Археолог: заветный ключ (СИ) - Рудин Алекс - Страница 24

Письмо епископа Германа шло до Медвежьей Головы неделю. Слишком глубокие выпали снега, конному гонцу приходилось чуть ли не шагом пробираться по заметённой дороге.

А ещё через неделю из Медвежьей Головы пришло известие, что сын Ярослава Ярополк помутился разумом и в припадке гнева зарезал свою молодую мачеху.

О смерти жены немедленно доложили Ярославу. В тот же день, спешно собравшись, князь выехал за телом супруги. А епископ Герман с псковским посадником Твердилой стали готовить совместный поход против Новгорода. Растерянные псковские бояре не посмели им препятствовать.

Этой же зимой Тевтонский орден захватил новгородское селение Копорье и принялся строить в нём деревянную крепость. А передовые немецкие отряды жгли и разоряли деревни всего в тридцати верстах от Новгорода.

Июль 1970-го года. Новгород

Рано утром кто-то постучал в дверь нашей комнаты в общежитии Новгородского педагогического института.

— Гореликов! Срочно к телефону!

Ещё не проснувшись, я выскочил из-под одеяла. Прыгая на одной ноге, натянул брюки, накинул рубашку и побежал вниз на вахту, к телефону.

— Алло!

— Александр? — спросила трубка голосом декана Валентина Ивановича.

— Да, — ответил я, и широко зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Извините, что разбудил, — сказал Валентин Иванович. — Хотел застать вас до того, как вы уйдёте на раскоп. У меня две новости. Во-первых, нам разрешили раскопки в Приморске. Через неделю в Калининград поедет организационная группа, а за ними уже выедем мы. Как вам известие?

— Замечательно, Валентин Иванович! — обрадовался я.

— Нам с вами нужно будет подробно обсудить план работ — времени совсем немного.

— Вы хотите, чтобы я приехал в Ленинград?

— В этом нет необходимости. Сегодня к обеду я буду в Новгороде и проведу у вас три дня. Мне надо переговорить с профессором Ясиным по одному важному делу. И к вам у меня тоже есть вопрос. Скажите, вы слышали что-нибудь о медальоне прусских вождей?

Остатки сна мгновенно слетели с меня. Я почувствовал, как по спине побежали ледяные мурашки.

— Э-э-э… — промямлил я в трубку.

— Не слышали? Странно. Это известная реликвия — символ власти прусских вождей — была утеряна во время войн пруссов с Тевтонским орденом.

— Да, я читал про медальон, — собравшись с духом, ответил я. — Вы думаете, что мы сможем найти его в священной роще пруссов?

— Это очень вероятно, — сказал Валентин Иванович. — В ливонских хрониках есть запись о том, что именно в священной роще тевтонские рыцари отрубили голову последнему вождю пруссов Отакару. Если медальон был у Отакара — не исключено, что мы отыщем его именно под Приморском.

— Да, такое вполне может быть, — согласился я, стараясь успокоить бешено колотившееся сердце.

Ай, да Валентин Иванович! Он сумел сопоставить те же факты, которые в своё время сопоставил я. И пришёл к верному выводу.

— Вы сможете встретить меня на вокзале и проводить к раскопу? Поезд прибудет в половину третьего.

— Конечно, — ответил я.

— Вот и замечательно! — обрадовался Валентин Иванович. — Я выезжаю через два часа, а надо ещё собраться. До встречи на вокзале, Александр!

Чёрт, вот это я влип!

Я растерянно посмотрел на трубку телефона, из которой доносились короткие гудки, и осторожно положил её на рычаг аппарата.

Валентин Иванович интересуется медальоном древних пруссов. Он не просто знает о его существовании, а проделал большую работу и вычислил, где должен находиться медальон.

Зачем?

Я вышел в холл общежития, сел на стул и попытался собраться с мыслями.

Вспомнил, сколько часов мне пришлось провести в архивах. Сколько материалов прочитать, чтобы отследить путь медальона от одного вождя к другому. В прошлой жизни это заняло несколько месяцев, а ведь у меня был компьютер и доступ в интернет.

