Горячее сердце. Новая история Мериды - Стивотер Мэгги - Страница 23

– Э, я просил?.. – бухнул Фергус.

– Вполне похоже на тебя, – пробормотала Элинор. – Только учти, я и слышать ничего не хочу о поездке, пока не пройдут весенние ливни. Помнишь, как там неподалёку мост начисто смыло? Ну и случай, конечно.

Кинлохи. Обычно Мериде не терпелось взяться за план нового путешествия, но в таком гадком настроении, как сейчас, ей ничего не хотелось. Откуда им знать, что поездка в Кинлохи не закончится таким же крахом, как Ардбаррах?

– Шикарная будет поездка, – возвестил Фергус с полным ртом. – Мерида, ты просто упадёшь от восторга! Ох, что за времечко мы там с твоей матерью молодыми провели, ух! Такие истории про Кинлохи можем порассказать! А уж они там про нас какие! Вдобавок, с твоим-то опытом в картографии, Мерида, мы теперь самый лучший маршрут составим, всем маршрутам маршрут!

Мерида понимала, что отец просто хочет польстить ей, чтобы поднять настроение, но в результате он лишь разбудил в ней дух противоречия и привёл в ещё большее недовольство.

Она встала.

– Пойду.

– Только стрелять не ходи в такой дождь, – спокойно попросила Элинор. – Сама знаешь, потом платье будет сто лет сохнуть, останешься без ничего. Лучше пошла бы себе новое платье сработала, чтобы если что, была замена, м?

Это самое новое платье – задумка принадлежала королеве Элинор – вот уже вечность валялось начатое в зале с гобеленами. Работа предстояла ровно в духе королевы: замысловатая, искусная, долгая; ровно такую работу Мерида терпеть не могла: замысловатую, искусную, долгую.

– Да не иду я стрелять, – огрызнулась Мерида, хотя вообще-то изначально собиралась заняться именно этим. Вместо стрельбы она отправилась в комнату к близнецам и застала в ней Харриса за книгой.

– Харрис, – сказала она.

– Что, – ответил тот. И это был не вопрос.

От такого тона Мерида добрей не стала, но приказала себе проявить широту души.

– Пошли. Покажу тебе тайные ходы.

Не отрываясь от книги, Харрис ответил:

– Да видел я.

– Не верю. Ну-ка, где ближайший?

Харрис поднял глаза, окинул Мериду презрительным взглядом и снова уткнулся в книгу. Ответить он даже не удосужился. У Мериды так и чесались руки задать ему хорошенькую взбучку, чисто по-сестрински, но тут в комнату впорхнула Лиззи.

– Мерида, – и она ущипнула принцессу за локоть, – ты Айлу не видела?

– Ай. Она в общей гостиной, с пирогом, – ответила Мерида. – И, это. Больно!

Лиззи продолжала задумчиво пощипывать её за локоть.

– А ты знала, что у Айлы есть Дар Видеть? Она меня учит Знаки и Знамения распознавать.

В отличие от Хьюберта, на Лиззи, кажется, Ардбаррах не оказал никакого влияния, разве что сделал её ещё больше Лиззи. На днях она ударилась в новую веру. Считала, сколько коров видит из своего окна; высматривала на снегу мёртвых птичек, когда выносила ночные горшки; внимательно изучала, в какие фигуры складываются поутру потухшие угольки. Ну и, очевидно, гадала на суженого при помощи яблочных шкурок. Трагичная поездка в Ардбаррах расстроила её, похоже, не больше, чем отмена свадьбы. Мерида даже жалела, что не может вот так же беззаботно отринуть терзания.

– У Айлы есть Дар Видеть? – повторила она эхом за Лиззи.

По не вполне ясной причине известие казалось ей почти невероятным. Наверное, потому что волшебство представлялось ей чем-то диким, непредсказуемым. А Айла, всякий раз, как попадалась ей на глаза, производила то же впечатление, что и впервые, в день Рождества: аккуратная, прилежная, собранная. Как-то не верилось, чтобы она могла отправиться в чащу, следом за блуждающими огоньками, или вляпаться в историю. Примерно как если бы Дар обнаружился у королевы Элинор.

– Откуда ты знаешь? – спросила Мерида.

– Я ощутила у неё особую энергетику и спросила, – трепетно сообщила Лиззи. – Это был первый Знак. Думаю, я начинаю постигать.

– Или превращаться в доверчивую дурочку, – вставил Харрис. Презрение в голосе вышло на новый уровень. – В этот твой Дар одни дети верят, Лиззи. А ты не ребёнок. Ты даже не подросток. Ты старуха. Тебе замуж давно пора. Есть какая-нибудь вера для старух? Вот тебе такую надо.

