Археолог: заветный ключ (СИ) - Рудин Алекс - Страница 22

— Думаешь, посадник, мой отец это одобрит? — хмуро спросил Александр. — Татары признали Новгород владением великого князя владимирского. И дань с Новгорода требуют такую же, как с остальной Руси.

— А мне нас…ть! — грубо перебил князя посадник. — Мне войско надо собирать! Хлеб закупать на случай осады! Немцам отступное платить! Нет у Новгорода денег для владимирского князя, нет!

Александр круто развернулся на пятках, подбежал к посаднику. Ухватил его за ворот, притянул к себе и свирепо оскалился в бородатое лицо:

— Ты не у немецких купцов хлеб закупать собираешься? А может, и Новгород немцам сдашь, как Твердило сдал Псков?

Гаврила Олексич едва оттащил Александра от посадника.

— Остынь, княже, — с укоризной прогудел он. — Дракой ничего не решишь. Новгородцы на каждом вече друг другу морды бьют, а толку? Надо посылать гонцов во Владимир, звать князя Ярослава с полками на помощь.

— Не будет этого! — закричал Степан Твердиславович, расправляя мятый ворот. — Под владимирского князя Новгород не пойдёт! И ты, князь Александр, если пошёл против воли новгородцев — собирайся и уезжай из города! А Новгород и без тебя разберётся, с кем ему договариваться, а с кем — воевать!

За стеной послышался детский плач. Это первенец Александра испугался, услышав крики из зала.

Александр сузил глаза.

— Новгородское вече признало меня князем, пусть вече и решает — уезжать мне, или нет!

— Решит! — с угрозой ответил посадник. — Вече решит!

А ещё через неделю княжеский обоз покидал Городище. По решению новгородского веча князь Александр уезжал в Переяславль, к отцу.

Новгород выгнал князя.

Июль 1970-го года. Старая Ладога — Новгород

В Новгород я уезжал победителем. Разговор с родителями Светы затянулся едва не за полночь и закончился моим полным успехом.

И нет, мы с Валентиной Ивановной и Петром Григорьевичем говорили не о свадьбе. Разговор шёл исключительно об учёбе.

— Вы же понимаете, что в наше время высшее образование человеку просто необходимо, — говорил я, мелкими глотками попивая душистый индийский чай. — А тем более, девушке! Мне кажется, или вы добавили в чай какие-то травки?

— Вы угадали, Александр! — довольно улыбнулась Валентина Ивановна. — Я положила в него немного мяты и розовых лепестков. Такой чай замечательно успокаивает перед сном. Об этом писали в журнале «Здоровье».

— Прекрасный чай, — подтвердил я. — Можно ещё чашечку?

Мы договорились о том, что родители позволят Свете спокойно закончить университет, а мне дадут время показать свои возможности.

— У меня и в мыслях не было садиться на вашу шею, — сделав серьёзное лицо, сказал я Валентине Ивановне. — Мужчина должен обеспечивать семью прежде, чем её создавать.

И это была чистая правда. У меня уже созрел план, как заработать денег на жизнь и съём подходящего жилья, не разгружая по ночам вагоны с углём. Не то, чтобы я опасался надорвать спину. Но головой всегда можно заработать больше, чем руками, даже в Советском Союзе. Особенно, если это голова попаданца из далёкого будущего.

Жить в общежитии очень весело, когда ты молодой и холостой студент. Но если я собираюсь делать научную карьеру — мне необходимо отдельное жильё. Для семьи, для работы и просто для того, чтобы было, где спокойно подумать.

Своей готовностью к разумному диалогу я произвёл впечатление на Валентину Ивановну, и это было самым главным. Семьёй, как это часто случается, руководила именно она.

Торт «Птичье молоко» оказался очень вкусным, хотя изрядно подтаял на солнце. В Старой Ладоге достать такой торт было невозможно, да и этикетка на коробке говорила сама за себя. То, что я специально съездил за тортом в Ленинград, произвело на Валентину Ивановну именно такое впечатление, на которое я и рассчитывал.

