Лучший режиссёр, главы 201-300 (ЛП) - E Wall - Страница 12

– Угу, я всё-таки не совсем безрассудный человек, – кивнул Ван Ян и пока прекратил думать об этой проблеме. Жизнь ему даст ответы.

Он спросил:

– Ладно, Марк, на этом и порешали. Есть ещё другие проблемы? Кстати, я только что написал подробную аналитическую статью у себя в блоге. На пресс-конференции не всё объяснил. В любом случае я хотел высказаться, теперь я спокойно выразил свою точку зрения.

– С блогом всё в порядке, только болтай поменьше. А если и болтаешь, то да, говори это спокойным тоном, тогда и другие люди смогут спокойно воспринимать тебя, – серьёзным голосом говорил Стрэнг.

Ван Ян агакнул, и Стрэнг добавил:

– Что до других аспектов, то у компании нет никаких серьёзных проблем, мы разберёмся.

На повседневную деятельность компании это мало повлияет. Прежде всего, многие рядовые зрители, не интересовавшиеся шоу-бизнесом, совершенно не были знакомы с волшебным юношей и тем более не знали, что он председатель правления Flame Films. К тому же не все узнают о его выступлении, они даже не были в курсе, почему американские власти хотят отправить войска в Ирак, да и не каждый поддержал бы отправку войск. Вместе с тем граждане не были настолько узколобыми, всё-таки это не была “запретная” тема типа религии, расы, аборта или гомосексуальности. Всего лишь жёсткая антивоенная позиция, и только. Ван Ян вовсе не поддерживал Саддама Хусейна.

Кинокомпании, выпускавшие фильмы, которые выступали против правительства, обсуждали религию или поддерживали гомосексуальность, не вызывали никакого массового бойкота, обычно страдали лишь сами фильмы, которые консерваторы остро критиковали и прокат которых запрещался в некоторых штатах.

И в плане сотрудничества и ведения дел с другими компаниями мало что изменится, всё останется по-прежнему. Здесь был не Ирак, бизнес есть бизнес. На каждом предприятии имелись люди, которые поддерживали как республиканскую партию, так и демократическую. Каждый имел свою политическую позицию. Возможно, кто-то и был тайно недоволен, но когда ты нуждаешься в сотрудничестве, ты все равно будешь сотрудничать. Республиканцы не любили Ван Яна, демократы же питали к нему немалую симпатию.

Киноиндустрия и Голливуд всегда были огромной электоральной базой демократической партии. Выступление Ван Яна подверглось резкой критике широкими массами, но не оскорбило его коллег и киноиндустрию, наоборот, заполучило единодушное одобрение Голливуда. Теперь появилась как минимум ещё одна звезда, “любящая совать нос в чужие дела”.

– Самое главное – это кассовые сборы твоих личных картин, – тяжело вздохнул Стрэнг, как будто это вызывало у него головную боль. – Среди киноманов, интересующихся миром шоу-бизнеса, есть много сторонников войны. Ты им временно будешь отвратителен, притом они будут оказывать влияние на своих друзей. Твоя популярность непременно снизится в определённой степени, а это чертовски плохо! – он кашлянул несколько раз и сказал: – Ты знаешь.

Ван Ян, насупившись, призадумался над его намёком, ответил: «Ага», после чего Стрэнг произнёс:

– Ты знаешь, как взбесить людей.

Ван Ян понял, что смысл слов Стрэнга в том, что “если твой прогноз оправдается, эти люди станут противниками войны и твоими преданными фанатами”. Хотя их мобильники были защищены от прослушивания, Стрэнг все равно не решался без стеснения проявлять эмоции при разговоре на такую щепетильную тему.

– Но не всё так критично, они сейчас лишь на словах жестоки. Тех, кто по-настоящему займётся бойкотом и будет бойкотировать до конца, совсем немного. Ты не актёр, – Стрэнг посмеялся и заговорил более облегчённым голосом: – К тому же волшебный юноша только один. Как они могут бойкотировать?

– Хм, думать об этих вещах бессмысленно, надо хорошо работать! – отозвался Ван Ян и снова услышал смех Стрэнга:

– Ян, вообще-то, если мыслить в другую сторону, твой поступок имеет одно достоинство – «Оскар» за лучшую режиссуру! Те, кто ещё не проголосовал, теперь знают, за кого следует проголосовать.

