Китобой (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 31

Киты огромны! Никак не меньше тридцати метров длиной, они внушают страх и уважение. Несколько раз мы почти догоняем их, но Питерсон не решается стрелять, так как есть риск не попасть или слегка ранить кита. Как он мне поясняет по ходу дела, в этом отношении с синими рисковать не приходится, от него и лёгкая плюха может оказаться смертельной. Шли часы, а мы все ходили по радиусу в пару мили и никак не могли подойти на надежную дистанцию.

Я закоченел на баке, а Питерсону похоже жарко, он аж вспотел и не отлипает от пушки. Но как только я решил сходить на камбуз и принести себе и Питерсону по кружке горячего кофе (сугубо по собственной инициативе!), как мощный фонтан поднялся совсем рядом с судном, затем второй.

Питерсон застыл у пушки, судно едва двигалось по инерции, поворачиваясь носом к параллельно идущим китам. В момент, когда киты поднялись снова к поверхности, чтобы выпустить фонтаны и набрать запас воздуха, судно находилось от них не далее десяти метров. Выстрел! Гарпун отрикошетил от внезапно вильнувшего кита, в которого метился Питерсон, и оставив на его спине глубокую борозду, вонзается в стебель заднего плавника второго гиганта, пробив его насквозь и взрывается в воде, раня и так взбешённого от боли великана. Обоим китам по спинам хлещет линь, оставляя, длинные полосы кровоподтёков и ссадин. Оба кита на половину выпрыгивают из воды, и раненный рикошетом кит задевает нос китобойца, оставляя глубокие вмятины на ограждении и обшивке судна. Я, Питерсон и боцман валимся с ног, и если я успеваю схватиться за принайтованные к ограждению бака запасные гарпуны и остаюсь на баке, то Питерсон и боцман улетают на палубу. На капитанском мостике на ногах остаётся один рулевой — бессменный Дед смог удержаться за штурвал китобойца. Заряженный гранатой запасной гарпун тоже срывается с места и проносится мимо меня врезаясь в промысловую лебёдку. Раздаётся взрыв! По палубе и надстройкам стучат осколки гранаты, а палубу затягивает дымом сгоревшего пороха.

Но на этом наши неприятности не закончились. Посаженный на линь и легкораненый синий кит, со свистом разматывает удлинённый линь, и вот-вот дёрнет китобойца так, что и мачта, и амортизаторы точно не выдержат! Нет никого, чтобы принять верное решение, оба наши командира, и Питерсон, и капитан, вытирают собой палубу.

— Полный вперёд! Самый полный! — ору я не своим голосом, и Дед реагирует правильно, тут же передовая мою команду на машину. Китобоец рывком набирает скорость, а потом следует новый удар!

Блоки амортизационной системы на фок-мачте стремительно несутся вниз, почти достигая палубы, показывая, что наши амортизаторы на пределе, но всё же они выдерживают! Сработало то, что мы догоняли кита, и сила толчка вышла хоть и очень сильной, но всё же недостаточной, чтобы снести мачту или вырвать линь. Наш китобоец, набирая ход несётся в открытый океан как поплавок за буксиром. К несчастью, рана кита оказалась не смертельной, а вот нашему судну досталось по полной программе и если железо можно починить, то людей на ноги быстро не поставить, я уже сейчас вижу, что и Питерсон, и боцман в ближайшие дни, если не недели, точно не бойцы, а что там на мостике абсолютно не понятно, но скорее всего тоже ничего хорошего, поскольку Дед до сих пор один и вид у него очень испуганный.

