Торговый дом Гердлстон - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 79

• Предыдущая
• 79/93
• Следующая

Это послание так поразило нашу героиню, что она некоторое время сидела, погрузившись в размышления, сжимая в пальцах листок бумаги. Когда она подняла голову и оглянулась, Ребекки в комнате уже не было. Кэт скомкала записку и бросила ее в огонь. Эзра все же, по-видимому, не столь жестокосерд, как ей казалось. Он пытался даже воздействовать на отца, смягчить его сердце. Что же ей делать: воспользоваться этим неожиданным предложением или ждать весточки от друзей? Быть может, они уже в Бедсворте, но не знают, как дать ей о себе знать? Тогда предложение Эзры пришлось как нельзя кстати. Но так или иначе она может добраться до Портсмута и послать оттуда телеграмму Димсдейлам. Нет, нельзя упускать такую возможность. И Кэт решила, что она примет предложение Эзры. Уже пробило восемь, а он будет ждать ее в девять. Она встала — нужно было собраться, надеть плащ и капор.

После своего разговора с Ребеккой Эзра решил, что он, вероятно, сумеет повлиять на Кэт и выманить ее из дому, в парк, где она окажется во власти Бурта. Он предложил этот план отцу, и тот горячо его одобрил. Только одно обстоятельство вызывало беспокойство: решится ли девушка выйти из дому в такую ненастную зимнюю ночь. Единственно, что, по-видимому, могло заставить ее отважиться на такой шаг, — это надежда спастись отсюда навсегда. Искусно сыграв на этом, можно было, пожалуй, надеяться заманить ее в ловушку. Отец с сыном совместно составили вышеозначенное послание, и последний, вручив записку миссис Джоррокс, приказал доставить ее Кэт. Однако Ребекка, неусыпно следившая за своей хозяйкой и молодым коммерсантом, была на страже и сразу заметила, что старая ведьма ковыляет по коридору с письмом в руке.

— Куда это вы, мамаша? — спросила Ребекка.

— Да вот письмо ей несу, — прохрипела старуха, кивая трясущейся головой в сторону спальни Кэт.

— Давайте я снесу, — живо сказала Ребекка. — Я как раз собралась подать ей чай.

— Вот и спасибо. А то, глядишь, мой ревматизм доконает меня с этими лестницами.

Ребекка взяла записку и поднялась наверх. Но прежде чем отнести ее хозяйке, она направилась к себе в комнату и прочла всю записку от первого до последнего слова. Это послание, казалось, подтверждало самые черные ее подозрения. Эзра просил свидания у женщины, которую, по его словам, он ненавидел. Правда, просьба была изложена в довольно сдержанных выражениях и под самым благовидным предлогом. Но можно ли было сомневаться, что все это лишь для отвода глаз — на случай, если записка попадет кому-нибудь в руки? Конечно, между ними существует сговор, и это — просто-напросто любовное свидание. И Ребекка, словно раненая львица, металась по комнате, в ярости ломая руки и кусая губы до крови. Прошло немало времени, прежде чем она настолько овладела собой, что смогла доставить записку по назначению, но и тут, как мы видели, Кэт бросилось в глаза ее возбужденное состояние. Однако Кэт, разумеется, не подозревала о том, какие страсти бушуют в груди темноглазой служанки, какие усилия она прилагает, чтобы не броситься на свою воображаемую соперницу и, сдавив руками ее белое горло, не задушить ее насмерть.

Внизу Эзра беседовал с отцом.

— Уже восемь часов, — сказал он. — Пойдет она или не пойдет, хотелось бы мне знать.

— Пойдет, можешь не сомневаться, — уверенно сказал отец.

— А если все же не пойдет?

— Тогда нам придется найти другой способ выманить ее из дому. Мы слишком далеко зашли, чтобы в последнюю минуту отступать перед мелочами.

— Мне надо чего-нибудь выпить, — помолчав, сказал Эзра и налил себе виски. — Я весь продрог и просто сам не свой, точно кот, учуявший мышь. Не понимаю, как это вам удается сохранять хладнокровие. Вы так спокойны, словно вам предстоит проверить счета или подписать накладную. А я думаю только об одном — скорей бы! Это ожидание непереносимо.

— Что ж, тогда проведем время с пользой для души, — сказал Джон Гердлстон, и, достав из кармана небольшую пухлую библию, голосом торжественным и звучным начал читать из нее вслух. При этом он наклонился поближе к свече, и в желтом ее свете отчетливо выступили его крупные, резкие черты. Ястребиный нос и впалые щеки придавали ему хищное выражение, которое еще усиливалось блеском его глубоко посаженных глаз.

