о кафель. — Прекрати немедленно! Ты отобьешь себе все мозги!

— Значит, мы с тобой сравняемся по уровню интеллекта!

— Костя!!!

— Но ты же несешь чушь! — он нацелил палец ей между грудей. А потом вдруг внезапно накрыл упругий холмик ладонью. Аня прерывисто вздохнула, но не отстранилась. Наоборот, даже чуть подалась вперед. И он присоединил вторую руку. А потом уже любимым ими обоими жестом потерся своими носом о ее.

— Анют… Сейчас тебе надо сказать вот что. Что тебе было хорошо. Что ты ни о чем не жалеешь. И что ты… — он сжал ладони… — что ты меня хочешь.

Она охнула. Смешно посопела.

— Иначе я снова начну биться головой о стену, — пригрозил Костя.

Рассмеялась. Вжалась сильнее в его ладони. Обняла за шею. И на ухо шепнула:

— Ты чокнутый. Очень красивый. И я тебя хочу. Снова.

— Немного не тот текст, — его пальцы пришли в движение. — Красивая у нас ты. Чокнутые мы оба. И я тебя тоже хочу. Очень. Снова.

Переплетаясь, обнимаясь, целуясь и гладя. Скользя по теплому и мокрому кафелю.

— Третий раз, Анюта. Идем на рекорд.

В итоге в рекорде значилась другая цифра, эклеры они слопали все, а домой Аня вернулась уже затемно.

— Ты не шутишь?

— Какие шутки, когда дело касается флота? Ты что, забыла, что я из семьи алкоголиков? «Пьяница во флоте…»

— Я помню, — рассмеялась Аня. — Но разве уже?..

— Последнее воскресенье июля, — назидательно ответствовал Константин. — День Военно-морского флота. Главный военно-морской парад на Неве. Анют, ты чего, ни разу не видела парад?!

— Да как-то знаешь, не приходилось… — она пожала плечами.

— Совсем вы там одичали со своими собаками и гвардии старшинами, — фыркнул Костя. А потом поспешил исправить невольную резкость своих слов: — В общем, на воскресенье планов не строй, у нас в воскресенье парад. Потому что мне капитан и старпом голову оторвут, если я не приду туда. Обязан, — вздохнул, — быть.

— А я что там делать буду? — спросила Аня осторожно. Приглашение Кости провести воскресенье с его семьей застигло ее врасплох, и она все никак не могла собраться с мыслями.

— Как — что? Будешь меня защищать от нападок этих флотских. Они считают меня сухопутной крысой, потому что я в семье отщепенец и не пошел в мореходку.

Аня какое-то время молча смотрела на Константина, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит. Кажется, шутит. Но в последнее время она стала ловить себя на мысли, что не понимает, где в его словах заканчивается шутка и начинается серьезное.

— Винтовку брать? — спросила без улыбки.

— Обязательно! — Костя в отличие от Ани улыбался. И вполне искренне.

— Может быть, и Норда взять для страховки? — Аня решила, что разговор носит все-таки шуточный характер. И тут Костя улыбаться перестал.

— Нет, вот его не надо! В смысле, — вздохнул, обнял Аню за плечи. Собственный страх перед собаками его утомлял, но пересилить было невозможно. — Не пустят его на парад. Вот.

— Хорошо, постараюсь одна справиться, — она чмокнула его в подбородок. — Пошли чай пить? Хотя… Эти чаепития до добра не доведут. На мне уже джинсы не сходятся!

— Зато я похудел на полтора килограмма! — похвастался Костя.

— Не может быть! — ахнула Аня. Села, подтянула простынь к груди. — Где справедливость?! Пирожные и торты мы едим вдвоем, а джинсы не сходятся только на мне!

— Потому что кое-кто очень интенсивно расходует калории… — провокационно промурлыкал Константин.

— Да неужели?…

— А кое-кто другой в это же самое время лежит на спине и только громко стонет…

— Ах так?! — Аня в одно движение отбросила простынь и оказалась верхом на мужских бедрах. — Вот сейчас ты будешь лежать и громко стонать, а я — усиленно сжигать калории. И на тебе перестанут сходиться джинсы!

— Ужас-то какой… — Константин блаженно зажмурился и запрокинул голову, подставляя шею под горячие быстрые женские губы. — Но, знаешь, твои джинсы и сейчас на мне не сойдутся…

Не укусить в беззащитно подставленную шею после этих слов оказалось выше Аниных сил. Но с его стороны это не поступило никаких возражений на такие действия. Костя еще примерно десять минут исправно исполнял роль «лежать и громко стонать». А потом роли поменялись.

— Ко-о-остя-я-я!!!

Драгин страдальчески закатил глаза, но его уже облепили с двух сторон. Константин всем своим видом изображал крайнюю степень недовольства, но руки привычно гладили две русоволосые макушки. А потом макушки отлипли от Кости и принялись наперебой вопить.