Оружейник Тесла (СИ) - Тарханов Влад - Страница 17

- Таня...

- Да? - голос Татьяны Тихоновны как-то изменился, появились нотки искреннего удивления. - Я уже даже не Танюша?

- Таня, ты уверена, что делаешь? - голос Вячеслава Анатольевича казался безжизненным и тусклым.

- Уверена! - как серпом отрезала.

- Тогда я мешать тебе не буду...

- И на том спасибо, Понтий Пилат, умывающий руки...

- Зря ты так, Танюша...

- Извини...

Татьяна Тихоновна подошла к мужу, обняла его, прижалась к плечу и тихо произнесла:

- Это я на нее сержусь, а на тебя выливаю, потому как ее нет рядом... Извини меня... Я не хотела тебя обидеть.

- Знаю. Давай чай пить.

- Посмотри время.

- Без четверти два.

- Ну вот, завтра на работу, а у меня ни в одном глазу сна нету...

- Тебе чай покрепче?

- Да, покрепче, и лимона не надо, и так кисло все во рту.

- А у меня уже три дня какая-то горечь во рту, и вот тут, под ребрами давит... Что это? Говорят, печенка. Может к врачу пойти?

- Обязательно пойди, Вячеслав Анатольевич, обязательно. Я подруге позвоню, Анне Алексеевне, она в поликлинике работает, так она тебя всюду, где надо, проведет. Я попрошу, она мне не откажет, ты же знаешь, мне твое здоровье всего дороже...

- Да, знаю...

Вячеслав Анатольевич разлил чай по чашкам, придвинул к супруге сахарницу, смахнул рукой на пол несколько крошек, которые каким-то чудом оказались на клеенке, вытащил блюдце, на котором просторно расположились три сушки, поломал одну из них пополам, после чего уселся напротив супруги.

Татьяна Тихоновна неожиданно успокоилась. Время истерики прошло. Она теперь набиралась храбрости для того, чтобы совершить действие. Она уже не могла говорить больше о том, как ей больно и обидно за сына, не могла. Но боль от этого не уменьшалась. И осознание того, что надо что-то делать, иначе жизнь сына рухнет под откос, Татьяну Тихоновну не покидало.

Тут раздался звук подъезжающей машины. Ночью, когда транспорт почти не ходил, такие звуки слышны были отчетливо. Татьяна Тихоновна потушила на кухне свет и подошла к окну. Из такси вышла Жанна, она была навеселе. С ней был ее мужчина, тот самый, о котором Татьяна Тихоновна знала более чем достаточно. Знала и то, что Жанне новое замужество за ЭТИМ принцем не светит, тот ценил независимость больше чем женскую красоту. Так и есть. Вот он. Быстро стареющий красавец. Неужели Жанна могла с ним, только из-за выгоды, из-за того, что он известный продюсер, неужели этот спесивый петух лучше ее Игорька.

Она увидела, как мужчина целует Жанну, легонько хлопает пониже спины и уезжает. Жанна же направляется в подъезд неуверенной походкой перебравшей женщины.

- Ладно, не буду тебе мешать. Я у себя посижу...

И Вячеслав Анатольевич предпочел заранее покинуть поле боя. Татьяна Тихоновна мужа не осуждала. Она понимала, что сейчас, он будет ее решительности, самая что ни на есть, серьезная помеха. А ее сейчас остановить было уже невозможно. Она набрала в грудь побольше воздуха и направилась прямиком в прихожую, туда, куда вот-вот должна была войти ее злополучная невестка.

- Татьяна Тихоновна, дорогая...

Жанну болтало из стороны в сторону. Она была порядком пьяна и пыталась как-то аккуратнее снять с себя туфли, но у нее это не получалось. В конце-концов, Жанна как-то исхитрилась достать рукой до ноги, и стащить туфлю с пятки. Прижав ее к груди, она уставилась на свекровь, которая смотрела на Жанну, как удав смотрит на кролика.

- Что это вы... А?

- Жанна, нам с Вячеславом Анатольевичем твои похождения надоели. Думаю, тебе нет смысла оставаться в нашем доме. Пока Игорь не приехал со съемок, поживи у своих родителей.

- А где Слава? Он что, боится мне на глаза показаться? Пусть скажет, что обо мне думает... А?

И Жанна громко икнула.

- Ну вот, пить надо было меньше, во достало меня все это...