Валентин Иванович прилетел в Балтийск, как только узнал, что мы нашли сундук со старыми немецкими документами. Он сразу же заинтересовался моей версией о местонахождении священной рощи пруссов. И документ Ганзейского союза пропал именно в этот момент.

Валентин Иванович был самым крупным специалистом по истории Ганзы. А в прошлой жизни именно бандиты с татуировкой в виде ганзейского герба пытались отобрать у меня медальон и убили меня.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Никакой другой версии не может быть. Валентин Иванович работает на секретное общество, которое каким-то образом связано с древним Ганзейским союзом. И этому обществу очень нужен медальон древних прусских вождей.

Зачем?

Какую ценность представляет этот небрежно обработанный слиток янтаря в виде солнца?

— Гореликов! — услышал я и, вздрогнув, поднял голову.

В дверях холла, уперев руки в бока, стояла Женька и удивлённо смотрела на меня.

— Ты чего завтракать не идёшь? Что-то случилось? Опять эта твоя Света звонила?

Утренний солнечный свет наискось падал из окна. Женькины рыжие кудряшки в этом свете отливали золотом и ярко начищенной медью.

— Всё в порядке, — невпопад ответил я, поднимаясь со стула. — Сейчас иду.

Все уже сидели за столами и дружно стучали ложками, весело переговариваясь. Я подошёл с подносом к раздаточному окну и получил миску дымящейся пшённой каши, два кусочка хлеба с золотистым кубиком сливочного масла, стакан горячего чая и витую булочку с маком.

— Иди сюда!

Женька махнула мне рукой из-за столика, который стоял возле окна. Она уже съела кашу и сейчас пила чай. Нетронутая булочка лежала перед ней на салфетке.

Я положил в кашу половину масла, а другую половину тонко намазал ложкой на хлеб.

— Будешь? — спросила меня Женька, пододвигая мне булочку.

— А ты? — удивился я.

— Мучное с утра вредно для фигуры.

— Значит, мою фигуру ты не бережёшь? — автоматически пошутил я.

— Нисколько, — невозмутимо согласилась Женька. — Давай рассказывай, что случилось. На тебе лица нет.

— Валентин Иванович сегодня приезжает в Новгород, — ответил я. — Просил встретить его с поезда в половине третьего.

— А кто это?

— Наш декан.

— Декан сам звонил тебе и просил его встретить? — удивилась Женька. — Ничего себе!

— А что в этом такого? Он хочет, чтобы я проводил его прямо к раскопу.

— Ты ненормальный? Да если б он позвонил в наш музей — за ним бы прислали машину и отвезли прямо, куда надо.

— Действительно, — растерянно согласился я.

— Гореликов, не тупи, — авторитетно заявила Женька. — Этот Валентин Иванович очень хочет с тобой подружиться. Видимо, ты и впрямь открыл что-то важное.

— А ты сомневалась?

— Конечно! Мальчишки всегда привирают, чтобы покрасоваться перед девушками.

— Я не такой!

— Такой, такой, — успокоила меня Женька.

А похоже, Валентину Ивановичу и впрямь что-то от меня нужно. От этой мысли по спине снова побежали ледяные мурашки.

— Ты булку-то ешь, — не отставала Женька.

— Знаешь, что, — сказал я. — Давай угостим того старика — сторожа собора.

Я завернул булочки в салфетку, залпом допил остывший чай и поднялся со стула.

— Идём? — спросила Женька.

— Ты иди, — ответил я, — а я догоню. Кое-что забыл.

Я отнёс поднос на кухню и поднялся в свою комнату. Вытащил медальон из укромного местечка за кроватью и задумчиво повертел в руках.

Слиток янтаря в виде солнца. Семь расходящихся лучей, один из них обломан. В основании другого луча просверлена дырочка, в которую я продел кожаный ремешок.

Что же такого важного в этом медальоне, что за ним охотится целая таинственная организация? Шпионская сеть, к которой причастны немцы, притворявшиеся туристами, татуированные бандиты из будущего и наш декан Валентин Иванович?

Несомненно, медальон имеет историческую ценность. Но в мире множество артефактов с богатой историей. Никто за ними не охотится, лежат себе спокойно в музеях на радость учёным и туристам.

Может быть, это какой-то ключ? Но ключ к чему? К замочной скважине, или к шифру?