Без всякого предупреждения Лиззи разразилась слезами и выбежала из комнаты. Из коридора послышались удаляющиеся рыдания.

Мерида решила, что это достаточный повод для взбучки.

– Ах ты сопливый мерзавец! – взревела она и бросилась на Харриса.

Отмутузить его как следует Мериду вообще-то не первый день подмывало. Ещё по возвращении на Рождество она заметила, что Харрис ведёт себя отвратительно, но в последнее время он стал просто невыносим. Ни он, ни Хэмиш ничего не сказали насчёт исчезновения Хьюберта, но ссорились теперь постоянно. Близнецы и втроём вздорили, но раньше все их ссоры быстро сходили на весёлое дурачество. Сейчас же братья грызлись до бесконечности. Хэмиш всё чаще звучал подавленно. А Харрис – надменно.

– Мерида, ты же принцесса, в конце-то концов!.. – раздался в глубине замка крик королевы, которая, как это часто случалось, невероятным образом учуяла, что Мерида занимается чем-то неподобающим принцессе.

Впрочем, её вмешательство не потребовалось. Может, Харрис и обнаглел до коварного лорда, но в конечном счёте оставался всего лишь младшим братом и, подобно всем младшим братьям, обладал сверхъестественной способностью уворачиваться и исчезать за горизонтом, как только его начинали драть за уши.

Когда беспорядки улеглись, Мерида вдруг заметила, что Хэмиш всё это время ютился у себя в кровати, обернув плечи одеялом и чиркая что-то на разлинованном куске пергамента.

– Он заслужил, – сказала Мерида Хэмишу.

– Угу, – согласился тот.

– Может, ты хочешь посмотреть тайные ходы?

Хэмиш пожал плечами.

– Там, наверно, темно.

Мерида испустила громкий вздох.

* * *

Темень и холода не отступали, ветер по-прежнему истерично бился в стены. Хэмиш с Харрисом ссорились не переставая. Лиззи постоянно плакала. Элинор и Фергус отказывались обсуждать Кинлохи, потому что ещё рано.

«Я всё испортила, – корила себя Мерида. – Изменила одно, посыпалось всё».

Но в какой-то момент погода вдруг успокоилась, как оно не раз бывало в их краях, пошли ясные деньки, и наступила весна. Ночью ещё держались холода, зато днём небо уже не нависало душной белизной, а сияло глубокое и ярко-голубое; деревья приобрели тёплый оттенок – значит, набухали почки; птицы неожиданно воспрянули духом и энергично давали о себе знать по утрам, а утро наступало всё раньше и раньше.

Чудесная погода пришла не одна. Она привела в Данброх трёх гостей, одного за другим.

Первым стал голубь, которого Элинор послала в Ардбаррах в январе. Крылатый почтальон вернулся в родную голубятню с письмом от Хьюберта на лапке, за что был награждён здоровой булкой с маслом и листами молодого латука. Эйлин сделала заварной крем с самыми ранними ягодками, какие только успели проклюнуться по весне, и всё семейство собралось в общей гостиной послушать письмо, уминая десерт с едва зрелой начинкой и лелея мечты о грядущих дарах природы.

– «Милостивый государь мой папенька, милостивая государыня моя маменька, любезная сестрица Мерида, дражайшие братья мои Хэмиш и Хьюберт, милая Лиззи», – начала королева, восседая на своём любимом стуле и невольно моргая в дыму общей гостиной.

– Да это не он пишет, – запротестовал Хэмиш.

– Так положено начинать письмо, – сообщила ему королева. – Посмотри, его почерк.

Она развернула листок и протянула Хэмишу с Харрисом, но те замахали руками – мол, читай дальше. По настоянию королевы, читать и писать умели все в этой семье (за исключением Лиззи, которая утверждала, что «буквы скачут с места на место», когда она не смотрит), но Элинор оставалась по этой части самой искусной. Она была родом из очень интеллигентной семьи и смолоду обучалась во Франции у лучших учителей. Писать она могла на полудюжине языков, а читала вслух так же быстро, как говорила, – за что и была избрана читать сейчас письмо. Она могла, к примеру, писать пасхальное послание к деревенским и одновременно вести беседу. Она единственная в семье умела играть во все эти игры в слова, которые хранились у них по шкафам. Фергус очень гордился её умениями и по вечерам, бывало, просил почитать ему вслух; правда, под чтение быстро засыпал.