- Вячеслав Анатольевич был настолько расстроен твоим поведением, что у него разболелось сердце. Я скорую к нему вызывала. - Без тени раскаяния соврала Татьяна Тихоновна. Сейчас ему надо отдохнуть...

- Так это прямо сейчас? Меня на улицу, да?

- Я собрала твои вещи и вызову тебе такси.

- Ой, а у меня и денег на такси нет...

- Ничего. Я оплачу твою дорогу домой.

- Ой, какая вы щедрая, Татьяна Тихоновна, можно, я вас поцелую? А? Ну можно?

- Перестань юродствовать, девочка. Я не собираюсь с тобой скандалить. Я хочу, чтобы и духу твоего в моем доме не было.

- Ой, а можно я напоследок туалетом воспользуюсь, а? А то боюсь не дождусь такси и засцу вам всю прихожую, бля, развезло меня, сука...

И Жанна отправилась в туалет, но вместо того, чтобы совершить там действие под названием "пописать", начала рыгать, склоняясь над унитазом. Татьяна Тихоновна стояла в стороне, зажав нос. Ей было все это настолько ненавистно, что сил смотреть на это не было. А еще эта вонь, которую из туалета быстро не выветришь!

Жанна, все еще в одной туфле на ногах, шатаясь, направилась в ванную, где стала полоскать рот, и умываться, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

- Такси вызови...

Она пробурчала это, вычищая зубы зубной щеткой, которая, почему-то осталась в ванной комнате...

Татьяна Тихоновна пошла в комнату, набрала номер такси, посмотрела на Жанну, которая пыталась попасть в ярко-красную туфлю с переменным успехом, вспомнила, как радовалась, что его сыночку такая красавица-жена попалась, обозвала себя дурой, взяла один из чемоданов и потащила его к лифту. Такси стояло у подъезда, когда Татьяна Тихоновна выволокла из лифта, и вытащила на улицу все три чемодана с Жанкиными вещами.

Упаковку чемоданов в багажник она доверила таксисту, а сама поехала обратно, за Жанной. Та уже попала в туфлю, но на ногах держалась еле-еле. На какую-то секунду в Татьяне Тихоновне проснулась жалость к этой непутевой дуре, но... Но жалость быстро исчезла, как только Татьяна Тихоновна вспомнила, как невестка третировала ее любимого сыночка.

- Там это... убрать в туалете...

- Ничего, я сама...

- Извините меня, Татьяна... Ик! Тихоновна... Ой! Я поеду... Ой! Ик!

- Все. Прощай!

- А... да...

И Жанна, все так же шатаясь, покинула неприветливый дом свекрови.

Татьяна Тихоновна стояла в коридоре и долго смотрела на закрывшуюся дверь. Впоследствии, она и вспомнить не могла, о чем она тогда думала, глядя на дверь, но тогда, тогда не могла уйти - все смотрела на дверь и смотрела.

Тут подошел муж, Вячеслав Анатольевич, притянул Таню к себе, обнял супругу за плечи, и тихо спросил:

- И что мы теперь Игорю скажем?

И Татьяна Тихоновна, не сказав мужу ни слова, разрыдалась в ответ.

Глава девятнадцатая

Куратор и курируемые

Москва, Центральный район, Большая Молчановка.

Если говорить о городе Москва, то я представляю Москву в виде громадного треугольника. Домодедово - Щелково - Истра. В этом треугольниками теми же треугольниками ходят исторические части города. Треугольные пласты пронзили город с разных сторон, разрезав его на районы. И вся Россия сходится в центральном треугольнике Кремля. Когда-то мы так и делали, нарезали город на условные треугольники и делали в нем тренировочные закладки - каждый раз в новом районе. И чем изобретательнее была закладка, тем лучше.

Машина генерала Переделкина резво неслась по Кутузовскому проспекту, потом по Калининскому мосту, потом свернула с Нового Арбата на Трубниковский переулок, а с него на Большую Молчановку, где в доме 18 ему уже была назначена встреча. Это была скромная двухкомнатная квартира на третьем этаже старого кирпичного четырехэтажного дома, это помещение было личной конспиративной квартирой Константина Львовича Переделкина. Человек, который ждал генерала, работал рядом с президентом. Очень близко. Но не так близко, чтобы быть слишком заметным. Эта встреча не планировалась и возникла достаточно спонтанно. Тем не менее, Константин Львович понимал, что уже сам факт их встречи говорит о многом.