Отблески огня играли на осунувшемся, но все же красивом лице Эзры; развалившись в кресле, он с недоверчивым изумлением наблюдал за своим отцом. Эзра никогда не мог до конца решить для себя вопрос: что за человек его отец — отъявленный лицемер или религиозный маньяк? Бурт, взгромоздив ноги на каминную решетку, спал непробудным сном и громко храпел; голова у него свисала с ручки кресла.

— Не пора ли его будить? — спросил Эзра, прерывая отца.

— Да, думаю, что пора, — отвечал старый коммерсант, благоговейно закрывая священную книгу и пряча ее в нагрудный карман.

Эзра взял свечу и, подняв ее повыше, осветил лицо спящего Бурта.

— Ну и животное! — пробормотал он. — Видели ли вы когда-нибудь второй подобный экземпляр?

Рудокоп и вправду представлял собой малопривлекательное зрелище. Он полулежал в кресле, раскинув в разные стороны руки и ноги, голова у него как-то нелепо свесилась набок, а огненно-рыжая борода торчала вверх, обнажив массивную жилистую шею. Налитые кровью, остекленелые глаза были полуоткрыты, толстые губы вздрагивали всякий раз, как дыхание со свистом и хрипом вырывалось из его груди. Грязная коричневая куртка была распахнута, и из кармана торчала короткая, толстая дубинка со свинцовой головкой.

Джон Гердлстон вытащил дубинку у него из кармана и подбросил в воздух.

— Мне кажется, этой штукой можно убить быка, — сказал он.

— Не крутите ее у меня над головой! — рявкнул Эзра. — Посмотрели б вы сейчас на себя со стороны — как вы стоите, на фоне огня: длинные ноги врозь, и размахиваете дубинкой!.. У вас и так-то не слишком привлекательная внешность, а с этой штукой в руках и подавно.

Джон Гердлстон улыбнулся и сунул дубинку в карман спящего Бурта.

— Проснитесь, Бурт! — крикнул он и потряс рудокопа за плечо. — Уже половина девятого.

Рудокоп с проклятием вскочил на ноги и тут же рухнул обратно в кресло; он тупо озирался по сторонам и никак не мог сообразить, куда это его занесло. Но тут на глаза ему попалась бутылка голландского виски, уже наполовину пустая, и он обрадованно потянулся к ней, как к старой знакомой.

— А я вздремнул, хозяин, — пробормотал он хрипло. — Надо бы промочить горло, чтобы очухаться. Говорите, приспело время за работу приниматься?

— Мы все подготовили так, чтобы она к девяти часам была в парке у сухого дуба.

— Так до девяти же еще целых полчаса, — хмуро сказал Бурт. — Могли бы пока меня не будить.

— Нет, нам следует уже сейчас направиться туда. Она может прийти немного раньше.

— Ну, тогда пошли! — сказал рудокоп, застегивая куртку и обкручивая шею рваным шарфом. — Кто идет со мной?

— Мы оба пойдем, — сказал Джон Гердлстон твердо. — Мы должны помочь вам оттащить ее на рельсы.

— Будто уж Бурт не может сделать этого сам, — сказал Эзра. — Что она весит-то!

Гердлстон отвел сына в сторону.

— Не будь дураком, Эзра, — сказал он. — Мы не можем довериться этому полупьяному кретину. Все должно быть выполнено крайне тщательно и четко и притом так, чтобы не осталось никаких следов. Ты знаешь старый девиз нашей фирмы: наблюдай за всем сам, и сегодня мы, безусловно, должны им руководствоваться.

— Вся эта затея чудовищна! — передернувшись, словно от озноба, сказал Эзра. — Как я жалею, что ввязался в нее!

— Завтра утром ты уже этого не скажешь. Да, завтра утром — после того, как поймешь, что фирма спасена и никто ничего не знает и не узнает. Бурт уже направился в парк. Не теряй его из виду.

Отец и сын поспешили к выходу и увидели, что Бурт стоит на пороге. Пронизывающий, ледяной ветер все крепчал, предвещая шторм. Голые вершины деревьев уныло и глухо шумели, и время от времени доносился треск — это ветер отламывал и швырял наземь какой-нибудь высохший сук. В просветы рваных, гонимых ветром туч порой проглядывала луна, и старый парк и стены древнего монастыря то серебрились в ее лучах, то погружались во мрак. Горевшая в прихожей лампа бросала широкую золотистую полосу света на лужайку перед домом, и на фоне желтого проема двери три темные фигуры и три длинные причудливые тени казались чем-то жутким и нереальным.

• Предыдущая
• 79/93
• Следующая