Затмевая могущественных - Ралдугин Владимир - Страница 38

– Позвольте я оставлю эту историю при себе, – помрачнел Эберхардт. – Здесь не солдатский бардак, где место скабрезным историям.

Лоуренс откровенно рассмеялся. А вот полковник Дарнфорд предпочел удалиться. Так что мы остались втроем. И вот тут меня мороз по коже продрал. Я понял, что сейчас меня будут убивать. Очень похожие чувства я испытывал в Стамбуле, перед тем, как на нас кинулась озверевшая толпа. Да и в Месджеде-Солейман, когда готовился встать с товарищами по оружию, готовясь отразить очередную атаку.

Пускай мы были, что называется, средь шумного бала. Пускай прямо сейчас никто не кинется на меня с оружием. Не приставит ножа к горлу. В спину мне не ткнется пистолетный ствол. Однако ледяное дыхание смерти, как бы напыщенно это ни прозвучало, я ощутил в тот момент своей кожей.

Смерть была во взгляде Лоуренса. И в холодных голубых глазах Рудольфа Эберхардта. Кто из них двоих будет убивать меня, понятно сразу – Лоуренс предпочитает действовать чужими руками. Лишь однажды мне довелось схватиться с ним – в перестрелке на пустынных улицах Стамбула. Все остальные его каверзы воплощали в жизнь люди вроде Эберхардта.

– Отлично, что мы ненадолго остались одни, – заявил немец. – У меня к вам небольшое дело. Давайте упростим жизнь друг другу – и не станем устраивать тут скандала. Я просто пришлю вам свою визитку с указанием места. А вы мне – свою и на обороте напишете оружие, которым мы будем драться.

Я понял, что предчувствие меня не обмануло.

– С какой стати мне принимать ваш вызов? – глянул я прямо в глаза Эберхардту. – Причины для него у вас нет.

– Нo ее но трудно выдумать, – усмехнулся Рудольф. – Я могу устроить скандал прямо на балу. Или наступить вам на ногу в танце. Или попросту отхлестать но щекам. Но вам это так уж нужно, герр русский жандарм? Простите уж, имени вашего не помню.

А нот это меня зацепило всерьез. Этот светловолосый прохвост не знает моего имени, однако драться со мной это ему совершенно не мешает.

– Вы не нравитесь мне, repp Эберхардт, – бросил ему я ледяным топом. – Хотя я и знаю наше имя. Надеюсь, вы успеете прислать мне вашу визитную карточку до того, как мы отбудем на фронт.

– Безусловно, – усмехнулся немец и вынул из внутреннего кармана своего белого плаща картонку. Протянул ее мне.

Я принял ее двумя пальцами, стараясь не коснуться его ладони в белоснежной перчатке. Хотя уверен, пальцы под тонкой тканью весьма ухоженные. На обороте карточки аккуратным почерком были выведены несколько слов. «Плато» и ниже – «сегодня в полночь».

Я еще не успел обзавестись собственным набором визитных карточек. Да и не собирался, если уж быть честным. Кому мне их вручать на войне – зулусам, что ли? Поэтому я обратился с просьбой к Лоуренсу. Было в этом что-то иезуитское – просить заклятого врага дать мне карточку для дуэли. Это ведь почти то же самое, что сделать его своим секундантом.

– Вы не одолжите мне одну из своих визитных карточек? – спросил я у майора. – А то у меня тут совсем не было времени заказать их. Я ведь даже не знаю, кто этим занимается в Питермарицбурге.

– Охотно, – отозвался Лоуренс, вынув из кармана мундира визитную карточку и протягивая ее мне. Он даже был столь любезен, что дал мне перо. Перо это оказалось именным.

– Удивительно, – усмехнулся я, тщательно, почти каллиграфическим почерком выводя на картонке слово сабли, – именно перо у боевого офицера. Вы ведь, кажется, майор конницы Фэйна?

– Шутка товарищей по полку, – улыбнулся в ответ Лоуренс. – Я ведь только числюсь в этом полку, а служу, как вам отлично известно, совсем в другом ведомстве. Вот они мне и подарили как-то вместо сабли ?то самое перо.

– Хорошая шутка, – кивнул я, возвращая ему перо, и обернулся к Эберхардту. – Я так понял, секундантов у нас не будет, верно? – Я протянул ему визитку Лоуренса.

– Война, – пожал плечами немец. – Дуэли и так под запретом, а теперь и подавно. Так что, чем меньше людей будет знать о нашем намерении драться, тем лучше.

– Местные извозчики знают это ваше плато? – уточнил я на всякий случай, хотя и был уверен, что это так.