Несмотря на то, что китобоец имел полный задний ход, кит тащил его вперед, в океан, со скоростью не менее восьми узлов! На борту у нас пол экипажа перешли в разряд клиентов доктора бегемота! Питерсон и боцман только чудом живы. У обоих переломы конечностей, осколочные ранения от гранаты. Капитан и старпом «ушли» с трапа, когда собирались спустится на главную палубу и сейчас из помощников капитана на ногах только Бивнев. У старпома похоже сотрясение, блюёт и встать не может, а капитан сломал лодыжку. Да дофига людей в команде пострадало после удара китовой башки по нашему китобойцу. Кок и один из кочегаров получили серьёзные ожоги. Но мне сейчас не до этого. Я думаю, как выйти из положения. Кит на лине, но в тысяче метрах от китобойца, он полон сил и в ярости. Рана не то, чтобы смертельная, она можно сказать лёгкая для кита. По скорости хода уже понятно, что позвоночник и внутренние органы вообще не задеты. Тридцатиметровый гигант останавливаться не собирается, а у нас сейчас большие проблемы. Я выход вижу только один — нужно рубить линь! Но это значить тысячу метров манильского троса спустить в унитаз, а он как никак денег стоит. Сейчас не то время, что бы можно было всех нахрен послать и сделать так как я хочу, с меня потом и спросить могут. И спросят! Линь за валюту куплен и в Советском союзе пока не производиться, это жуткий дефицит. А тут его километр… Ну вот только как к киту подобраться? Лебёдка похоже накрылась, сейчас сразу два механика пытаются с ней что-то сделать, но сделают ли? Без лебёдки нам кита к судну не подтянуть (или судно к киту?).

— Дед! Полный вперёд! Попробуй его догнать! — кричу я на мостик становясь к пушке. Ну что же, вот и мой час настал, и как Питерсон говорил, почти через его труп. Китобоец послушно начинает набирать ход, но и кит ускоряется!

— Толян! Заряжай гарпун! — даю я команду Ашурову, который чудом не пострадал, он спустился из своей бочки, а от разрыва гранаты его как раз и закрыла собой лебёдка. Толян стоит с круглыми от ужаса глазами, потерянный весь — Толян мать твою! Гарпун! Живо!

Никто не пытается оспорить мои команды. Некому их оспорить. Питерсону, капитану и старпому сейчас не до меня и кита, а Бивнев молчит, и даже не смотрит в мою сторону, самоустранившись от решения проблемы. В чем-то он прав конечно, когда кит на лине — главный на китобойце гарпунёр, а сейчас это я… Но мог же хоть что-то сказать или хотя бы поругаться со мной скотина! Мне же до жути страшно! Ладно, где Витька Жохов не пропадал? Везде пропадал! Чего теперь то попу морщить, кроме меня тут похоже никто эту проблему решать не собирается.

При помощи Толяна, который уже похоже пришёл в себя, я зарядил пушку. Сейчас мы с ним крепим запасной линь, которого у нас всего пятьсот метров. Этот линь последний на китобойце. К амортизатору можно одновременно крепить два линя, два ряда блоков и на мачте, да и на лебёдку можно сразу два линя намотать. Раньше можно было… В носовой части правый борт разворочен, яма для укладки линя с правого борта тоже покорёжена, ограждение загнуло внутрь и как трос будит выходить после выстрела большой вопрос, может и срезаться о неровности. Как пушка не пострадала, остаётся только удивляться, прыгни кит немного выше и бак вместе с нами и пушкой накрылся бы китовой задницей.

— Жохов! К капитану! — крик Бивнева застаёт меня в амортизационном отсеке, когда мы уже почти закончили крепить линь. Я взглядом спрашиваю у Толяна, справиться ли он дальше сам и получив утвердительный кивок головы выбираюсь на палубу.

Капитан на мостике. Вид бледный, нога зажата в самодельном лубке, но видимо ему очень больно. Он уже накатил «обезболивающего» и сейчас сидит на табурете. Как только я поднимаюсь на мостик, капитан жестом прогоняет всех кроме Деда.

— Витька! Молодец! Мне Дед сказал, что ты сделал, ещё бы немного и остались бы мы без мачты, а тогда охоте считай конец! Что скажешь про кита? — как только народ рассосался с мостика спросил капитан.

— Рубить надо! Лебёдка сдохла, своим ходом мы его долго гнать будем, да вы сами видите, он нас даже на «самом полном вперёд» тащит, а значит идёт быстрее нас на узел или два. Пока он устанет, много часов пройдёт, а у нас на борту раненые. Надо рубить и идти к «Алеуту».

— Нет! — прерывает меня капитан — кита надо добить! Лебёдку обещают починить за пару часов, а пока идём за китом. Ты же понимаешь, что со мной будет, если я во втором выходе снова приведу к базе поврежденный китобоец, да и ещё без кита и с потерянным линём и гарпуном?

— Вы при чем? Командовал Питерсон, он и промахнулся. Да и потом, что такое линь и жизнь того же самого Питерсона? Он же может и не дожить до того, как мы с китом разделаемся — возражаю я.