Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 25

В самый разгар борьбы, вошел Филипп, как был: в одном исподнем и без капли стеснения. Хотя зачем стесняться, когда способен озарить тесную глухую комнатенку крепким красивым телом?

— Давайте помогу. — Он встал позади, и я медленно опустила руки, отчего платье разъехалось на спине и открыло скромную шелковую сорочку.

Филипп смотрел исключительно на платье и ловко застегивал крючки. Я смотрела сквозь зеркало исключительно на него.

Кажется, у меня начинался жар. Или просто в туалетной комнате стало нестерпимо душно. Ей-богу, огненный центр земли, а не гостиничный номер.

— Леди Торн, — проговорил муж, добравшись до середины крючочного ряда, — пожалуйста, закажите завтрак.

— Что вы хотите на завтрак? — хрипловато отозвалась я и смущенно кашлянула, пытаясь избавиться от вставшего в горле кома.

— Выберите на свой вкус. — Он поднял голову и в зеркале встретился со мной глазами. — И пригласите Марджери.

Такими ровными и вкрадчивыми голосами обычно раздавали распоряжения и ожидали их исполнения. И Филипп не просил, а приказывал.

— Хорошо, — промычала я и в отражении проследила, как, сказав напоследок, в каких апартаментах остановилась мадам, он двинулся к дверям ванной.

Покрутив колесики с цифрами на крышке почтовой шкатулки, я выбрала номер кухни и отправила заказ, а потом отослала записку с приглашением и Марджери. Через некоторое время подавальщик вкатил тележку с едой.

Он сноровисто убрал грязные тарелки и задумался, пытаясь решить поистине сложную конструкторскую задачу: как втиснуть в тележку три ведерка с вином. Глядя на его озадаченное лицо, становилось очень неловко. Поди, подумал, что в номере живут горькие пропойцы. Наконец он справился со сложностями и начал заново сервировать стол.

Тетка Торн, между тем, не отвечала и не торопилась радоваться приглашению. Я даже начала чуток нервничать и поняла, почему секретарь Вилсон так сильно боялся хозяина. После вкрадчивого приказа, хотелось лично бежать в соседнее крыло и тащить мадам к завтраку и обещать себя в качестве главного блюда. Вроде как: потрошите морально, сколько душе угодно, слова не скажу.

Пришлось дать подавальщику взятку в пару крон и попросить разыскать Марджери. Хорошо, заранее сунула в карман платья деньги, чтобы не сесть в лужу, как накануне.

Оставшись одна, я села к накрытому столу и только раскрыла утреннюю газету, оставленную слугой, как появился Филипп. Он был собран и энергичен, с первого взгляда и не догадаешься, насколько печально закончил вчерашний вечер.

— Какой на сегодня гороскоп? — поинтересовался он, усаживаясь за стол.

— Понятия не имею, — отозвалась я, складывая газету.

— Не интересуетесь?

— Нет, но могу зачитать, если им интересуетесь вы.

Мы обменялись выразительными взглядами. Газету пришлось отложить, а так хотелось узнать, что там пишут на третьей полосе. Она, между прочим, самая интересная!

На первых двух обычно рассказывают о королевской семье, а на последних, помимо гороскопа, который, к слову, у них никогда не сбывался, печатали светские сплетни. В общежитии-то мы быстро делили страницы по интересам, а в семейной иерархии развороты, похоже, доставались по старшинству. Пока дождешься своей очереди, новости устареют.

— Я попросила слуг найти Марджери, — объявила я и, подняв кофейник, налила густой крепкий кофе в чашку Филиппа.

Оказалось, что с самым заинтересованным видом, словно никогда в жизни не видел флаконов, он крутил в руках подарок от Клементины. На секунду сердце подпрыгнуло к самому горлу, но рука не дрогнула.

— Ваше? — любезно уточнил он.

— Мое, — не стала отпираться я. — Где вы их нашли?

— Их? — Филипп выгнул бровь.

— Капли от мигрени, — невозмутимо подсказала я.

— Нашлись на полу в гардеробной. — Он поставил флакон посреди стола, точно главное украшение утренней сервировки. — Ваши капли выглядят, как афродизиак.