Остальное довершил мой рассказ об открытии священной рощи пруссов. О пруссах Валентина Ивановна не знала ничего. Но готовность декана сотрудничать со мной сразу подняла меня в глазах Светиной мамы на две ступеньки выше обычного раздолбая-студента. Когда же за четвёртой чашкой чая я по секрету поделился с ней своим планом заработка — Валентина Ивановна растаяла совершенно.

— Во время учёбы я собираюсь подрабатывать репетиторством, — сказал я. — История, археология, английский язык, архивоведение и музейное дело. Буду готовить абитуриентов к поступлению в университет, помогать с курсовыми и дипломными работами.

— Вы знаете английский, Александр? — изумилась Валентина Ивановна.

Затем наморщила лоб и по слогам произнесла:

— How are you?

— Excellent! — улыбнулся я. — I know English very well and speak it fluently.

Валентина Ивановна растерянно захлопала глазами.

— Ничего не поняла, — честно призналась она. — Английский я только в школе учила.

И вдруг предложила:

— А вы не могли бы позаниматься со мной? Я читала в журнале «Здоровье», что изучение иностранных языков улучшает память.

— Тогда вам лучше подойдёт арабский или санскрит, — сказал я. — Вы знаете, что санскрит и русский — родственные языки?

— Что вы говорите! А вы и ими владеете?

— Немного, — честно признался я. — Читаю и перевожу со словарём.

Это была победа.

Вишенкой на торте стало то, что после второй чашки чая забытый всеми Олег резко встал и ушёл в дом со словами:

— Что-то голова разболелась.

Но именно в этот момент я рассказывал о восстании пруссов против Тевтонского ордена, и на уход Олега никто не обратил внимания.

Затем Пётр Григорьевич загадочно подмигнул супруге. Получил в ответ одобрительный кивок и принёс из кухни три стопки и водочную бутылку с жидкостью лимонного цвета.

— Домашняя наливка! — с гордостью сказал он. — Сам делал.

И разлил напиток по рюмкам.

Я попробовал. Наливка была сладкой и пахла яблоком, лимоном и корицей. Крепость совершенно не чувствовалась.

— Замечательно! — искренне сказал я.

Но от второй рюмки отказался, заметив бдительный взгляд Валентины Ивановны.

— А где вы остановились, Александр? — спросила она.

— Я сегодня уезжаю обратно в Новгород, — улыбнулся я и взглянул на часы. — Не хочу пропускать практику — это важно для карьеры. Ого! Автобус отходит через полчаса. Вы позволите Свете меня проводить?

Слегка захмелевший Пётр Григорьевич снисходительно махнул рукой. Валентина Ивановна предприняла последнюю попытку.

— Может быть, пригласите Олега прогуляться с вами?

— Не стоит, — ответил я. — От прогулки его мигрень может только усилиться. Лучше приезжайте всей семьёй в Новгород, пока у вас не закончился отпуск. С удовольствием покажу вам город и расскажу его историю.

Светины родители пообещали непременно приехать и пригласили меня заезжать к ним на дачу.

— Можно и с ночлегом, — задумчиво сказала Валентина Ивановна. — Не возвращаться же вам в такую даль на ночь глядя?

— А я баньку истоплю, — обрадовался Пётр Григорьевич. — Попаримся по-семейному. А то этот пару не выдерживает.

Пётр Григорьевич небрежно кивнул в сторону дома, где отдыхал невезучий Олег.

Света проводила меня на автобус до Волхова. Поезд на Новгород отходил рано утром, но три-четыре часа на вокзале ничуть меня не пугали. Подумаешь, ночь без сна! На то и студенческие годы, чтобы брать от жизни всё, что она в состоянии предложить.

— Ты сегодня был таким серьёзным, Саша, — сказала Света, держа меня за руку. — Таким рассудительным. Мне даже показалось, что ты намного старше, чем выглядишь. И знаешь, что? Кажется, ты очень понравился моей маме.

— Это не самое главное, — рассмеялся я, — но приятно. А тебе я нравлюсь?

— А я тебе? — вопросом на вопрос ответила Света.

— Очень, — искренне кивнул я.

Тополиный пух лениво шевелился возле обочины. Темнело, в окнах домов зажигались лампы. От реки тянуло прохладой.

Света закрыла глаза, прижалась ко мне и подняла лицо. Я обнял девушку и поцеловал, чувствуя, как её губы отвечают на поцелуй.