Красный вервольф (СИ) - Фишер Саша - Страница 16

И еще дальше… Хм, а этот дом явно фрицы для себя реквизировали, у входа горбят спины два черных опеля, и рослый ариец в оливковой форме прилаживает вывеску. Что написано я разглядывать не стал.

Ага, а вот и берег. И массивная круглая башня, при взгляде на которую сразу представляются былинные витязи верхом на богатырских конях и прочие дела былинные.

Вывороченный взрывом пролет моста… А вот и понтонный мост, временный.

А рядом с ним фрицы устроили себе настоящий пляж, сверкают загорелые спины, оттуда доносится музыка и девичий смех. Кучеряво устроились…

Барыга сказал, что дом почти на берегу, приметный такой, с зеленым крыльцом и флюгером на крыше.

И этот самый понтонный мост фрицевский в берег неподалеку от нужной улицы должен утыкаться…

Так, вот он, кажется. Флюгер, крыльцо зеленое. Точняк, значит мне сюда.

Миленький дворик, ряд деревянных сараек, на веревке белье сушится. И три кумушки в одинаковых косынках на головах шушукаются.

— Ты, Клава, где умная, а где дура дурой! — сварливым тоном говорила одна. — Вчерась бензин сожгла в примусе, а новый кто доставать будет?

— Так где же я его возьму? На рынок сегодня ходила, там никто не продает, всем самим надо…

— О хоспадя, всему тебя учить надо! Ты косыночку то сними, пуговки расстегни на кофточке, да к немцу подойди какому. Выбирай того, кто в машине один или двое. Глазками поиграй эдак вот, подмигни да намекни, что бензинчику бы тебе, детки малые каши хотят. Он тебе по дешевке и отдаст!

Тут кумушки заметили меня и замолчали.

— Здравствуйте, девушки! — я поправил очечки и отвесил им вежливый поклон. — А как бы мне с Марфой Васильевной встретиться?

— А на что тебе Марфа Васильевна? — одна из «девушек», лет пятидесяти, подбоченилась и смерила меня оценивающим взглядом. Голова повязана косынкой, платье подпоясано фартуком. Над губой прямо под носом — толстомясая родинка с торчащими из нее волосами.

— Да вот слышал я, будто комнату у нее можно снять внаем, решил вот удачу попытать… — я широко улыбнулся и простодушно развел руками. Мужичок-лопушок во всей красе.

— Тихо ты! — шикнула вдруг она и зыркнула по сторонам тревожно. — Мало ли, чего кто болтает…

Вторая «девушка», помоложе, на вид всего лет сорок, подорвалась и, грохоча каблуками, взбежала на зеленое крыльцо.

— Ох, простите великодушно, не подумал, — я подошел ближе и перешел на шепот. — Мне на торговой площади один серьезный человек посоветовал, так я сразу к вам и пришел.

— Вот ты непутевый, орешь на всю улицу! — громким шепотом напустилась на меня Марфа Васильевна. Ясно уже было, что это она и есть. — Знаешь, сколько налогов дерут с тех, кто комнаты внаем сдает, уууу! Ежели сдаст кто, будешь из своего кармана оплачивать, понял?

— Дурак, виноват, исправлюсь! — я снова развел руками и прошептал. — Так есть что ли комната?

— Марфа, это кто там? — раздался из окна второго этажа женский голос.

— Да племянник мой двоюродный приехал! — махнула рукой Марфа. — В их деревне евреев нашли, а он ноги успел унести! — повернулась ко мне. — В дом пошли, непутевый. Звать-то тебя как?

— Саша я, — шепнул я ей на ухо. — Спасибо огромное!

Мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Марфа Васильевна на ходу извлекла из кармана фартука связку ключей. Остановилась у второй двери и снова повернулась ко мне.

— Только давай сразу договоримся, чтобы никакого шума, и в доме не курить! — прошептала она. — Столоваться будешь где хочешь, кормить не буду. Если примусом пользуешься, бензин приноси свой. Стирать белье будешь тоже сам, понял?

— Как скажете, Марфа Васильевна, — я согласно кивнул.

— Про деньги при посторонних ни слова чтобы, понял?! — она сверкнула на меня глазами, и родинка над губой снова угрожающе задергалась. Будто таракан в боевой стойке.

— Ни-ни, мамой клянусь! — пообещал я, прижав обе руки к груди. Плечи уже ныли от интелигентско-забитой сутулости.

