Затмевая могущественных - Ралдугин Владимир - Страница 36

– Послушай, Лоуренс, – внезапно на Руди словно озарение сошло, – а где ты лед берешь для нашего вина? За эти несколько кубиков тут нужно заплатить куда больше, чем за бутылку.

Лоуренс только рассмеялся в ответ. Конечно, выделяемого ему финансирования хватило бы на ящик вина получше этого и на такое же количество льда. Но для того, чтобы поддерживать отношения с небогатым Руди, ему и самому приходилось изображать обыкновенного офицера из африканских колоний.

– Это все благодаря моим друзьям из Аравии и шерифу Али, – ответил он, на ходу придумывая небылицу. – Они привыкли жить в таких условиях и соорудили себе собственные ледники. Но только т-с-с-с – никому об этом не говори. – Он сделал заговорщицкую мину, чем немало насмешил Руди. – Если об этом прознают торговцы льдом, у арабов шерифа Али могут быть серьезные проблемы.

– Твои арабские друзья привыкли решать проблемы саблей, – рассмеялся Руди, на него уже начало действовать вино. – Саблей по горлу – и всего делов!

– Да уж, Руди, решались бы все проблемы так же легко, – притворно вздохнул Лоуренс, почувствовав, как всегда, нужный момент для начала деловой беседы.

– У тебя проблемы? – насторожился Руди. Он любил решать чужие проблемы. Конечно же, когда за это платили. А Лоуренс был его другом – уж он-то точно не поскупится. Не такой человек.

– Ты же видел уже этого нашего русского офицера, – буркнул Лоуренс. – Того, которого избили на улице, а он сделал вид, будто ничего не произошло. Вот он – моя главная головная боль.

– Чем он тебе насолить успел? – удивился Руди. – Вроде еще и недели не прошло, как он у нас объявился.

– Старые счеты, – дернул щекой Лоуренс, как будто на нее села надоедливая муха. – Но с этим человеком я должен покончить. Раз и навсегда. Я хотел было сам его на дуэль вызвать, чтобы решить все, как джентльмен, но слишком уж хорошо этот русский стреляет. Лучше меня. А фехтованию я посвящал прискорбно мало времени.

– И сколько ты готов заплатить за его смерть? – перешел на деловой тон Руди. Он не очень-то верил в сказочки Лоуренса, вроде той, что о льде, которой он попотчевал его только что. И держался его, понимая – этому человеку понадобятся его услуги.

– Достаточно, Руди, – таким же деловым тоном ответил Лоуренс. – Старые счеты стоят дорого. Но все должно быть чисто. И я нигде не должен фигурировать. Ты же понимаешь, Руди.

– Не надо учить меня делать мою работу, – хищно улыбнулся Рудольф Эберхардт, бывший оберлейтенант Гвардейского принца Ганноверского полка панцергренадер, а ныне лейтенант 24-го пехотного полка. Он чуял кровь и деньги. А ведь именно их он любил больше всего. Кровь и деньги. – Я делаю свое дело чисто. Всегда.

Глава 5

Срок ультиматума – и без того по мнению многих офицеров в Натале весьма затянутый – подходил к концу. Война с зулусами теперь становилась неизбежностью. Скоро мне с лейтенантом Чардом подойдет срок принимать заставу на ферме Роркс-Дрифт. Что меня там ждет, я пока представлял с трудом. Объяснений мрачноватого от природы Чарда для этого было явно мало.

– Да что тут вообще хорошего может быть, в этой Африке, – только и говорил он в ответ на все мои настойчивые расспросы о грядущем месте службы. Мы будем строить мост там, а проклятые дикари по нему же к нам и пожалуют. И вскроют всем животы. Вот будет потеха-то!

В общем, разговоры у меня с лейтенантом королевского инженерного корпуса явно не клеились. Хотя, как ни странно, отношения нам удалось наладить почти дружеские. Мрачный и неразговорчивый Чард оказался настоящим солдатом. Что называется, до мозга костей. Военным инженером, если уж быть точным.

– Я построил не один город, – любил говорить он. – Не Лондон, конечно, но уж размером с Глазго или Дублин – это уж будьте уверены, мистер Евсеичев. Но моего города не найти ни на одной карте. Все они были разрушены. Одни через несколько дней – а какие и недостроенными. Другие – через пару-другую месяцев. Их разбирали солдаты, чтобы выстроить укрепления где-нибудь в другом месте. И так снова, снова и снова. Но я всегда радовался, когда их разбирали и уносили. Это означало, что красные мундиры где-то выдержали атаку. Что выстроенные мной укрепления спасли много жизней.