– Конечно. Это ведь излюбленное место встреч разного рода парочек. Ближе к утру туда всегда приходят разные падальщики, чтобы объесть свежие трупы. Убитых на дуэлях редко опознают. Говорят, местные гиены особенно неравнодушны к лицам.

– Тем лучше, – кивнул я и, наконец, отошел от Лоуренса и Эберхардта.

Однако не сделал я и пары шагов, как меня ловко поймал за рукав своей единственной рукой полковник Дарнфорд. Он прошелся со мной немного, чтобы удалиться от Лоуренса и Эберхардта, и завел весьма странный разговор. А начал его полковник такими словами:

– Вам лучше всего покинуть Питермарицбург, мистер русский шпион. Я не лезу во все эти ваши игры с майором Лоуренсом. Скажу откровенно, они мне просто неприятны. Мало того что здешняя армия – настоящая помойка. Хуже любых других колониальных войск. Так еще и вы с Лоуренсом затеваете тут свои танцы.

Он глядел мне прямо в глаза, и надо сказать, мне стоило известных усилий выдерживать его взгляд.

– Из ваших манипуляций с карточками я понял, что вы приняли вызов этого прохвоста Эберхардта. Откажитесь от этой дуэли и покиньте Питермарицбург. Сегодня же. С первым конвоем, что отправляется к Роркс-Дрифт. Я и сам буду там, скорее всего, если все эти бальные дела меня не задержат.

Мне очень не хотелось лгать полковнику, особенно глядя в глаза. Ложь он раскусит в секунду – это я отлично понимал. Но и отмалчиваться не удавалось. Дарнфорд замолчал и явно ждал моего ответа. Мне не оставалось ничего, кроме как перейти в наступление.

– А откуда вдруг такая забота о русском шпионе, полковник? Чего вы хотите добиться, увезя меня в Роркс-Дрифт?

– Здешняя армия – несусветный сброд. Офицеров и сержантов не хватает катастрофически. А тут еще двое из них решили поубивать друг друга. Пускай вы и черные мундиры, но вы – даже вы – нужны сейчас нашей армии. В Роркс-Дрифт или Зулуленде, не важно. Поймите меня правильно, мистер русский, мне плевать на вас и ваши дела с майором Лоуренсом, равно как и на этого пройдоху Эберхардта. Погибнет он – так, наверное, все отцы семейств и мужья молодых жен вздохнут с облегчением. Но он должен сражаться вместе с нами в Зулуленде. Точно так же, как вы должны оборонять Роркс-Дрифт. Без офицеров, какими бы они ни были, не будет настоящей армии. А из-за вашей идиотской затеи мы можем лишиться сразу двух.

– Не беспокойтесь, полковник, – ответил я, – вы этой ночью лишитесь только одного.

– Вы, юноша, сумасброд и авантюрист, – выдал мне характеристику Дарнфорд.

Он уже собирался развернуться и уйти, когда я сказал:

– А кто другой отправился бы служить в Африку, проделав путь без малого через полмира?

На это полковник мне ничего не ответил. Он только мрачно попрощался со мной и ушел.

Извозчик, который подобрал меня после бала, конечно же, знал, где находится это самое плато. Этот заросший бородой по самые глаза человек, сидящий позади открытого кэба, больше походил на разбойника, чем на кэбмена. Я так и ждал всю дорогу удара по затылку, напрягаясь внутренне всякий раз, когда он щелкал вожжами. Однако ничего подобного не произошло. Несмотря на то что мы ночью покинули город и выехали довольно далеко за его пределы.

– Ждать? – спросил он, когда я выбрался из его кэба и протянул деньги.

– Подожди, – кивнул я.

– Тогда заплатишь, когда назад ехать будешь, – отверг монеты кэбмен. – Примета такая есть, – объяснил он. – Дурно, если оставляешь кэб ждать, а деньги платишь.

– Ну, как знаешь. – Я спрятал деньги обратно и направился к белой фигуре лейтенанта Эберхардта.

Тот приехал раньше и теперь рассеянно бродил по этому самому плато, носками туфель пиная мелкие камушки. Не так далеко от места нашей дуэли его тоже ждал кэб.

– Заплатили кэбмену? – не удержался от мелкой шпильки я.

– Я в приметы не верю, – ответил Эберхардт.

Он снял пояс со своей саблей. Вынул ее из ножен и отбросил их, вместе с поясом, подальше. Я поступил точно так же. Венгерская сабля – прощальный подарок графа Сегеди – с хищным шипением вышла из ножен. Сталь ее сверкнула в свете почти полной луны.