— Смотри у меня! — она погрозила пальцем и открыла, наконец, дверь. Мы оказались в просторной комнате с двумя окнами, плотно закрытыми толстыми льняными шторами. Пол покрывал толстый ковер, стену над кроватью с пышным ворохом подушек — гобелен с гордым оленем. В серванте за стеклянной дверцей художественно расставлен чайный сервиз с яркими маками. На круглом столе — белая скатерть с вышитым краем. Обои в цветочек. Люстра с висюльками. Пианино.

— Плату вносить строго заранее, — деловитым тоном заговорила она вполголоса. — Комната у тебя будет маленькая, но уютная. И с видом хорошим, прямо на реку. Прямо сейчас с тебя пятьсот рублей залог, и триста рублей за неделю. Итого восемьсот. За следующую неделю деньги принесешь в субботу.

— Ого, — присвистнул я. — Это больно…

— Ты мне жалостливое лицо тут не строй! Или плати, или выметывайся на все четыре стороны! А надумаешь права качать, то управа на тебя живо найдется!

Она сжала губы в ниточку и воинственно подбоченилась.

Ушлая бабка. Я постоял, поморщился для вида, и горестно выдохнул, выуживая рублики из кармана:

— Договорились.

— Вот и славно, — глаза Марфы хищно сверкнули при виде купюр. — Пошли, комнату тебе твою покажу.

— А это разве не она? — растерянно кивнул я на помещение, в которое мы зашли.

— Раскатал губу! Это моя опочивальня. У тебя на чердаке угол. Говорю же, комната маленькая, но уютная.

Я на миг задержал руку с деньгами и задумался. Покупать кота в мешке, не осмотрев коню даже зубы, так себе идея. Но, поразмыслив секунду, отдал требуемую плату. Все-таки выбора у меня особого нет. А подвинуться в цене хозяйка явно не желала, понимала цену спроса и, мать его, предложения. На мое место постояльца за день найти можно.

Скрипучая деревянная лестница с хлипкими перилами привела на чердак. Самый настоящий, с пылью, паутиной на балках и прочими запахами крысиных хвостов. Того и гляди летучая мышь из темноты выскочит.

На чердаке отгорожена коморка, запертая на навесной замок. Марфа ловко провернула в нем ключик и распахнула дверь. Вошли внутрь. Мда-а… Жилище больше на кладовку похоже. Почувствовал себя мальчиком со шрамом на лбу, что жил под лестницей. Но тут хоть оконце есть. Маленькое, как бойница, но в случае чего пролезть в него можно.

Вместо кровати — сколоченный из досок топчан, вместо шкафа для одежды — вбитые в стену гвозди. Стол крошечный, больше на широкий табурет похожий.

В углу на стене «мятый» рукомойник, под ним ржавое ведро — вот и все удобства. Но зато, с другой стороны, если шухер какой начнется, то сразу через окно на крышу можно сигануть. А там на соседние дома и дворами, закоулками смыться. Надо только еще изнутри дверь укрепить досками. Чтобы запираться можно было нормально, а не как в шалаше.

— Ну как? — тетка оглядела меня с таким видом, будто ждала излияний восторга.

— Замечательно, — скривился я. — А где у вас тут еду готовить можно?

— Внизу общая кухня. Примуса имеются, но всегда пустые. Свое горючее заливай. Все, что не сожжешь, вмиг на общаг уйдет. Но потом приноровишься, сколько лить, чтобы зараз израсходовать. Свет после семи не включай. Комендантский час.

Я щёлкнул выключателем, лампочка на заскорузлом проводе, что висела на уровне глаз, и не думала загораться.

— Света и так нет, — возмутился я.

— Ишь ты… Зачем тебе он? Светло ведь. Лектричство не всегда есть, столбы еще не восстановили. Все, я пошла. Если что, знаешь где меня искать, а лучше попусту не беспокой. Только ежели съезжать задумаешь, то предупреди. Клопов будешь давить, в окошко выбрасывай.

Марфа скрылась, ловко спустившись по крутой лестнице, а я немного приуныл. Клопов только мне не хватало. Еще и душ на улице. Водоснабжение тоже не восстановили после бомбежки, но даже если бы была вода, скорее всего Марфа все равно бы обязала всех воду с реки таскать в душевую бочку, что примостилась во дворе на сколоченном постаменте, больше напоминавшем уличный туалет. Ладно, прорвёмся…