– А хорошо ли укреплен Роркс-Дрифт? – воспользовавшись моментом, задал вопрос я.

– Неплохо, – пожал плечами Чард, – но всегда можно лучше. Тем более что держать его, если дела у лорда Челмсворда пойдут плохо, придется всего-то с одной ротой красных мундиров и моей саперной командой. Ну, еще и вы будете. Говорят, у вас неплохо получается обороняться? Расскажите, что было там, в Аравийской пустыне.

– Отчего бы не рассказать, – пожал плечами я.

Харишей шерифа Али поблизости не было. Не думаю, что им приятно было бы слушать мой рассказ. В то, что все они, кроме самого шерифа, не понимали по-английски, я попросту не верил. Зато вместе с нами сидели лейтенант Бромхэд, капитан Хаммерсмит в новенькой форме Ньюкасльских конных стрелков и майор Пикеринг. Последний все сокрушался по поводу столь любимых им паровых пушек.

– Вряд ли лорд Челмсворд возьмет их с собой в Зулуленд, – вздыхал он. – Слишком уж тяжелы они еще. Да против кого ими воевать? Жаль только ресурс будет вырабатывать против дикарей. С ними и армстронги справятся. Шрапнель их выкосит зулусов за пару залпов. Вряд ли нашим доблестным красным мундирам придется сделать хотя бы залп по этим дикарям.

– Кстати, мистер Евсеичев, – обернулся ко мне Чард, – вы вот тут спрашивали насчет укрепления Роркс-Дрифт. Так вот, могу вам с радостью сказать, что лорд Челмсворд ответил положительно на мой рапорт. В Роркс-Дрифт ведь стояли старинные пушки Паррота. Ума не приложу, как здесь оказались американские орудия. Но факт – два паррота стоят в Роркс-Дрифт. Я неоднократно докладывал об этом лорду Челмсворду, но то было мирное время. А сейчас, когда война с дикарями неизбежна, он распорядился поставить в дополнение к ним батарею из двух паровых пушек. – Теперь уже кивок в сторону майора Пикеринга.

– На стационарных позициях они себя покажут, – решительно заявил тот, – и, естественно, только с лучшей стороны.

– Кстати, Пикеринг, как там поживает ваша книга о санскрите? – неожиданно спросил у него капитан Хаммерсмит. – Быть может, вам лучше все же начать работать над книгой о зулусском языке? А то самих зулусов скоро может и не остаться.

– Уж не думаете ли вы, Хаммерсмит, что лорд Челмсворд сумеет одолеть дикарей одним полком, пятью пушками и парой эскадронов местной кавалерии, – развел руками Чард. – Зулусы не такие уж дикари, как их пытаются представить. Вы еще новичок в Африке, а я успел повидать этих черных дьяволов.

– Это где же? – удивился задетый за живое Хаммерсмит. Его невинная шутка внезапно обернулась против него самого.

– Я уже служил в Роркс-Дрифт, – ответил Чард, еще немного помрачнев, хотя казалось, это было невозможно, – а это самая граница с землей Дабуламанзи – кровного брата вождя всех зулусов Кечвайо. Тот охотно торговал с нами. Но отнюдь не за блестящие бусы он продавал в Наталь своих людей. Он брал за них араку, ружья, порох, пули. Современное оружие запрещено продавать дикарям, но контрабандистов никогда не останавливала строгость возможного наказания. Что ни день мы ловили не одного мошенника, который шел через Буйволиную реку, обвешанный ружьями и патронами с головы до ног. Другие же ждали засухи и вели через мелеющую реку целые караваны. Обратно они всегда возвращались с повозками, полными черных рабов.

– Торговать своими людьми – это подлость! – произнес лейтенант Бромхэд. – Л ишь дикари, не ведающие цивилизации, способны на такое.

– По-вашему, мистер Бромхэд, – усмехнулся Пикеринг, – жители Древнего Рима были дикарями? Раб – не человек в обществе рабовладельцев. Он – имущество. Ценное, если может трудиться, грошовое – если нет. Не так давно еще во вполне цивилизованных странах процветало самое настоящее рабство. Как бы оно ни называлось.