Голливуд был против войны, и «Оскар» был против, вдобавок членам жюри нравилось активно поддерживать личностей, которых осаждали СМИ. Вслед за надвигавшейся войной «Пианист» стал большим фаворитом премии в этом году, у Романа Полански внезапно повысились шансы получить награду за лучшую режиссуру. Но сейчас громко выступил Ван Ян, и хотя сторонники войны насмехались над ним и бранили его, он завоевал сердца многих коллег и членов жюри.

– О, точно! Об этом достоинстве как-то не подумал, – захихикал Ван Ян, мотая головой, и изумился: – Это в самом деле неплохо! Марк, тебе стоило раньше об этом напомнить, тогда бы я уже давно высказался. Ты не представляешь, как долго я терпел.

Двое людей поболтали ещё немного и завершили телефонный разговор. Ван Ян в тишине какое-то время полюбовался ночным небом и едва встал и подошёл к перилам, как вновь зазвонил мобильник. Он ответил на звонок:

– Алло?

Из динамиков донёсся голос Натали:

– Привет, волшебный юноша. На этот раз ты решил поучать Джорджа Буша.

Ван Ян пожал плечами:

– Да, в последнее время я веду себя как придурок.

– Ха! – Натали пренебрежительным тоном заговорила: – Те, кто считает тебя придурком, и есть кучка придурков, всегда считающих себя правыми. Многие из них думают, что Ирак находится в Африке, – она вздохнула. – Только что читала твой блог, я на 100% согласна с твоими словами. Обстановка на Ближнем Востоке не так проста…

– Ну хватит! Не хочу об этом разговаривать, я всё высказал в блоге, – резко оборвал её Ван Ян, не желая опять обсуждать Ирак.

– Оу, – вымолвила Натали, но нисколько не расстроилась и с интересом спросила: – Тогда о чём поговорим? Что у тебя на душе? Многие в интернете ругают тебя. Молодой человек, у вас есть какие-то психологические травмы? Профессиональный психотерапевт вылечит вас.

Ван Ян рассмеялся, повернулся, облокотился спиной на перила и задал в телефон ряд вопросов:

– Я размышляю над некоторыми вопросами. Можно ли в этом мире повсюду калечить людей под знаменем свободы? Правильно ли это? Правда ли другие могут получить настоящую свободу? Что если они изначально свободны? А что если они не хотят ничего менять? В конечном счёте мир станет лучше или хуже? А ещё, как повлияет война на тех, кто участвовал в ней и кто её пережил?

Он обернулся, уставился в почерневшее вдалеке небо и, вспоминая ожидавших приказа военных союзной армии, иракских военных и простых граждан с серьёзными лицами на улице, которых видел по телевизору и в интернете, со вздохом сказал:

– Знаешь, что союзная армия, что Ирак, многие верны своим идеалам, верны приказам. Им кажется, что они на стороне справедливости, они могут по-настоящему верить словам своих правительств, поэтому готовы пожертвовать собственными жизнями. Однако на самом деле правительства полны лжи. А ещё пострадают невинные гражданские, будут разрушены их дома, они станут бесприютными беженцами… У всех изменится жизнь.

– Ты меня загрузил, – Натали задумалась над этими вопросами, в голове мгновенно наступил кавардак.

Она усмехнулась:

– По крайней мере, сейчас я знаю, как много ты смыслишь в этой войне.

– Хм, возможно, – Ван Ян глядел на мерцавшую в небе звезду, как вдруг нахмурился и задумчиво вымолвил: – Как думаешь, может ли быть такое, что инопланетяне подумают, будто животные на Земле притесняются и эксплуатируются людьми, прямо как курды в Ираке, даже жёстче? Поэтому пришельцы решат взять эту планету в своё ведение, свергнут человеческую власть и помогут животным сформировать свободную, демократичную планету.

Натали сперва растерялась, а в следующий миг зажглась интересом. В таком случае кто бы держал бразды правления? Свиньи? Коровы? У животных уже глубокая вражда к человечеству… Она с улыбкой сказала:

– Вау, ты и вправду о многом думаешь. Это ведь не будут креветкоподобные гуманоиды, что вернутся через три года? Эта тема меня ужасает, но если такое действительно случится, то ты должен беспокоиться о себе. Ты мясоед, а я вот мясо не ем, животные любят меня.