— Хотите сказать, что аптекарь — настоящий мошенник и продал мне какую-то гадость? — фальшиво охнула я. — Для чего ее используют?

— Что? — едва не поперхнулся воздухом Филипп.

— Афре… афри… Как вы там назвали?

— Вы знаете, моя дорогая супруга, что это такое, — усмехнулся он.

— Откуда? Я покупала в аптекарском дворе капли от мигрени, — с фальшивым недоумением напомнила я.

На лице Филиппа медленно расцветало восхищение. Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и протянул:

— Тереза, улыбнитесь.

— Для чего? — удивилась я.

— Я начинаю скучать по милой дурочке.

Он щелкнул пальцами, видимо, пытаясь сотворить какое-то заклятье, но магия молчала. Поморщившись, Филипп потер затылок и, придвинувшись к столу, взял щипцами из сахарницы колотый сахарный осколок, цветом напоминающий мутную слюду. Кусочек плюхнулся на дно кружки, расплескав капли кофе.

Мы встретились глазами, и я сломалась! Спрятала вспыхнувшее лицо в ладонях и промычала:

— Филипп, я просто обязана сказать правду или изведусь. Вчера тетушка подлила в вино афродизиак. И для вас все закончилось печально!

С другой стороны стола последовало долгое молчание. Я расставила пальцы и сквозь них осторожно посмотрела на мужа. Он сидел, скрестив руки на груди, и, по всей видимости, ждал исповеди со всеми паршивыми подробностями. Короче, как на допросе у королевского обвинителя.

— Из этого флакона?

— Из какого-то другого, — покаялась я. — Клянусь, мне никогда не пришло бы в голову использовать такое отвратительное средство, чтобы…

— Что?

— Вас соблазнить! — в отчаянье выпалила я и, всплеснув руками, едва не сбила чашку. Та обиженно зазвенела. Благородный фарфор не любил, чтобы его смахивала с блюдец.

— Другими словами, вы все-таки в курсе, что такое афродизиак, — насмешливо уточнил он.

— Мне смертельно стыдно, что я наврала с три короба!

— Благодарю, — произнес он. — За то, что не стали скрывать правду.

На секундочку мы примолкли.

— А давайте я помогу размешать вам в чашке сахар, — сама от себя не ожидая, предложила я.

— Не стоит…

Вообще-то, я ляпнула просто так, но мгновением позже поняла, какая отличная идея. Хорошая жена должна быть услужливой. Таких замечательных женщин не наказывают, в угол не ставят и на третьи сутки после венчального обряда за завтраком у них просят кусочек воздушного омлета, а не развод.

— Тереза, не стоит… — попытался Филипп, но я, проскрежетав ножками по полу из дубового массива, уже подвинула стул поближе.

— Не выдумайте, помогу с огромным удовольствием! — С деятельным видом я подхватила ложку и принялась размешивать сахар в остывающем кофе, изредка ударяя по фарфоровым стенкам кружки. — Вы не злитесь из-за теткиной глупости?

— Злюсь, — признался он.

— Вы поразительно тихо злитесь, — покосилась я на него. — И это страшно нервирует.

— Я должен злиться громко? — уточнил он.

— Нет, но… — Я перестала терзать сахарный осколок в остывающем кофе и вытащила ложку. — Честное слово, я даже пойму, если вы захотите, чтобы мои родственники немедленно отправились с Энтил и сто лет не появлялись на пороге вашего… нашего дома.

— Судя по тому, что уже середина дня, а госпожа Вудсток не осаждает наш номер, вы и без меня, дорогая супруга, неплохо справились со своими родственниками, — с насмешкой ответил он.

— Они по-прежнему в Сиале, — вынужденно призналась я. — Штурмуют горные склоны.

— Но ведь я уже оплатил их проживание на две недели, — заметил Филипп, принимая подвинутую чашку с кофе. — Было бы бездарной растратой просто отправить их восвояси.

— Вы еще должны кое-что знать, — решилась я покаяться почти во всем, что вчера произошло.

Филипп глянул на меня искоса и, кажется, напрягся всем телом, видимо, морально приготовившись к порции очередной очень приятной правды.

— Что-то еще произошло? — тихо произнес он.

— Вы вчера вдруг заснули. Я очень сильно испугалась и решила, что у вас случился сердечный приступ.